— Только на Востоке умеют готовить настоящий кофе, — улыбнулся Рауль, откидываясь на спинку дивана. — А сейчас ответьте на мой вопрос… Вы когда-нибудь хотели увидеть безграничные золотые пески пустыни? Роскошь восточного заката? Тайны, скрытые за стенами дворцов? Цветущий красный жасмин?

Волшебные слова разбередили душу. В глазах испанца мелькнула затаенная тоска по родным местам. И он давал понять, что хочет взять ее туда с собой!

Он ослепительно улыбнулся:

— Почему вы так забеспокоились? Разве я упомянул о своем гареме?

— Дон Рауль, вы играете со мной в кошки-мышки? Вы серьезно спрашиваете меня, хочу ли я увидеть пески пустыни?

— Я в жизни не был серьезнее, сеньорита. Ну, скажите, вам хотелось бы попасть туда?

— В каком качестве, сеньор? — Жанна осмелилась взглянуть на собеседника. — Может быть, как ваш секретарь?

— Нет, — покачал он головой, доставая из кармана золотой портсигар. — Вы позволите? Я помню, что вы не курите.

— Пожалуйста.

Он зажег сигарету, и между ними повисло облачко дыма, дразнящее запахом хорошего табака, смешанного с ароматом кофе и цветов.

— Дом, в котором я живу, с одной стороны окружен рощей из апельсиновых, персиковых и гранатовых деревьев. С другой стороны пустыня, словно золотое море, простирается до подножия голубых гор, и многие мили отделяют оазис Эль-Амары от ближайшего города. Тем не менее мы ведем там довольно активную жизнь. В саду всегда есть чем заняться, а в пустыне — что изучать.

Он подался вперед, изучая лицо Жанны. Его взгляд был одновременно и рассеян и напряжен.

— На Востоке можно прожить вечность и все же не разгадать тайну пустыни. Она страстна и темпераментна, как тигрица, когда на небе горит солнце, таинственна, как женщина, когда покрыта вуалью из звезд. Она манит, как искусительница, и иногда сердито забрасывает дом и оазис волнами песка, вызванного злыми ветрами. Тогда мы ненавидим ее. Проклинаем, а когда ветер стихает и рассвет раскрашивает все в голубые и серебряные тона, мы вновь влюбляемся в ее дикую красоту и магнетизм.

Рауль стряхнул пепел на мраморный пол, положил ногу на ногу и изучающе посмотрел на Жанну. Да, этот мужчина идет по жизни твердым шагом. Казалось, ничто не может поколебать его уверенность в себе, и тем не менее Жанна чувствовала, что он взволнован и обеспокоен, что в ее руках лекарство, которое разгладит морщину между его черными бровями.

— Если я приглашу вас в Эль-Амару, вы согласитесь или в ужасе убежите от меня?

— Я… я хотела бы знать, почему вы этого хотите. — Сердце Жанны учащенно билось, голова кружилась. — Секретарь вам не нужен, а я не представляю, как иначе могу служить вам… — Она запнулась и покраснела, потому что Рауль положил руку на ее обнаженное плечо.

— У вас шелковая кожа, мисс Смит. Изумительные глаза, а ваша наивность может загнать мужчину в тупик. Может быть, я хочу вас для себя. Чему бы вас ни учили в приюте и что бы ни проповедовала ваша романистка, которая понятия не имеет о любви, хотя только об этом и пишет.

Жанна почувствовала легкую дрожь — не оттого, что сочла его бездушным совратителем, а потому, что напоминание о Милдред заставило ее вспомнить о предстоящем безрадостном будущем, в котором никогда больше не повторится такой вечер. Не будет мягкого света, странной музыки, изысканной еды, шампанского и волнения от слов мужчины, к которому обращались как к принцу, кем он, впрочем, и являлся.

— Вы меня, конечно, просто дразните, — сказала она, заставив себя спуститься на землю. — Глупо предполагать, что вы унесете меня на ковре-самолете. Если я доверюсь вам, то потеряю место у Милдред.

— Вы думаете, что я смеюсь над вами? — Его глаза сверкнули. — Не в моих привычках играть в кошки-мышки. Впрочем, вы и есть трусливая мышь, если хотите уйти, не выслушав, что я вам предлагаю. И навсегда останетесь серой мышью, если вернетесь к этой женщине, упустив свой шанс.

— Я не трусиха, — откликнулась Жанна. — Просто не хочу, чтобы меня выставили дурочкой. А вдруг я соглашусь поехать с вами в Эль-Амару, а завтра утром узнаю, что вы отбыли без меня.

