Выбравшись из дома Крейнов, Стив первым делом бросился расспрашивать деревенских о том, где живет Гертруда Мобивиш. Ошеломленные его неожиданным появлением, местные жители немедленно проводили его в дом Гертруды. Стив с порога заявил, что не может больше оставаться у Крейнов, и попросил ее приютить его хотя бы на недолгое время. Сердобольная женщина, после смерти мужа оставшаяся в одиночестве, не отказала ему, но Стив не сомневался, что приемный отец явится за ним, о чем честно ей сказал.

Подозрения Стива очень скоро оправдались. Сэмюел Крейн, обнаружив его отсутствие, явился в деревню и потребовал, чтобы миссис Мобивиш немедленно вернула сына. Но на защиту подростка встали жители всей деревни.

Тогда Сэмюел Крейн пригрозил, что вызовет полицию.

Стив, ободренный поддержкой бервикцев, набрался смелости и заявил отцу, что если тот осмелится позвать полицейских, то всем в Бервике станет известно о том, что происходит в доме Крейнов и как сам Сэмюел Крейн обращался со своей женой и приемным сыном.

Крейн процедил сквозь зубы что-то вроде «ну и черт с тобой, щенок», после чего навсегда оставил мальчика в покое.

Через некоторое время миссис Мобивиш помогла Стиву дать объявление в уэльской газете — мальчик был намерен во что бы то ни стало разыскать своего отца, хотя не знал о нем ровным счетом ничего. В объявлении он подробно описал историю своего усыновления, указал больницу, откуда забрала его Ванесса Крейн, и попросил любого, кто имеет хотя бы смутное представление о том, кто его отец, телеграфировать Гертруде Мобивиш из Бервик-виллидж.

Прошло полгода, но на объявление так никто и не откликнулся. Но Стив не терял надежды, и они вместе с Гертрудой дали еще одно объявление, только теперь Гертруда почему-то решила указать в нем имена приемных родителей Стива. Через несколько месяцев за мальчиком приехал его настоящий отец, Фредерик Скипер.

Бедняга едва не расплакался, узнав, как жил его сын все эти годы. Фредерик попытался отблагодарить миссис Мобивиш за то, что она сделала для мальчика, но Гертруда сказала, что примет лишь одну благодарность: пусть Стив хотя бы изредка пишет ей о своей новой жизни. Надо сказать, Стив и ныне покойный Фредерик не только сдержали свое обещание, но и пригласили миссис Мобивиш в Уэльс. Гертруда приезжала к ним по праздникам, но насовсем переехать в Уэльс отказалась, потому что, каким бы ни был Бервик, она считает его своей родиной.

Трудно выразить чувства, которые я испытала, услышав эту страшную и горькую повесть человеческих страданий. И, хотя жизнь Стива в корне переменилась после того, как он бежал от Крейнов, я не сомневалась: он до сих пор несет на своих плечах непомерный груз своего ужасного детства. Стив подтвердил мои подозрения, закончив рассказ:

— Теперь, наверное, понятно, почему я выбрал для своих исследований такую странную тему. После того как я рассказал отцу обо всем, что увидел и услышал в доме своих приемных родителей, он нанял для меня психоаналитика. Доктор говорил, что в моей голове из-за перенесенных стрессов реальность путается со страшными фантазиями, поэтому отец посоветовал никому и никогда не рассказывать о том, что со мной происходило, из страха, что меня примут за сумасшедшего. Я действительно молчал много лет. Но теперь настал момент, когда я не могу молчать и бездействовать. Жаль только, что и сделать я ничего не могу. Мне остается только следить за тем, что происходит в Бервике. Я еще более жалок и бессилен, чем тогда, когда был ребенком. В те времена мое бессилие по крайней мере можно было объяснить возрастом.

— Стив, но ведь ты вернулся сюда, в свое прошлое, которого так боялся, а это уже проявление огромной силы духа, — горячо возразила я. — Хотя, если честно, мне по-прежнему не верится, что Крейны…

— Ш-ш-ш… — Стив неожиданно застыл, приложив палец к губам, и посмотрел на меня с какой-то особенной, тихой и грустной улыбкой.

