«Нельзя иметь все сразу», — вертелось у меня в голове невесть откуда взявшееся словосочетание. Взявшееся и прилипшее намертво, как использованная жвачка к подошве. И такое же незатертое, как оба вышеупомянутых компонента. Н-да…

Спасибо, конечно, что не рекламный какой-нибудь, прости господи, слоган, коих в последнее время развелось немеряно. Хотя… почему только в последнее? Всегда ими говорили, только о другом. «Советское — значит отличное», например. Или «Накопил — и машину купил».

Хорошо, наверное, жили, никаких забот не было.

Нет, не получалась у меня жалость к себе, маленькой. Наверное, потому, что жалеть было не за что. Я сидела в достаточно комфортабельном кресле самолета, причем не экономкласса, а первого, летела не в Ростов или Красноярск, а к Средиземному морю, и не в командировку, а на отдых. Держу пари, мне бы позавидовали девять человек из десяти. Беда состояла в том, что я была тем самым десятым. То есть сама себе не завидовала ни капли.

Во-первых, боюсь летать. Патологически боюсь, до кликушества. Сколько себя помню, передвигаюсь исключительно наземным транспортом, несмотря на очевидные неудобства и насмешки окружающих. Но на насмешки мне было плевать, нервы дороже, а в любую точку дорогой родины вполне можно добраться автобусом или поездом. Вот только с Анталией этот номер никак не проходил, а отдыхать в другом месте мой спутник отказывался категорически. Ну и вот — я в самолете, а самолет в воздухе.

Спутник… Это была вторая причина, по которой я пыталась себя пожалеть. За два дня до поездки он сообщил, что обстоятельства складываются не совсем удачно, две недели совместного отдыха никак не получаются. Точнее, он пока не знает, когда именно сможет освободиться, а поскольку на месте «все схвачено, за все уплачено», то лететь мне надлежало пока одной и дожидаться своего ненаглядного на турецком берегу. Опять же одной. Ну, правильно: я же говорю, что нельзя иметь все сразу. А я в данный момент имела почти готовый нервный припадок.

Почему самолеты падают, я понимаю. Они железные, тяжелые, а земного притяжения пока никто не отменял. Но вот почему они летают… Убей меня бог, не понимаю. Ведь даже крыльями при этом не машут, собаки страшные. Только ныряют беспрерывно в какие-то воздушные ямы — еще одна неразрешимая для меня загадка, какие ямы могут быть в воздухе? Господи, меня сейчас стошнит!

— Вам плохо? — услышала голос над ухом.

Не открывая глаз, я сделала слабое движение рукой, которое можно было трактовать как угодно. Но потом здравый смысл пересилил и я взглянула на неизвестного доброжелателя. Ну, конечно, попутчик по классу, почти брат по разуму. Кроме нас с ним в первом классе авиалайнера никого не было. Глупо же платить в два раза больше только за возможность комфортно вытянуть ноги и иметь отдельный туалет целых три часа подряд. Лично я бы удавилась платить, но меня никто и не спрашивал, просто прислали билет. А халява — она халява и есть.

— Что-то мне не по себе, — пролепетала я, пытаясь выглядеть более или менее достойно. — Укачивает, наверное.

— Боитесь летать? — проявил чудеса сообразительности мой попутчик.

— Это еще мягко сказано, — я не стала отрицать очевидное. — Лечу, между прочим, первый раз в жизни. Обратно пойду пешком.

— А у меня есть лекарство от страха! — сообщил попутчик. — Я без него и не летаю никогда. Боюсь.

Тут уж я взглянула на него внимательно. Вот никогда бы не подумала! Вполне спортивного телосложения мужик, а не какой-нибудь «балетный мальчик», почти военный разворот плеч, руки опять же не точеные, как это теперь сплошь и рядом встречается. Ему бы прическу попышнее, конечно, но зато волосы отступают со лба, значит — умный. Боится он, как же! Просто кадрится, наверное.

— Серьезно, — продолжил он. — Боюсь. Без пары рюмок не взлетаю, без трех — не сажусь. Сейчас еще перелет короткий, а то бутылки не хватает. Накапать вам?