— Вы считаете меня подлецом? — Голос его стал грозным. — Члены моей семьи не привыкли, чтобы их честность подвергалась сомнению. Если бы вы были мужчиной…

Жанна опасливо отодвинулась, не отрывая от него глаз.

— Жизнь научила вас не ждать добра от окружающих. — Рауль приподнял бровь, рассматривая тонкую руку Жанны, белизна которой так контрастировала с его собственной бронзовой кожей. — Эту ручку не перепутаешь с пухлой дланью знакомой мне молодой особы, которая только и делает, что полирует ногти, но если надеть на пальчик изумрудное кольцо, то принцессу можно ввести в заблуждение.

— О чем это вы? — шепотом произнесла Жанна. — У меня нет никакого изумрудного кольца.

— Будет, если вы согласитесь на мое предложение.

— Предложение? — ахнула она.

— О, я должен был сказать «проект»? — Он лукаво улыбнулся. — Не могу сказать, чтобы ваши опасения мне льстили, мисс Смит. Я действительно похож на негодяя?

— Нет, но вы говорите такие странные вещи, сеньор. Пожалуйста, разъясните мне, наконец, чего вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы вы выдали себя за девушку по имени Джойоса.

Жанна оторопело уставилась на него. Каждое новое слово в его устах звучало все более фантастично. Но она видела, что Рауль очень серьезен. Его властный взгляд пронзал ее, как стальная булавка мотылька.

— С самой первой минуты меня потрясло ваше сходство с девушкой, о которой я упомянул, — Джойосой. Несколько дней тому назад вы увидели мужчину на грани отчаяния, потом он встретил вас, и вот проблема наполовину решена. Он понял, что может сделать счастливой одну женщину.

Так вот он о чем — Жанна мгновенно вспомнила красивую испанку в сари.

— Кто такая Джойоса? — едва слышно пролепетала она.

— Сводная сестра Рэчел, которую вы приняли тогда за мою жену. Я должен пояснить: у моей семьи суровые нравы. Мальчиком меня учили не только скакать на лошади по пескам, но и ухаживать за фруктовыми рощами или выполнять в случае необходимости обязанности медика, если врача не окажется под рукой. Я усвоил светские правила не хуже, чем правила выживания в пустыне. Научился быть властным и в то же время беспрекословно подчиняться законам, которыми должен руководствоваться наследник знатной семьи.

Рауль на минуту остановился. Стало слышно пение крошечных лягушек, прячущихся в чашечках кувшинок. Жанна печально смотрела на прекрасное лицо собеседника. Его научили покоряться суровым законам Востока, и он ожидал такой же покорности от нее, молоденькой глупенькой машинистки.

Рауль поднял бровь, догадавшись, о чем она думает.

— Джойоса еще маленькой девочкой завладела сердцем моей бабушки. Она жила не в Эль-Амаре, но пару раз приезжала навестить нас. Как-то во время праздника ее пони испугался шума и понес. Я поскакал следом, схватил лошадку под узду и не дал девочке упасть на землю. В соответствии с законами пустыни это значит, что я спас для себя будущую невесту. Принцессу давно занимает эта мысль, хотя тогда она держала все при себе. Я старался избегать разговоров о свадьбе, но, когда девушка получила образование, мне приказали забрать ее у Рэчел и привезти к бабушке… я принял решение по поводу нашего брака.

Он вновь умолк, давая Жанне возможность осмыслить услышанное. Ей казалось, что в каждом его слове таится острый кинжал. Рауль не сказал, любит ли он девушку или любит та его.

— А как же ваши чувства? — поразилась Жанна.

— Моя бабушка — мавританская принцесса, не забывайте об этом. Ее саму выдали замуж подобным образом. Так как брак оказался счастливым, она решила устроить и мой.

— Но это нечестно! По отношению к вам и к этой девушке. — Жанна с сочувствием посмотрела на него. — А что, Джойоса испугалась и убежала?

— Можно сказать и так. — В его глазах светился сарказм. — Рэчел понятия не имеет, где сестра, хотя ее одноклассницы рассказали, что она очень сблизилась с неким молодым человеком. Мы изо всех сил старались отыскать беглянку, но безуспешно. Она исчезла бесследно. Похоже, они в Париже. И я теперь должен объяснить бабушке, что ее любимица убежала, что я ей безразличен и она не собирается жить в Эль-Амаре.