— Пытаешься подлизаться ко мне, чтобы поднять настроение?

Майкл обнял ее за талию и привлек к себе.

— Нет, у меня совсем другие намерения.

Мэри схватила полотенце, висевшее у Майкла на плече, и стерла с его лица остатки крема для бритья.

— И что же это за намерения?

Майкл снова взял тюбик и спрятал его в кулаке.

— Я хочу тебя поцеловать и не желаю, чтобы нас что-то разделяло. Даже губная помада.

— Прямо сейчас? — срывающимся голосом спросила Мэри и посмотрела на его губы.

— Милая, мне хочется целовать тебя всегда. — Майкл осторожно приподнял Мэри, посадил на туалетный столик, запустил пальцы в ее волосы и набросился на губы. К его облегчению, от наигранной бесстрастности Мэри тут же не осталось и следа. Ее руки раздвинули полы его рубашки и легли на обнаженную грудь.

За последние дни Майкл понял, что не может жить без Мэри. Это открытие оказалось мучительным. Когда он решил пустить в ход контракт, то не собирался влюбляться. Но это случилось, и теперь он не знал, что делать. Как сказать Мэри о своих чувствах и при этом не отпугнуть? И как заставить ее ответить на его любовь?

Майкл поцеловал ее в шею, расстегнул шелковую блузку и поцеловал в плечо. Запах ее кожи был таким опьяняющим, что у него закружилась голова. Когда он раздвинул ей ноги, юбка задралась, обнажив бедра. Ладони Майкла гладили ее голени, язык властно проник во влажный рот.

Мэри сцепила руки за спиной, и полы ее блузки разошлись в стороны.

— Мы не должны… — пролепетала дна. — У нас нет…

Майкл залез ей под юбку, подцепил трусики и стащил их с Мэри.

–..времени, — закончила она.

— Времени у нас уйма. — Майкл положил ладонь на увлажнившуюся промежность и начал поглаживать ее. Мэри затаила дыхание, затем застонала и выгнулась дугой.

Почему овладеть ее телом легче, чем взять в плен душу? Даже если он соблазнит ее, она все равно сумеет отделить одно от другого. Никакие поцелуи, никакие ласки не могут добраться до крошечного кусочка ее сердца и тайного уголка души.

— Если хочешь, чтобы я остановился, скажи, — пробормотал он, потом нагнулся и поцеловал ляжку Мэри. Затем его пальцы скользнули в ее горячее лоно, и Мэри издала еще один гортанный стон.

— Нет, — еле слышно выдавила она. — Не останавливайся.

Майкл испустил низкое рычание, рывком задрал ей юбку, наклонился и начал ласкать ее губами и языком.

Дыхание Мэри участилось, тело напряглось.

Майкл подводил ее к краю обрыва, чувствовал, что он и сам умирает от желания, но сосредоточился на том, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Она тяжело дышала и что-то шептала, что говорило о приближении оргазма. Пусть он не овладел ее сердцем, но зато ее тело в полной его власти. Майкл прекрасно знал, как следует ласкать Мэри, однако его потребность овладеть ею превратилась в манию. Он решил доказать, что подходит ей, и стереть из ее памяти все воспоминания о другом мужчине. Когда Мэри будет вспоминать о желании, страсти и ошеломляющих оргазмах, то перед ней будет стоять только его лицо, и ничье другое.

Мэри пошевелилась, и Майкл поднял взгляд.

Ее глаза были закрыты, нижняя губа закушена, словно боль, которую она причиняла самой себе, помогала ей удержаться на краю. Когда Майкл вонзил в нее язык, молодая женщина вскрикнула, вцепилась в его волосы и прижала к себе его голову. До оргазма оставалось несколько секунд.

И тут раздался звонок в дверь. Мэри открыла глаза и напряглась. Ее взгляд был туманным.

Казалось, она забыла, где находится и чем занимается. Она хотела одернуть юбку, но Майкл не позволил.

— Дай мне кончить, — пробормотал он.

— Гости пришли, — напомнила Мэри.

— Подождут.

— Нет. Нет, не подождут. — Она оттолкнула Майкла и спрыгнула с туалетного столика.

Майкл опустился на корточки и начал следить за тем, как она приводит в порядок одежду, надевает трусики и дрожащими руками приглаживает волосы. Хотелось снова притронуться к ней и все же довести ее до оргазма, но он понимал, что теперь это невозможно.

— Продолжим позже, — сказал он и поднялся на ноги.

Какое-то мгновение Мэри смотрела ему в глаза, затем покачала головой и выбежала из ванной. Майкл оперся о столик и посмотрел в зеркало.

Черт побери, что ты делаешь? — спросил он свое отражение. Ты не можешь заставить ее полюбить. А если так, то дай ей уйти.

Майкл опустил рубашку, застегнул ее и заправил в брюки. Затем плеснул себе в лицо холодной водой и вышел, зная, что до конца дня не сможет думать ни о чем другом. Ничего, когда все гости разойдутся по домам, последует продолжение…

Он спускался по лестнице, пытаясь прийти в себя. Тем временем Мэри открыла дверь. На пороге стояли ее родители и отец Майкла. Судя по выражению их лиц, они уже успели познакомиться, но не пришли от этого в восторг. Клара чуть не плакала.

Мэри впустила их в дом и нерешительно улыбнулась Майклу. Ее щеки пылали, волосы были растрепаны.

— Будь добр, представь гостей друг другу, сказала она.

Клара пропустила слова дочери мимо ушей и продолжила начатый разговор:

— Вам придется ограничить количество приглашенных. Зал вмещает триста человек, а в моем списке уже двести пятьдесят!

Отец с досадой посмотрел на Майкла, а потом повернулся к Мэри. Майкл быстро представил их. Норман Терри пожал Мэри руку и вслед за Кларой прошел в гостиную.

— Я должен пригласить на свадьбу коллег, друзей и родных. Пятидесяти человек мало.

Нужно снять зал побольше. Если, дело в деньгах, то я…

— Конечно, дело не в деньгах, — ответила Клара. — Просто этот зал очень подходит для свадьбы. Он вместительный и в то же время уютный. Я всегда мечтала, чтобы свадьба Мэри состоялась в нашем загородном клубе.

Мэри подошла к Майклу.

— Не давай матери говорить о свадьбе, — пробормотала она. — Иди туда и смени тему!

Майкл быстро поцеловал ее в щеку и прошептал:

— Если я сумею совершить это чудо, меня можно будет канонизировать!

Запыхавшаяся Мэри поцеловала отца и побежала на кухню. Отец Мэри хихикнул и протянул руку Майклу.

— Привет, Майкл. Я — Генри Аттенборо. Очень рад познакомиться. Наконец-то!

Майкл пожал ему руку и приветливо улыбнулся.

— Я тоже очень рад, сэр.

— Называй меня Генри. Слушай, а где тут можно выпить? От этих бесконечных разговоров о свадьбе у меня разыгрался радикулит, который может вылечить только хороший глоток шотландского.

— У меня есть солодовое. Позвольте угостить вас.

— С удовольствием, — ответил Генри.

Они пошли в столовую. Тем временем Клара и Норман продолжали спорить о квадратных метрах, размерах стола и музыкантах.

— Похоже, миссис Аттенборо очень возбуждена предстоящей свадьбой, — сказал Майкл, остановившись у стола, на котором красовалась целая батарея бутылок.

— Я женат на этой женщине почти тридцать лет, но все еще не понимаю ее. Клара — максималистка. Во всем, за что берется. А об этой свадьбе она мечтала с самого рождения Мэри. — Он покачал головой. — Нет, я ее искренне люблю, однако понять не могу. Кстати говоря, ты понимаешь Мэри?

— Не совсем, — ответил Майкл. — Я не всегда знаю, о чем она думает. Впрочем, может быть, это и к лучшему.

— Ты любишь ее?

Майкл не ожидал этого вопроса, но ответил честно:

— Да, люблю. Хотя до сих пор я не знал, что это такое, но очень, похоже.

Генри фыркнул.

— А что ты чувствуешь?

— Смущение. Досаду. Оторопь. И радость одновременно. Я знаю только одно: мне хочется, чтобы она была счастлива. Думаю, я сумею сделать это.

— Надеюсь, — ответил Генри. — Потому что, если ты обидишь мою малышку, я найду тебя на краю света и переломаю кости.

Майкл заставил себя улыбнуться, хотя по глазам мистера Аттенборо было видно, что будущий тесть ничуть не шутит.

— Приму к сведению, — пробормотал он.

Мэри открыла дверцу духовки, осторожно вынула индейку и поставила сковородку в раковину. Она возилась с птицей уже два часа, поливала ее соком, переворачивала и следила за термометром. Индейка обещала стать шедевром поварского искусства, что было настоящим чудом, поскольку все остальное шло из рук вон плохо.