— Накапайте, — вздохнула я. — Только учтите, пьянею быстро и с непредсказуемыми последствиями. Готовы за них отвечать?

Вместо ответа попутчик отправился к своему креслу и вскоре вернулся с двумя стаканами. Если у него это называется рюмкой… Хотя с его габаритами вполне можно и из тазика пить.

— Тут с кока-колой, не волнуйтесь, — прочитал он мои мысли. — Сейчас накатим с вами, потом покурим…

— Это вряд ли, — вздохнула я. — Придется терпеть до Анталии. Нет, обратно только пешком…

— Зачем же терпеть? — изумился мой собеседник. — Пойдем в багажный отсек, подымим.

— А если заметят?

— Первый класс?

Интонацию этого вопроса нужно было слышать. Я постепенно начинала понимать, что определенные плюсы в моем положении имеются и что деньги, пусть и не мои, были заплачены не зря. Что-то за них все-таки можно было получить. Хотя бы возможность не отказываться от старых пороков. Новые-то еще когда появятся! Соскучишься дожидаться.

— Ваше здоровье! — протянул мне стакан попутчик. — Меня, кстати, зовут Алексей. А вас?

— Вика, — отозвалась я. — То есть Виктория. Очень приятно.

— Взаимно. Не слишком слабо?

— В каком смысле? — слегка оторопела я и сделала глоток.

— Нет, в самый раз, — деловито заметил Алексей, вполне адекватно отреагировав на мое остановившееся дыхание и выпученные глаза. — Нормально подействует.

— Главное — быстро, — согласилась я. — И наверняка. Учтите, меня вроде бы должен встречать шофер на машине, но его еще нужно опознать. У вас там случайно кока-колы не осталось? Разбавить…

На мое счастье, кока-колы было вполне достаточно, так что определенную ясность ума я в процессе перелета все-таки сохранила. Но страх действительно прошел, а может быть, я просто забыла, что нахожусь не на земле, а в воздухе.

Впрочем, свою роль сыграла и возможность всласть подымить. В багажном отсеке, куда мы спустились, было оборудовано что-то вроде мини-курительной: стул, табуретка, банка с водой. Чужие здесь явно не ходили, а свои были желанными гостями.

— Я последние три года постоянно мотаюсь по всему свету, — разоткровенничался Алексей в ответ на мои восторги. — По-моему, всех стюардесс на всех международных линиях уже в лицо знаю. Такса везде одинаковая — десять баксов — и никаких проблем. Захотел бы сюда девочку позвать, тоже никто бы не возражал.

— Можно считать анонсом? — осведомилась я.

Алексей радовался этой незамысловатой шутке минуты три, не меньше. С чувством юмора у меня все в порядке, но такого эффекта я все-таки добиваюсь крайне редко.

— Ну, с вами не скучно, — подытожил он, отсмеявшись. — А если бы я действительно вас куда-нибудь пригласил? В ресторан, например?

— Прямо здесь? В самолете?

На этот раз веселье продлилось не меньше пяти минут. Приятно все-таки иметь дело с благодарной публикой!

— Вы где намерены остановиться? — осведомился, наконец, Алексей, утирая слезы смеха. — В смысле, в каком городе? Турция большая…

— В Кемере.

— Надо же! У меня дела именно в этом городе! Вот уж повезло так повезло.

— Это как сказать, — философски заметила я. — Я ведь не одна отдыхать собралась, не завтра, так послезавтра мой драгоценный прибудет.

— Муж?

— Можно сказать и так.

— И я женат.

— Еще одно удачное совпадение, правда?

— Ну, вообще-то я женат только по паспорту…

— В каком смысле? — пытаясь скрыть усмешку спросила я.

Между прочим, «взаправду женатый» мужчина сейчас — большая редкость, особенно в дороге, командировке и на всевозможных приемах и презентациях. Обручальные кольца носят единицы — и то потому, что драгметалл намертво сросся с куда более драгоценной плотью. Брак для таких, как правило, «ограничивается фиолетовым штампом в паспорте», а супружницы живут собственной жизнью и ни хрена не понимают в его тонкой, ранимой и ищущей душе.