С насмешливо-лукавой улыбкой принцесса поглядела на Жанну, потом перевела взгляд на браслет.

— Это — подарок моего покойного мужа, когда он еще не был женат на мне. Рауль похож на него… Знаешь, каково жизненное кредо настоящего испанца? Оставаться до самой смерти прекрасным любовником и любить так, словно завтра — конец света. Испанцы, Жанна, — настоящие мужчины. Темпераментные, страстные и по-детски восторженные. Они могут стойко переносить самые невероятные страдания — и рыдать, как дети, на груди женщины, давшей им огромное счастье. Понять их нелегко, но если женщине посчастливится завоевать любовь испанца, она будет вознаграждена с лихвой.

Притихшая Жанна сидела подле принцессы, поглощенная ее рассказом. Ей, как и всякой влюбленной, очень хотелось узнать о детских проказах Рауля и его юношеских подвигах, но ради него и Ракели она сохраняла маску равнодушной незнакомки, которая не сегодня-завтра уже уедет. Рауль должен жениться по своему выбору. Ради собственного блага и во имя Эль Амары, нуждавшейся в сильном властителе, который мог бы обеспечить здесь надежный мир, покой и процветание.

— Мне понятно ваше желание, принцесса, видеть Рауля счастливым в браке, но вы ошибаетесь, если думаете, что он привез меня сюда в качестве… невесты.

— А для чего же еще, дитя мое? — принцесса проницательно взглянула на нее и улыбнулась. — Чтобы развлечь свою упрямую бабку? Скрасить мое разочарование, вызванное побегом Хойосы, на которой он никогда и не собирался жениться?

— Так вы все знали, принцесса?

— Просто я очень хорошо понимаю своего внука.

— Тогда зачем же вы послали его за нею во Францию?

— Я надеялась, что он взамен привезет Ракель Корлезу.

— Значит, вы догадываетесь, какие чувства он питает к донье Ракели?

Принцесса помолчала, присматриваясь к Жанне, утопавшей в диванных подушках, — стройной, тоненькой, светловолосой. Ее девичью руку тяжело оттягивал огромный изумруд, одна туфелька с загнутым носком висела на кончике изящной ступни.

— Какие чувства он питает к Ракели, дитя мое?

— Он ее любит.

— Ты уверена?

— Она очень красива. Я видела их вместе: она горько плакала оттого, что ему нужно было уехать. Принцесса, почему вы никогда не говорили ему, что знаете о его чувствах к Ракели? Это избавило бы его от множества затруднений.

— Ты так говоришь об этом, словно желаешь ему счастья с какой-то другой женщиной.

— Я ему только друг, не более.

— А он сам признался тебе, как ему дорога Ракель?

— Он так беспокоился за ее обеспеченное будущее, что догадаться о его чувствах было нетрудно. Только очень любящий мужчина может так переживать за счастье и покой своей избранницы.

— Любовь — это прежде всего страсть, милое мое холодное дитя. Любовь — порыв и потребность. Любовь зачастую бывает жестока, а вовсе не добра. Она упряма, все перепутывает, а наслаждения любви порой граничат со страданием. Разве ты этого не знала?

— Нет…

— Тогда скажи мне, моя девочка, одну вещь. Обещаю не выдавать тебя Раулю… ты любишь его?

— О, прошу вас!..

— Неужели тебе безразличен такой высокий и сильный мужчина, с такими огненными, сверкающими глазами? Неужели твое сердечко не начинает биться сильнее, когда он смотрит на тебя?

— Но, принцесса, сердце может биться сильнее и просто от возбуждения.

— Совершенно верно, однако, в твоих жилах, Жанна, не течет горячая южная кровь. Ты холодновата, сдержанна и, не испытывая любви, не позволишь себя обнимать… Лишь настоящий мужчина сможет пробудить в тебе чувства.

— С моей стороны было крайне глупо влюбляться в дона Рауля.

— А ты считаешь, можно заставить себя удержаться от любви?

— Можно, по крайней мере, бороться с влечением.

— Значит, это так ты боролась, когда я впервые увидела вас с Раулем? — принцесса улыбнулась. — Ты мне нравишься, Жанна, потому что обладаешь неяркой, прохладной красотой своих соотечественников, независимостью и мужеством.

