Такие философские размышления посещали не часто, их группе просто не давали передышки, словно задались целью за два месяца превратить в крутых вояк.

И если в процессе обучения, Серая еще несколько выделялась среди семнадцати девчонок, то, к воскресенью, первому выходному, она оказалась такой же, как все — то бишь, вымотанной до предела. И физически и духовно. При мысли, что таких недель будет еще семь, начинало слегка мутить.

Вечером, когда все расслабленно лежали на койках, не пытаясь использовать личное время в количестве трех часов по поводу субботы, и нарушая все мыслимые правила, раздался условный сигнал дневального, и в считанные секунды выполнено построение. Причем на койках, если и остались морщинки, в глаза не бросалось.

— Взвод, — звонко выкрикнула Сашка, — равняйсь… Смирно!

— Вольно, — ухмыльнулся куратор, кряжистый мужичок, лейтенант Иван Орловский, или, как его окрестили девчонки — «Вано». — Итак, девоньки… господа курсанты, у меня для вас две новости — хорошая, ну и как положено — плохая. С какой начать?

— С хорошей! — выкрикнула Ирка, мгновенно покраснев.

— Значит, с хорошей. М-да. Поздравляю, завтра воскресенье, а значит день увольнительных.

Строй нарушился от восторгов по столь замечательному поводу. Пришлось Вано перекрывать шум повышенным тоном.

— И увольнительные получат все, кто набрал за неделю пятьсот очков и выше.

Лица курсанток вытянулись, и уже в полной тишине куратор продолжил:

— И вторая новость. Плохая. Никто из вас не набрал пятисот очков, а значит, увольнительные отменяются. В связи с этим, слушай мою команду. Подъем и построение в восемь, после завтрака медосмотр, после обеда личное время — для не отягощенных излишними грехами, остальные заняты раскаянием и искуплением. После ужина — построение.

— А как же…

— Вопросы есть? Вопросов нет. Отдыхайте.

Куратор ушел неспешным шагом, не оглядываясь.

— Да как набрать пятьсот очков, если их только отнимают, — нарушила тишину Ирка, заслужив всеобщую поддержку.

— Будем лучше стараться на следующей неделе, — неуверенно подала голос Тося.

На обдумывание этого заявления ушло почти двадцать секунд, после чего Ирка выразила общую мысль:

— А пошло оно на хер, это увольнение. Пойдемте спать, девки.

Дара ухмыльнулась, и поплелась к своей койке. При ее минус двадцати очках мечтать об увольнительной точно не приходилось. А сняли с нее сразу триста за «грубое» нарушение воинской дисциплины, впрочем, этим не ограничившись.

Ну откуда ей было знать, что драки запрещены?!

А всё ее дурной нрав. В четверг за ужином, взяв свой поднос, она не торопясь направлялась к столику Тоськи и Ксюши, когда мальчонка перед ней резко затормозил. Она еще удивилась, какие тщедушные тут встречаются, и тут увидела причину задержки. Вообще-то их кормили в разное время, но сегодня одна группа ребят пришла раньше.

На пути «малыша» остановился парень вдвое крупнее и запугивал того угрожающе-насмешливой улыбкой. Что у них там за терки, Дару волновало мало, однако, когда у ребенка с подноса взяли сок и вылили в тарелку с кашей, сработал какой-то интернатский инстинкт. Она даже не разъярилась. Спокойно отставила свой поднос на первый попавшийся столик, легко убрала с пути паренька, и вмазала кулаком по довольной роже мерзавца.

Тот не был отягощен трепетом перед женским полом, потому драка вышла достаточно жестокой. Как остальные успели столики раздвинуть, остается загадкой.

Однако долго кататься по холодному полу им не позволили. Откуда-то взялся дежурный офицер, рявкнул команду, и их живо растащили. У нее была ссадина на лбу и на подбородке, болела рука, да ребра справа, а вот парню повезло меньше — полуоторванный рукав открывал вид на кровавую рану на плече, а под глазом уже наливался фиолетом шикарный синяк.

— Морозова, наряд вне очереди, минус триста очков. Бероев, минус триста очков и ночь на гауптвахте. Разойтись!

