— Немного жжет — вот и все, — с напускной бодростью соврала Джил. — Ничего, доктор смажет, забинтует, и через несколько дней они будут словно новенькие девятипенсовики.

Но на руках уже появились огромные волдыри, и в конце концов Джил вышла из больницы с повязками на обеих руках, уколы, которые ей сделали, немного уменьшили боль, а из кармана брюк торчала белая карточка.

— Мне надо будет прийти сюда завтра утром, — сообщила она дожидающимся ее приятелям и подняла забинтованные руки. — Вы только посмотрите, что они натворили с моими руками.

— Ты же не сможешь одна справляться со всем в коттедже, — неожиданно совершенно справедливо заметила Линда и тут же объявила о своем решении: — Ты поедешь ко мне домой, Джил. И вы, мальчики, тоже! Мы проведем выходной у меня.

Джил не стала возражать. Во-первых, она чувствовала себя какой-то сонной, а во-вторых… она зевнула и поудобнее устроилась щекой на кожаной спинке сиденья автомобиля… было правильно, что Киф открыто приглашен в дом Мэнитов. Мама Линды убедится в том, что дочь хочет встречаться с Кифом и не собирается скрывать этого, а Джил знала, что, когда ты оказываешься лицом к лицу с неизбежным, находишь в себе силы принять его честно и смело.

И вообще, как бы то ни было, Карен — из рода Норлундов, а Норлунды отличаются прямотой, унаследованной от старого датчанина, который всегда был внимателен по отношению к своим служащим, он защищал их права и заботился об их комфорте…

Джил задремала, уткнувшись в бок обнявшей ее Линды, и внезапно проснулась от громкого восклицания Роя:

— Вот это да, Линда, так это и есть та лачуга, в которой ты живешь!

— Твоя мама удивится, увидев нас, — заметил Киф, заводя машину через открытые ворота во двор. — Ты уверена, что она не будет возражать, чтобы мы с Роем остались?

— Уверена, — убежденно отрезала Линда. — Вы мои друзья, так что добро пожаловать.

Миссис Мэнит сидела в патио, когда четверка молодых людей вошла в дом. Услышав их голоса, она немедленно поспешила в комнаты, как всегда элегантная и ослепительная, затянутая в серый шелк.

— Линда! — Она внимательно оглядела дочь с головы до ног, потом взглянула на мальчиков и в последнюю очередь на Джил. Та, бледная, с забинтованными руками и кофейными пятнами на медового цвета рубашке, тем не менее не утратила способности вызывать в людях симпатию к себе. — Моя дорогая девочка! — встревоженно воскликнула Карен. — Что такое с тобой случилось?

— Я такая неловкая, опрокинула на себя кофе… — начала была Джил.

— Джил хочет сказать, что это я такая неловкая, что чуть не опрокинула на себя кофейник с кипящим кофе, — перебила ее Линда, — а Джил вырвала его у меня из рук и ошпарилась. Мы отвезли ее в больницу, там ей сделали укол, и теперь ей надо бы лечь в постель…

— Моя крошка…

— Я не крошка, мама. — В голосе Линды появились новые, уверенные нотки. — Я привезла Джил сюда, потому что сейчас она в коттедже одна и за ней некому присмотреть, Я хочу, чтобы она осталась здесь, пока не заживут ее руки, — Джил не пострадала бы, будь я немного поосторожнее!

— Но я не понимаю, — ее мать выглядела потрясенной и слегка сердитой, — ведь ты должна быть у бабушки…

— Я уехала от бабушки сегодня рано утром на автобусе и отправилась в ланаи. Мы вчетвером собирались на пикник. — Линда вздернула подбородок и открыто посмотрела матери прямо в глаза. — Я не сказала тебе, потому что ты стала бы препятствовать, но Джил настаивала на том, чтобы я все рассказала тебе…

— Пикник? — Ноздри миссис Мэнит угрожающе раздулись. — Если бы не твоя скрытность, Линда, инцидента вообще не было бы!

— Пожалуйста, я не хочу доставлять вам беспокойства. — Джил чувствовала себя совсем больной, что немедленно отразилось на ее личике. — В ланаях живут две мои знакомые девушки, с которыми я работаю, они помогут мне, пока Кора не вернется из Нью-Йорка.

— Нью-Йорка? — хором воскликнули мать и дочь.

Джил кивнула:

— Она сообщила мне телеграммой, что отправляется туда. Возможно, она приедет завтра, так что я останусь в коттедже, так будет удобнее…

— Мне бы совсем не хотелось, чтобы ты возвращалась туда, пока тебе не станет лучше, — покачала головой Линда, решительно обнимая подругу за талию. — Ты вся дрожишь, тебе надо немедленно лечь в постель. Мамочка, пожалуйста, будь поласковее с мальчиками и дай им что-нибудь попить, пока я помогу Джил улечься. Может, и ты присоединишься к ним?

— Да, так будет лучше, милая, — с нежностью произнес Киф.

Миссис Мэнит одарила его довольно резким, быстрым взглядом, но с восхитительной выдержкой справилась с порывом гнева и пригласила:

— Действительно, пойдемте со мной, выпьем вместе чего-нибудь освежающего. Вас зовут Рой и Киф, верно?

— Совершенно верно, миссис Мэнит. — Киф засунул руки в карманы брюк; он немножко походил на цыгана — смуглый, черноволосый, с темными острыми глазами, вызывающе смотревшими на Карен. — Очень мило с вашей стороны быть столь любезной, после того как мы вчетвером не слишком хорошо повели себя по отношению к вам.

— О, все в порядке, Киф. — Несколько секунд она стояла, глядя на него, потом махнула мальчикам рукой, указав на патио, и повернулась к девушкам: — Я велю приготовить вам кофе. — И добавила с иронией, достойной сестры своего брата: — И не проливай его больше, Лин, Джил слишком устала, чтобы помочь тебе сейчас.

От насмешливой реплики Джил почувствовала себя гораздо лучше и уютнее в этом доме. Она едва сдержала улыбку: конечно, у Карен Мэнит уйдет довольно много времени на то, чтобы осознать, что ее дочь уже почти взрослая женщина, но начало уже положено.

От глубокого, крепкого сна Джил очнулась около четырех часов дня. Жалюзи на окнах были опущены, и комната в своеобразных дневных сумерках в первый момент пробуждения показалась девушке странной и незнакомой. Потом она ощутила слабое жжение на коже рук и вспомнила все печальные события сегодняшнего утра. Вставать не хотелось, она поднесла к глазам забинтованные кисти и прислушалась к звукам веселья, доносящимся от бассейна, на который выходили окна спальни.

Значит, мальчики все еще здесь. Это хорошо, мать Линды не стала активно возражать против того, чтобы они остались в гостях у дочери.

Чуть позже в комнату зашла Карен, чтобы узнать, как дела у Джил.

— Я чувствую себя лучше и хочу спуститься к друзьям, — вежливо ответила Джил, наблюдая, как женщина, подняв жалюзи и впустив в комнату солнечный свет, по мягкому ковру подошла к кровати. Солнце светило ей в спину и золотом сияло в волосах, и Джил впервые заметила ее сходство с Эриком тот же широкий, красивый лоб, благородно очерченный рот.

— Моя дорогая… — Карен села в изножье кровати и дотронулась до кольца на левой руке. — Я должна попросить у тебя прощения. Я старалась помешать вашей дружбе с Линдой и выискала для этого самый абсурдный и неблаговидный предлог. Я сказала себе, а потом и Лин, что ты без ума от мужчин. А моя девочка рассмеялась в ответ на это. Она слишком любит тебя, Джил, чтобы поверить в такую чушь, даже если бы она и была чистой правдой. Но я, конечно, знаю, что это неправда.

— Даже несмотря на то, что вы видели, как Роже Френэ целовал мою руку? — лукаво улыбнулась Джил.

— Тогда ты казалась очень миленькой, — улыбнулась в ответ Карен. — Он просто не смог удержаться, чтобы не поцеловать тебя, но, зная, какая у Роже репутация, я сделала совершенно ошибочные выводы. Я глубоко заблуждалась, Джил. — Она осторожно притронулась к бинтам на руках девушки. — Тебе очень больно?

— Чуть-чуть жжет, но через пару дней все пройдет.

— Лин сказала мне, что она чуть не уронила кофейник прямо себе на ноги, — о чем только она думала, хотела бы я знать? — повысив голос, возмутилась Карен, но по ее встревоженному лицу было ясно, что она живо представила себе ужасную картину — ее дочь с ошпаренными ногами.

— Она собиралась перелить кофе в термос, — пояснила Джил, — когда услышала голоса мальчиков у коттеджа. Понимаете, она так волновалась перед встречей с Кифом.