Девочки убежали примерять новые сари. Они звали Амриту с собой, но она не пошла, решив во что бы то ни стало дождаться Тару.

Услышав знакомые шаги, девушка с радостью поднялась навстречу.

Тара вошла на негнущихся ногах, медленно пересекла комнату и опустилась на циновку. Ее волосы разметались по плечам, взгляд остановился, лицо походило на маску. На шее красовался витой шнур. Обряд посвящения в девадаси состоялся. Тем не менее что-то было не так.

Амрита не осмеливалась задавать вопросы и только смотрела с сочувствием и тревогой.

Тара свернулась клубочком и долго молчала. Амрита не выдержала и осторожно погладила подругу по плечу.

— Не понимаю, — глухо произнесла Тара, — как он мог меня предать?!

— Кто? — прошептала Амрита.

— Камал.

Девушка все поняла.

— Ты думала, это будет он?!

— Да. Он, изображающий бога Шиву, знающий, как сильно я его люблю!

Амрита на мгновение задержала дыхание.

— Быть может, он… не знает, что ты его любишь?

Тара посмотрела на нее огромными, полными страдания глазами.

— Не знает?!

— Мне кажется, он одинаково относится ко всем девушкам, — робко произнесла Амрита.

— Неправда, — упрямо возразила подруга. — Он всегда выделял меня среди остальных!

— Потому что ты лучшая из танцовщиц, а вовсе не потому, что…

— Полагаешь, он любит другую? — с мрачной усмешкой перебила ее Тара.

— Я думаю, он любит… Шиву.

Тара села и обняла колени. Ее глаза, глаза взрослой женщины, были сухими — в них пылал темный огонь.

— Я всегда знала, что ничто не может помешать нам быть вместе. Он танцовщик от бога, и я тоже. Мы оба подкидыши и не знаем, к какой касте принадлежим. Даже если я неприкасаемая, а он брахман или наоборот, это не будет служить препятствием. Днем мы могли бы танцевать во славу Шивы, а по ночам — предаваться любви.

— Это запрещено.

— Если быть хитрыми и осторожными, можно сохранить отношения в тайне.

— Ему двадцать лет, а тебе всего тринадцать. Быть может, он по-прежнему видит в тебе маленькую девочку?

Тара рассмеялась зловещим, мстительным смехом.

— Теперь-то я женщина!

Они долго молчали. Потом Амрита несмело спросила:

— Кто… это был?

— Жрец. Виджай. Я настолько растерялась, увидев его, что мне изменили и разум, и выдержка. Виджай велел мне вдыхать какой-то дым, по-моему, это были одурманивающие благовония, но я была так испугана и взволнована, что они не подействовали. Когда он дотронулся до меня, я закричала и начала вырываться. Ему пришлось держать мои руки, он сильно разозлился и даже ударил меня. Потом я поняла, что, если убегу от него, со мной все будет кончено: меня выгонят из храма и я никогда не стану девадаси. Я заставила себя покориться и лежать смирно. Это было ужасно, просто ужасно, Амрита! «Лингам в йони», — она горько усмехнулась, — хуже этого ничего нет!

— Может, тебе стоит поговорить с Камалом? — спросила Амрита, искренне жалея подругу.

— Поздно. Нам уже не о чем говорить.

Она снова умолкла, и Амрита поняла, что не сможет вынести этого молчания, полного горечи и отчаяния, какие способен породить только крах всех надежд. Внезапно в голову девушки пришла мысль.

— Скажи, Камал… когда-нибудь участвовал в посвящении? Что говорили другие девочки?

— Даже если и участвовал, они мне не скажут, — мрачно произнесла Тара. — Все знают, что Камал — мой и что я выцарапаю глаза каждой, кто осмелится желать его любви!

— Думаю, большинство из нас относится к нему как к другу, — успокоила ее Амрита и предположила: — Возможно, когда-нибудь он позовет тебя к себе?

— Нет. Ты права: Камал никогда не нарушит запреты в угоду своим желаниям. Его жизнь — цепь ритуалов, посвященных служению Шиве. Больше он ни о чем не думает.

В последующие дни потрясенная происшедшим Тара ходила угасшая, едва волоча ноги. Она не ела, не танцевала, не следила за собой. Поскольку посвящение состоялось, Тару отправили к Хемнолини, но девушка не желала слушать, что говорит старая девадаси.