Дару смутило, что в глазах парня не было ненависти и даже злости, смотрел с сожалением, словно на малолетку.

Лишь позже она узнала, и то случайно, что тот малыш был стукачом, и получил за дело. А противник с ней вовсе не дрался, а так — дурака валял, да защищался. Кто же знал, что он из девятой группы — «волкодавов».

С Бероевым она столкнулась сегодня утром, перед входом в тренажерный зал. Практически врезалась в него, потому что бежала, опаздывая на встречу с Тосей.

Не узнав, он осторожно придержал ее за плечи, предотвращая столкновение, и улыбка была хорошей, такой, которая, к сожалению, тут же уступила место презрительной гримасе.

— Была не права, осознала, раскаиваюсь, прошу прощения, готова загладить! — выпалила девушка скороговоркой.

У парня были очень удивленные глаза, но ответить он не пожелал, дернул плечом, отодвинул ее с дороги и пошел догонять своих. Ну и ладно. Ей-то что! Извинилась, как могла, а дальше уже его дело. Хочет быть обиженным и оскорбленным? На здоровье. Не ставит ее ни во что? Пожалуйста. А вот, что увольнительных не дали — это печально.

Руки ритмично водили зубной щеткой по швам антикварной кафельной плитки. Это не стоит считать проявлением садизма, просто оттереть грязь, въевшуюся в швы, можно было только таким способом. Тем не менее, поясница Дары и колени вопили об отдыхе и отмщении, а вот голова была совершенно свободной. Поэтому она преспокойно занималась раздумьями на тему «о фигне».

Например, о странных армейских традициях наказывать и поощрять за одно и то же одновременно. Девушка переместила центр тяжести на левое, возмущенно хрустнувшее, колено и, найдя на время более комфортную позу, предалась приятным воспоминаниям под монотонное шарканье.

Прапорщик Денисов, руководящий стрельбами, в то солнечное утро выглядел особенно самодовольным.

— Цель — вертолет. Дистанция — полтора километра. Ветер — а вот хрен вам, сами с поправками разберетесь! На упражнение выдается двадцать патронов. Задание считается выполненным при наличии пяти попаданий. На рубеж. Первый пошел!

Вот тут и порадуешься, что имеешь совсем не гвардейский рост и, соответственно, пребывание в общем строю ближе к хвосту дает лишнее время подумать. От задания явственно веяло подвохом, да что там веяло — разило. Об этом недвусмысленно сигнализировали хитрый прищур прапорщика, его же осанка, а особенно — кажущаяся простота задачи.

Перекошенные мордашки первых стрелявших подтвердили уже и так понятное. Страдалицы уже заранее за плечики держатся — невыполнение задания сулит много неприятных моментов, и среди них лишних сто патронов «отстрела». И ведь они совсем не самые слабые, взять хоть бледную Тоську, и куда только улыбка подевалась? Или Бэль, легко разнесшую в прошлый раз все десять «тарелочек». Значит, подвох точно есть. Оставалось понять, где он спрятан, если всё как на ладони.

Вон она цель — видима даже невооруженным глазом, вертолет — это не человек — дура здоровая. Правда не летит, а изображает посадку на кромке леса — скорее всего, подвешен на тросах к вершинам сосен на самом краю стрельбища. И ведь даже не качается. Впрочем, баллистическому вычислителю любые маневры практически неподвижной цели не помеха. Может, какую-то нестандартную винтовку подсунули?

Дальнейшие терзания никаких новых мыслей Даре не принесли, хотя и продолжались до того самого момента когда пришел ее черед. Под недовольное фырканье прапорщика внимательно осмотрела оружие — вполне нормальная, пожалуй, даже стандартная армейская машинка, без особых претензий, тупая и надежная как кусок железа. Адаптивная оптика прицела, «плавающий» ствол с автоматической доводкой на цель. Система распознавания образов отключена. И правильно, слишком много ошибок дает эта приблуда — не хватало еще, чтобы дурная автоматика заблокировала выстрел, распознав в цели гражданскую машину. Но это, заодно, отсекает и последнюю версию. Версию с засадой в прицеле. Выходит, надо искать дальше.