— Но у меня была принцесса, — напомнил Рауль. — У вас же — никого.

— Ко всему привыкаешь, — философски заверила Жанна, — в детстве мне казалось, что иначе и быть не может.

— Это противоестественно, — возразил он. — Птицы летают парами, рыбы плавают косяками, а в сердце что-то отмирает, если некого любить. У вас никого не было, дорогая? Ни кавалера, ни бойфренда? Ах да, я ведь понял это, когда поцеловал вас… Мне казалось, что я сжимаю в руках ледяную фигуру.

— Я не хочу говорить об этом. — Она отвернулась к иллюминатору, за которым царила сплошная беззвездная темнота. Было ужасно находиться в обществе девяноста пассажиров и тем не менее чувствовать себя наедине с опасным мужчиной. Мужчиной, который говорил недопустимые вещи, словно имел право шокировать ее, изъявлять ей сочувствие, заставлять ее сопротивляться и в то же время покоряться.

Жанна уже плохо понимала, кто она такая — нищенка в дорогой одежде с огромным изумрудом на пальце. Что с ней будет, как сложится ее жизнь?

— Вы сказали обо мне Рэчел?

— Нет. — Он зажег сигарету, и ее огонек отразился в иллюминаторе. — Я сказал лишь, что возвращаюсь домой, и она не должна не о чем беспокоиться, — я добьюсь того, чтобы бабушка не лишила ее финансовой поддержки из-за глупого поступка Джойосы. На этот раз мы расстались без слез.

Жанна представила себе их прощание — поцелуи, страстные и нежные, а не насильственные. Над Жанной он просто издевался, а вот Рэчел — любил.

— Я рада, что вы сохранили это в секрете, дон Рауль. Я отнюдь не горжусь ролью, которую согласилась сыграть. Допустим…

— Допустим что, мисс Смит? — поддел ее Рауль.

— Джойоса может вернуться в Эль-Амару.

— Вряд ли. Разве я не говорил вам, что она считает меня злобным шейхом? Это ее пугает.

— Я тоже вас побаиваюсь!

— Почему, Жанна? Меня интригует ход ваших мыслей. У меня злое лицо?

— Вы… вы слишком хорошо знаете людские слабости и пороки, — растерялась Жанна.

— Вы хотите сказать, что я вижу людей насквозь?

— Несомненно.

— Вот тут вы ошибаетесь. Я не понимаю вас до конца, Жанна. Мне никогда не встречались молодые девушки-сироты, похожие на засыпанную снегом гортензию. Интересно, как на вас повлияет наше солнце? Вы под ним расцветете или завянете? — Рауль улыбнулся, но его темные глаза остались серьезными. — Поймите, то, о чем я вас прошу, совсем не так ужасно, как кажется. Я прошу вас притвориться милой девушкой, в сердце которой нет для меня места. Вам должна понравиться эта роль. Будет вполне естественно, если вы станете демонстрировать безразличие к навязанному жениху. Вам легко дастся эта роль. О! Как сверкнули голубые глаза! И не от негодования, а от изумления. Вы правда удивлены моей прямотой? Я ведь испанец, не забывайте.

— Я помню об этом, — выдавила Жанна.

— Я понимаю, что вы не можете одобрять поступки такого мужчины, как я. Ведь вы девушка, которую учили подбирать крохи и быть за это благодарной, девушка, которая не обременена грехом гордыни и самоуверенности. А я ведь этим грешу, не правда ли? В ваших глазах, дорогая, я что-то вроде Милдред, только в мужском варианте и без копны тициановских волос.

— Вот это сравнение! — засмеялась Жанна. — В отличие от вас Милдред совершенно невыносима — всегда думает о людях худшее, в то время как сама далеко не ангел.

— Разве только ангелы имеют право судить других?

Уловив в голосе спутника иронию, Жанна бросила на него укоризненный взгляд:

— Я не ангел, сеньор. И не намекала на это.

— Наоборот. Я сразу понял, что вы относитесь к немногочисленной категории людей, у которых есть совесть. Вас волнует, что современные люди беспокоятся не о других, а лишь о себе. Вы тревожитесь по поводу того, что погоня за удовольствиями сегодня ставится превыше поисков истины и желания помочь нуждающимся. Уверен, что вам очень понравятся жители Эль-Амары и вы придете в восторг от андалузских песен, которые они поют во фруктовых рощах.

— Андалузия находится в Испании, — обескураженно сказала она.

— Конечно. Почти все жители Эль-Амары ведут происхождение от мавританцев, которые многие годы жили в Испании. Вас не удивляет, сеньорита, что душа великой Иберии [1]поет в пустыне? Мавританцы принесли свою культуру и традиции в древнюю страну и привили иберам любовь к фонтанам, цветам и закрытым дворикам, где их женщины прячутся от посторонних глаз. Многие испанские лорды имеют в роду мавританских принцесс. Мой дед женился на принцессе Ямиле, подлинной дочери Марокко. Когда я был мальчиком, бабушка поражала невероятной красотой. Она до сих пор сохранила остатки былой привлекательности, как произведение искусства из резной слоновой кости. Вы будете очарованы ею.

— Я буду бояться, дон Рауль. Вдруг она поймет, что я самозванка?

— Даже если и так, вам вряд ли отрубят голову. Мы люди цивилизованные.

— Не шутите так, дон Рауль. Я очень нервничаю.

Но дона Рауля это вряд ли заботило. Он волновался лишь о Рэчел, и ему будет все равно, если ее с позором выдворят из дома его бабушки.

— Решайтесь наконец. — В его голосе неожиданно прорезались жесткие нотки. — Через несколько часов мы приземлимся в Касабланке, где я забронировал номера в отеле. Или вы едете со мной дальше, или мы там расстанемся.

— В саду отеля? — грустно улыбнулась Жанна. Она приникла к иллюминатору, вглядываясь в темноту. Прекрасная ночь! Неужели все остальные ночи она снова проведет одна? Но стоит ли продолжать этот путь через пустыню, путь к дому в оазисе, белоснежному и наверняка красивому, как в сказке?

Если она посмотрит на дона Рауля, заглянет в его темные требовательные глаза, то пропадет, как ребенок, который берет за руку незнакомца в надежде, что добрый дядя приведет его домой.

Но где ее дом?

Сиротский дом или квартирка на окраине Лондона? Уж точно не отель «Лазурный берег». Но если вдуматься, вдруг ей суждено лететь через пески к воротам загадочного «Дома гранатовых деревьев».

Предрешена ли ее судьба звездами и глазами человека, который сидит рядом?

Жанна напряглась, почувствовав его прикосновение.

— Я предлагаю вам путешествие в волшебный мир, маленькая сиротка.

— Он может оказаться миражом, сеньор.

— Уверяю вас, Эль-Амара реальна. Представьте — раз в жизни с вами будут обращаться как с принцессой!

— Мои мечты никогда не заходили так далеко, — вздохнула она.

— Большинство девушек об этом мечтает, — не унимался он. — А еще о прекрасном принце.

Жанна посмотрела ему прямо в глаза:

— Я не лелею глупые мечты, дон Рауль, и не возлагаю пустых надежд на мужчин из чужого для меня мира. Если вы беспокоитесь по поводу того, будто мне так понравится носить кольцо семьи Романос, что я не захочу его снимать, то зря. Я догадываюсь, кому оно предназначается в действительности.

Глаза Рауля сузились.

— Умная девушка, — процедил он.

Остаток пути они провели в молчании. Наконец вспыхнуло табло «Самолет идет на посадку», и через несколько минут испанец уже нетерпеливо расстегивал ее привязной ремень.

— Мы в Касабланке, — сообщил Рауль.

К ужасу Жанны, их поселили в смежных номерах отеля. После того как мальчик-слуга оставил постояльцев наедине, дон Рауль саркастически предположил, что управляющий, видимо, решил, получив телеграмму, будто с ним едет сама принцесса. Когда они вместе бывают в Касабланке, то всегда останавливаются в этом отеле.

— Ну и плевать, — зевнул он. — Мы и прошлую ночь спали в соседних комнатах. — Испанец оглядел огромную спальню и посмотрел на Жанну, которая на фоне восточного ковра казалась Робинзоном на необитаемом острове. — У вас усталый вид, — добавил он. — Уже поздно, но я бы с удовольствием спустился в ресторан и выпил кофе по-турецки. Присоединитесь ко мне или предпочтете лечь спать?

Жанна действительно устала, но отказалась она потому, что Раулю, с ее точки зрения, хотелось побыть одному. Весь день он провел в ее обществе, наверно, этого было более чем достаточно.