— Но я вовсе не красива, — запротестовала Жанна. — Вы очень добры ко мне, но по сравнению с доньей Ракелью…

— Я совершенно не собираюсь тебя ни с кем сравнивать, дитя мое. Ракель — испанка, и вы столь же различны, как камелия и лилия. Каждая хороша по-своему — и не ешь меня своими огромными голубыми глазищами. Ты слишком скромна, pequena [33]. Не сомневаюсь, что Рауль уже оценил по достоинству твою нежную неброскую красу и твою застенчивость.

— Наверно, я раззадорила его любопытство, — согласилась Жанна. — Но в мужчине пламя желания вспыхивает быстро и так же быстро гаснет, если не поддерживается любовью.

— Очень мудрое замечание для твоих лет, Жанна.

— Мне совсем не хочется, чтобы, живя со мной, он непрестанно думал о Ракели.

— Такого не случится, — унизанная кольцами рука принцессы ободряюще сжала пальцы Жанны. — Верь мне, дитя, тебе никогда не придется играть в чьей-то жизни последнюю роль, если ты заслуживаешь первой. Ты способна одарить мужчину огромным счастьем, но лучше не делать этого, если любовь не возвратится к тебе полной мерой. А пока, дорогая девочка, считай себя просто самой желанной гостьей в моем доме. Наслаждайся отдыхом и будь уверена — Раулю очень скоро станет известно, что я знаю его секрет и даю свое благословение на брак с выбранной им женщиной.

— О, он будет бесконечно счастлив, принцесса, — Жанна заставила себя улыбнуться, хоть на сердце словно лежал камень. Ведь стоило только сказать: «Принцесса, я хочу выйти замуж за вашего внука», как для девушки осуществилась бы мечта каждой Золушки. Но при этом мечта осталась бы все той же мечтой, хрупкой, как хрустальный башмачок, и при столкновении с действительностью от нее остались бы одни осколки.

Жанна изо всех сил старалась смотреть на свои отношения с испанцем трезво. Да, она любит Рауля Сезар-бея. Только им-то владеет всего лишь сиюминутное желание, он просто хочет ее… И не надо переоценивать своей красоты: светловолосые и белокожие женщины, естественно, привлекают жителей Востока непривычной для глаз внешностью.

С искренней любовью и благодарностью склонила она белокурую головку и поцеловала пальцы старой дамы.

— Дитя мое!..

— Я всегда буду помнить дни, которые провела в Гранатовом Дворце, принцесса. Никогда раньше не встречала я такой заботы и внимания. Вы все так добры ко мне.

— Неужели никто до сих пор не заботился о тебе?

— Только из дежурной благотворительности.

— Как хорошо, что Рауль привез тебя сюда. Пожалуй, этот дьяволенок не мог бы доставить мне большего удовольствия.

Жанна принужденно улыбнулась.

— В нем действительно немало дьявольского, но за время нашей поездки по пустыне я выяснила, что он бывает и очень добрым. Он пошел в вас, принцесса.

— Мне всегда этого хотелось. Ведь с самого детства он остался на моем попечении и на моих глазах превратился в мужчину, которому суждено управлять Эль Амарой. Надеюсь, он постарается, чтобы мы и дальше жили в покое и относительной независимости. Мир, Жанна, совсем не такое идеальное место, каким хотелось бы его видеть. Здесь слишком много хлопот, а друзей — слишком мало, и никогда нельзя быть уверенным в завтрашнем дне. Но Рауль сделает для жителей Эль Амары все, что в его силах, и к голосу его станут прислушиваться и властители других провинций. В душе я уверена, что он сможет сохранить мир в этой части пустыни. Молюсь об этом, дитя. Молюсь всем сердцем, уже усталым и далеко не таким сильным, как прежде.

Морщинистое, но все еще красивое лицо этой женщины, много лет управлявшей Эль Амарой и теперь готовой передать бразды правления Раулю, омрачилось тенью заботы. Почувствовав, что та устала, Жанна тихонько встала и, улыбаясь, сказала, что боится дольше занимать внимание принцессы.

— Ведь скоро у вас день рождения, и предстоят двухдневные празднества.

— Ты считаешь, что мне нужно собраться с силами? — улыбка принцессы была грустной и немного обиженной. — А ведь когда-то я могла всю ночь напролет вести беседу, отчаянно флиртовать сразу с дюжиной мужчин, а в скачках обгоняла даже сыновей. Ах, какую хорошую и долгую жизнь я прожила, всего в ней хватило: горечи и сладости, печали и радости. Надеюсь, и ты, Жанна, будешь так же счастлива.