Мы уже подошли к дому миссис Мобивиш, и Стив тихонько приоткрыл передо мной калитку. Я вошла и направилась к крыльцу, все еще не понимая, почему он попросил меня замолчать. А когда я поднялась по ступенькам, Стив взял меня за руку и показал на веточку омелы, которую миссис Мобивиш повесила над дверным проемом.

— Что? — тихо спросила я, удивленная поведением своего спутника.

— Как ты думаешь, Джо, — мягким шепотом обратился ко мне Стив, — мы с тобой оказались тут случайно?

— Мне трудно ответить, — повела я озябшими плечами. — Честно говоря, я уже не знаю, что есть случай, а что судьба. Раньше я свято верила в случайности, а теперь… Честное слово, Стив, не знаю. А почему ты спрашиваешь меня об этом именно сейчас?

— Потому что… — Стив отпустил мою руку, которой, между прочим, было очень тепло и уютно в его руке, и коснулся пальцами веточек омелы. — Ты не знаешь об этом поверье?

— Нет, — улыбнулась я.

— Когда двое молодых людей противоположного пола случайно встречаются под веточкой омелы… — с лукавой улыбкой начал Стив и многозначительно замолчал.

Мне очень хотелось услышать продолжение, хотя я и подозревала, что, по мнению Стива, сама должна была догадаться, что должны сделать молодые люди, которых занесло под веточку омелы, перевязанную яркой ленточкой.

— Так вот, они должны поцеловаться.

— Это намек? — спросила я и почувствовала, что не уверена, действительно ли хочу получить ответ на свой вопрос.

Стив снова взял мои руки в свои, но на этот раз я не почувствовала тепла. Меня сковал какой-то внутренний холод, от которого мне не удавалось освободиться. Пытаясь понять, чего все-таки хочет моя сумасшедшая душа, я заглянула в темные глаза Стива. Они были полны тепла, но в этом тепле я могла греться лишь тогда, когда будет угодно их владельцу. Во всяком случае, в то мгновение я почувствовала себя кем-то вроде маленького пушистого зверька, вызывавшего у Стива Скипера умиление и нежность. Но не более того.

— Нет, это предложение, — шепнул Стив, и его шепот будто околдовал меня, окутал со всех сторон теплой шалью.

Трезвый голос рассудка, встрепенувшийся было в моей голове, мгновенно затих, и я полностью отдалась во власть дурехи Джо, мгновенно принявшей инициативу. О, эта легкомысленная и влюбчивая особа никогда не сомневалась в том, что делает. Именно она позволила Стиву коснуться руками моего лица, провести пальцами по коже, пробраться под шарф, змеей обвившийся вокруг моей шеи, и нежно притянуть меня к себе.

Я бы сопротивлялась, но дуреха Джо… Она как будто растаяла от ласковых прикосновений Стива, от его горячего дыхания, которое уже согревало мое лицо. Джо наслаждалась этим моментом, который казался ей волшебным и необычайно романтичным: веточка омелы, висевшая над двумя влюбленными, ясные звезды, горящие в бархатной синеве неба, и обжигающе страстное дыхание мужчины — сильного, значительного, надежного и желанного…

Стив почти поцеловал меня. Как странно говорить «почти» о поцелуе. Он уже прижал меня к себе, и его лицо было так близко к моему, что даже если бы я опомнилась и прекратила безумства дурехи Джо, было бы уже поздно его останавливать.

И все-таки ему пришлось остановиться, пусть и без моего участия. Послышался скрип калитки, затем хрустящие шаги, и мы отпрянули друг от друга. Впрочем, «отпрянули» слишком сильно сказано, потому что Стив не убрал своей руки и продолжал держать ее под моим шарфом.

Естественно это не ускользнуло от внимания нежданного гостя, которым, к моему великому огорчению, оказался Стю. Увидев нас со Стивом, застывших в нелепой позе, Стюарт смутился, если не сказать больше. Приветливая улыбка сползла с его лица, уголки губ опустились, а сами губы, утратив мягкость линий, сжались, выставив острые уголки.

Стю напомнил мне ежика. Довольно взрослого, очень милого и очень огорченного ежика, над которым в другой ситуации я бы обязательно посмеялась. Но в тот миг мне было не до смеха. Не знаю почему, но я почувствовала себя так, словно он уличил меня в чем-то непристойном и теперь моя репутация в его глазах запятнана навеки.