— А ты этого так боишься? — В голосе его прозвучала насмешка. — Я ведь твердил тебе, что настаивать не буду.

— Но ты любишь принцессу… тебя беспокоит ее здоровье, вот я и боялась, что ты пойдешь у нее на поводу.

— Я получил в невесту такую льдышку? — иронично спросил он и вдруг обхватил ее талию. Жанна начала было отчаянно отбиваться, но он резко прижал ее к груди. — Тебя никто ни к чему не принуждает, — шепнул он. — Давай просто наслаждаться луной. Луна, сад, девушка с голубыми глазами. Что еще нужно мужчине? Знаешь, я отпущу тебя — в обмен на один поцелуй.

— Рауль… пожалуйста.

— А что такого? Ты освобождаешь меня от обязательств жениться на тебе, поэтому давай вести себя как взрослые люди и получать удовольствие. Я целовал тебя и раньше… разве я не могу сделать это еще раз?

— Ты ведешь себя нечестно… обращаешься со мной так, будто хочешь наказать. Твоя бабушка уже поняла, как мы относимся друг к другу. Она не услышала от меня ничего нового. Она, может быть, и хрупка физически, зато сильна духом. Принцесса не захочет испортить тебе жизнь, вынудив жениться. Она всегда знала, как ты на самом деле относился к Джойосе, и я не верю, чтобы ты об этом не догадывался. Вы играете в странную игру, и я не хочу быть в ней пешкой… Рауль, мне больно…

Его руки были как сталь, но Жанну пугала не боль, а испытываемое ею удовольствие, желание уступить. Да, ей хотелось, чтобы он наказал ее поцелуями… и какая разница, если это были поцелуи разозленного, а не влюбленного мужчины.

— Мне хочется тебя раздавить, — глухо пробормотал Рауль. — Как ты посмела обсуждать с принцессой мои чувства? Ты, девушка, ни разу не испытавшая страсти? Прячущаяся от нее… Что ты знаешь обо мне, кроме того, что видят эти невинные голубые глаза? Что я испанец, впитавший дыхание пустыни? Человек, которого учили требовать и в то же время отдавать себя своему народу? Мужчина, от страха перед которым у тебя дрожат колени?

Рауль снова притянул ее к себе. Она бы упала, если бы не его объятия. Черноволосая голова приблизилась к ее лицу, его черты исказила гримаса.

— Твой испуг ничего не изменит. Это заброшенный сад, нас никто не увидит, кроме сов, которые летали здесь, еще когда я был мальчиком.

— Ты дьявол, — ахнула Жанна, уклоняясь от его ищущих губ, но Рауль оказался сильнее. Засмеявшись, он закрыл ей рот поцелуем. Она чувствовала себя совершенно беспомощной: нужно бежать, а она не в силах сдвинуться с места.

Затем Жанне показалось, что она взлетела, и девушка с ужасом поняла, что он несет ее в тень арки. Там росли кусты жимолости, устилавшие землю ковром ржаво-золотых лепестков, распространяющих одуряющий аромат. Она почувствовала, как ее легкое тело подмяло под себя нежные лепестки — так и ее раздавила сила смеющегося Рауля. Он прижимал ее к земле, а она в отчаянии била его по лицу и плечам.

— Ты маленькая дурочка, Жанна. Я не чувствую твоих ударов, а тебе не хватает злости, чтобы выцарапать мне глаза.

— Ненавижу… ненавижу тебя.

— Вижу, — хмыкнул он, обнажив ее плечо и прижавшись к нему губами. — Это то, чего ты так боялась, да? Английская девственница вынуждена уступить сыну пустыни. Бедная Жанна! Мне надо было оставить тебя на растерзание мадам Нойс. Уверен, она с восторгом приняла бы маленькую беглянку обратно… Еще бы — далеко не каждая девушка мечтает остаться старой девой, где она найдет другую такую?

— Лучше быть старой девой, чем игрушкой.

— Моя дорогая, ты слишком хороша, чтобы стать просто игрушкой.

— Ты… ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Дорогая, я сейчас не в состоянии разгадывать загадки. — Его губы скользнули по ее щеке до мочки уха. Жанна заметалась, понимая, что теряет голову.

— Тебя развлекает эта игра, потому что… потому что я застенчива и у меня нет ни денег… ни защитника. Получаешь удовольствие, зная, что останешься безнаказанным.

— Ну просто негодяй. Так ведь?

— Сейчас ты ведешь себя именно так!

— Тебе неприятны мои поцелуи?