Не в силах помочь подруге, Амрита думала о том, что раньше не приходило ей в голову: можно стать прекрасной танцовщицей, но потерпеть неудачу в постижении любовной науки.

Девушка долго размышляла о том, как исправить положение, и наконец решила поговорить с Камалом.

Подкараулив юношу возле храма, Амрита окликнула его, и он подошел к ней.

К двадцати годам Камал стал еще красивее, чем прежде: гибкое, будто тростниковый стебель, гладкое золотисто-коричневое тело, большие пленительные глаза. Его лицо притягивало взор, как притягивает к себе произведение великого мастера. Ровные брови словно вышиты тонкими темными нитями, губы будто вырезаны из кораллов.

— Здравствуй, Камал.

Он весело улыбнулся.

— Здравствуй, Амрита! Как поживаешь?

— Хорошо.

— Ты уже прошла посвящение в девадаси?

— Нет.

— Теперь, наверное, недолго ждать. Ты стала очень красивой и выглядишь совсем взрослой.

Амрита подумала о Таре, о том, с каким восторгом подруга готовилась к таинству и чем оно для нее обернулось.

— Послушай, Камал, ты знаешь все на свете, скажи, что такое любовь и откуда она берется?

Юноша рассмеялся.

— Когда ты станешь постарше, Амрита, тогда поймешь, что я вовсе не так умен, как тебе кажется. А любовь вызывает бог Кама. Разве тебе не рассказывали? Он стреляет из лука волшебными стрелами, которые пробуждают страсть у каждого, в кого попадают. Он бестелесный, потому его невозможно увидеть.

— Как узнать, что стрела достигла цели?

Юноша лукаво улыбнулся.

— Если ты задаешь такой вопрос, значит, еще не была влюблена!

— А ты… ты кого-нибудь любишь? — с волнением спросила девушка и получила тот самый ответ, какой и ожидала услышать:

— Да. Я люблю Шиву.

— Все мы любим Шиву, — спокойно сказала Амрита. — Я спрашиваю о любви к женщине.

Он нахмурился.

— Ни ты, ни я не можем любить смертных. Если в сердце «жены бога» вспыхнет любовь к земному мужчине и она не приложит все силы к тому, чтобы ее погасить, то будет очень несчастна.

«Что и случилось с Тарой», — подумала Амрита.

— Если бы ты узнал, что тебя любит какая-то женщина, что бы ты сделал?

— Посоветовал бы ей думать о любви к богу.

— Тебе известны тайны жизни храма. Скажи, как жрецы выбирают мужчину, исполняющего роль Шивы на супружеском ложе для той, которую посвящают в девадаси?

— При помощи жребия.

— Желание служителей храма играет какую-то роль?

— Ни малейшей.

Она пристально посмотрела ему в глаза.

— Это правда?

— Уверяю тебя, Амрита!

— Ты не жрец, но твоя роль в жизни храма очень важна. Ты когда-нибудь участвовал в обряде посвящения девушек в девадаси в качестве… «мужа»?

Юноша пожал плечами.

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Неужели у тебя никогда не было возлюбленной?

Безупречно гладкий лоб Камала прорезала тонкая морщинка.

— Ты становишься чересчур любопытной, Амрита! К чему ты завела этот разговор? Какое это имеет значение?

— Для меня — никакого. Не хочешь, не отвечай. Просто я подумала, что многие девушки наверняка без ума от тебя…

— Я уже сказал: я держу их на расстоянии. Если бы женская любовь интересовала меня больше, чем танцы, я бы не служил в храме.

— А вдруг бог Кама все-таки ранит тебя своей стрелой?

— Я сочту это величайшим несчастьем.

Девушка не рассказала подруге о разговоре с Камалом. Пусть все идет своим чередом. Амрита вспоминала миф, который они часто разыгрывали в танцах. Шива, опечаленный смертью своей жены Сати, не хотел слышать ни о каких женщинах. Он не знал, что Сати, перевоплотившись, уже приняла облик Парвати, и не отвечал на любовь прекрасной девушки. Тогда боги обратились за помощью к Каме, и тот выстрелил в Шиву. После этого Шива влюбился в Парвати и они поженились.

То, что угодно богам, все равно исполнится; никому не уйти от стрел вечно юного Камы! И едва ли волшебную стрелу можно запросто вынуть из сердца! Если Камалу суждено полюбить Тару, они будут вместе, если нет — тогда подруге лучше о нем забыть. Правда, Амрита плохо представляла, как можно перестать думать о том, кого видишь перед собой каждый день!