— Да просто ненавистны! — Жанна сказала правду. Ведь это не поцелуи любви. Она испытывала жгучий стыд, потому что ей страстно хотелось ответить на них. Они больно отзывались в ее сердце, и поэтому она заплакала. Слезы, переполнив ее глаза, покатились по щекам. Ей все причиняли боль — Рауль, серебряный месяц, жимолость, печальный крик совы, которая считала, что это место принадлежит ей одной.

Закрыв лицо руками, она рыдала так, словно все еще была ребенком, безжалостно запертым в пустой спальне рассерженными воспитателями. Ее наказали, а ведь она бросилась в ледяную воду, не умея плавать.

Сегодня Рауль тоже рассердился на нее: она посмела взволновать его любимую принцессу. Жанна понимала его тревогу, но не понимала, почему он так жесток к ней. Ведь это было жестоко — целовать ее, хотя она для него пустое место.

— Жанна, ну какой ты все-таки ребенок. — Рауль отнял ее руки от лица и принялся вытирать заплаканные глаза большим носовым платком. — До чего же ты не похожа на девушек Эль-Амары! Одиночество сделало тебя сверхчувствительной и неуверенной в себе.

— Ты хочешь сказать — наивной? Но у меня тоже есть гордость.

— И еще какая! Ну что — со слезами покончено?

— Да, спасибо.

— Тогда пошли. — Он поднял ее на ноги и стряхнул с плаща лепестки. Волосы окутали ее заплаканное лицо светлым шелковым облаком. — Ты выглядишь убитой горем, Жанна, словно я сделал с тобой что-то ужасное. Тебе что, действительно больно?

— Нет… — Но ее сердце болело. Жанне было холодно — в тот день, когда рассерженная учительница, вытащив ее из воды, сурово приказала возвращаться в унылое серое здание, которое заменяло девочке дом.

Жанна отвернулась от Рауля, чтобы он не видел слез, вновь показавшихся на ее глазах.

— Пойдем в дом, — неожиданно сухо сказал он. — Пора ужинать.

— Можно я не буду на нем присутствовать? — Голос ее дрожал.

— Боишься, что все заметят следы слез?

— Да, мне будет неловко.

— Но Лейла, например, всегда плачет после ссор с Кассимом. Мужчины — не ангелы, дорогая.

— Лейла любит мужа… Поэтому она понимает его и прощает.

— Ты считаешь, что любовь делает людей более терпимыми?

— Я думаю, что да.

— Но я остаюсь непрощенным?

— На сегодня — да, — отрезала Жанна, мечтая остаться в одиночестве. — Могу я вернуться к себе? У меня нет аппетита, и я не могу притворяться веселой.

— Жанна…

— Пожалуйста, не мучай меня… если можешь. — Давая выход своему гневу, Жанна сорвала плащ, бросила его на землю и помчалась к дому. Одна из ее туфелек слетела, но девушка побежала дальше, не обращая на это внимания, не чувствуя холода плитки под ногами. Она вбежала в коридор, ведущий к ее апартаментам, и слегка вскрикнула, налетев на слугу. Тот проводил ее недоуменным взглядом. С облегчением закрыв за собой дверь, девушка бросилась на диван, раздираемая самыми противоречивыми чувствами.

Она сжала подушку ледяными руками и вдруг почувствовала боль — это врезалось ей в палец изумрудное кольцо Рауля. Но не это напомнило ей о поцелуях испанца: они до сих пор горели у нее на губах, шее, веках.

Она должна бежать! Она не отважится увидеть его еще раз… и тем не менее должна будет это сделать утром.

Глубоко вздохнув, Жанна поднялась на ноги и решительно направилась в ванную комнату. Она смоет с себя всю эту боль, ляжет в постель, а завтра будет новый день.

«Мне хочется тебя раздавить», — сказал он тогда. Жанна с возмущением осмотрела синяк, уже проявившийся на руке. Она потрогала фиолетовое пятно в форме лепестка и снова вспомнила силу рук Рауля, запах жимолости, причудливые очертания веток.

Девушка забралась в душистую ванну и закрыла глаза. Теплая вода успокоила измученное тело, но душа все еще болела.

Неожиданно Жанна услышала шаги, но не встревожилась. Должно быть, сейчас войдет Фарима с подносом, ведь принцесса не допустит, чтобы ее гостья осталась голодной.

— Я поставил поднос на стул.

Жанна затравленно оглянулась и увидела Рауля. Тот стоял с невозмутимым видом, словно каждый день навещал девушек, принимающих ванну.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: