— Подождите, это займет только минуту, — бросил он ей через плечо.

Наверху Дуг наклонился над раковиной и снял платок. Он поранился почти до кости. Судя по всему, требовалось наложить швы. Все, что нужно, находилось на столике рядом с раковиной, вот только неудобно делать это левой рукой.

— Разрешите мне помочь.

Дуг посмотрел в зеркало и увидел Нору.

— Я сам, — бросил он коротко и тут же уронил на пол пузырек с антисептиком, который пытался открыть.

— Я не утверждаю, что вы не сможете. — Она наклонилась, поднимая коричневую бутылку.

Открыв пластиковую коробку, стоявшую сбоку от раковины, и достав маленький квадратный пакет, Дуг взял его в зубы, но раньше, чем он открыл его, Нора перехватила пакет. Она слегка потянула его к себе, но он не отпускал. Его глаза говорили: ухаживая за ним, она мало чего добьется. Нора это поняла и только кивнула. Через минуту пакет оказался у нее в руках. Он пристально следил за ее движениями. Достав иглу и нить для сшивания ран, она положила их на маленький столик и потянулась к его руке.

— Угу. — Дуг сжал пальцы. — Еще не все.

Здоровой рукой с полки за ее спиной он достал запечатанный пакет и пояснил:

— Бактерии.

Нора поджала губы, но открыла пакет и натянула резиновые перчатки. Потом, взяв его кисть, подняла на него внимательные серые глаза.

— Теперь потерпите, поболит недолго, в самом начале.

— Вы знаете, что делать? — Он не скрывал своего скептицизма.

— Конечно.

— И делали это раньше?

— А как вы думаете? — ответила она вопросом на вопрос.

Дуг медленно распрямил ладонь. Нора глотнула воздух, положила его кровоточащую руку на свою и как бы случайно спросила:

— Как это получилось?

— Стекло. Я поскользнулся и упал.

— Тогда лучше промыть рану, вдруг там остались осколки стекла или еще какая-нибудь дрянь.

Дуг разрешил ей оттянуть края раны — открылась синевато-белая пленка, покрывающая кость.

Услышав, как она тяжко и быстро ахнула, он почувствовал некоторое удовлетворение.

— Предупреждаю, сейчас будет больно, — пробормотала Нора, выливая антисептик прямо на рану.

Он крепко сжал губы, но она ощутила только, как дрожит его рука, лежащая на ее ладони. Нора облизнула пересохшие губы, отбросила прядь волос с влажного лба и наклонила его руку над раковиной. Вторая порция лекарства омыла всю открытую рану.

— А теперь? — спросила она, затаив дыхание и провожая глазами розовую жидкость, стекающую в раковину.

— Болит адски, — ответил он кратко.

— Простите, — пробормотала она.

В устремленных на него серых глазах не было и следа извинения.

— Продолжайте, — сказал он нетерпеливо. — Можно накладывать швы.

— У вас есть что-нибудь… обезболивающее?

— Нет! Просто зашейте. Если боитесь, дайте мне и покончим с этим.

— Хорошо. В-все в порядке.

В следующие за этим пятнадцать минут трудно было сказать, кто страдает больше. Нора полностью ушла в то, что делала, ощущая всем своим существом каждый укол иглы, проходящей сквозь твердую кожу на ладони Дуга. Он терпел ее манипуляции в мрачном молчании и с крепко сцепленными зубами. Конечно, ему было больно, но никто бы не сказал этого. Наложив последний шов, Нора уставилась на неаккуратный ряд черных узелков и с сожалением качнула головой.

— Может быть, вы сделали бы это лучше, чем я.

Дуг сжал руку, чтобы скрыть дрожь.

— Дело сделано, и это главное.

Нора обмотала, несмотря на возражения, полоску марли вокруг его ладони, чтобы предохранить швы. Но когда она начала убирать следы своей работы, он кивнул на дверь и велел ей выйти.

— Я сам. Это займет минуту.

Нора была на середине лестницы, когда звук захлопнувшейся двери громко разнесся по дому. Она все-таки получила больше, чем надеялась. Теперь он знает: она не из тех, кто отступает при первой же неудаче.

Несколько минут спустя, когда он присоединился к ней, Нора сидела, сложив руки, и смотрела на огонь в камине. Он придвинул к камину свой стул с прямой спинкой, такой же, как у нее, и тоже сел.

— Ладно, послушаем вашу историю.

Нора не отводила глаз от своих рук, лежащих на коленях. Она знала, хотя он этого не говорил, что решение уже принято. В ту минуту, как он вошел в комнату, она это знала. То, что произошло наверху, не укрепило ее позиций, и она не могла понять, почему.

— Даже я не знаю с чего начать. Может быть, лучше рассказать немного о Уилли?

— Уилли?

Нора кивнула.

— Да, Уилли — мой бывший муж. Он… мы… встретились в колледже. Я была студенткой, а он преподавал литературу…

— Преподавал?

— Да, профессор колледжа. Старше меня. После того, как мы поженились, он захотел сразу же иметь ребенка, хотя я считала, что нужно подождать. Я тогда не знала… — Она сжала пальцы, прикидывая, как покороче рассказать обо всем, что произошло. Хладнокровная, спокойная женщина, которую он видел перед собой наверху, исчезла. В его комнате сидела измученная горем мать, которую больше всего на свете тревожила безопасность своего ребенка. — Откуда я могла знать… — Она встретила вопросительный взгляд его глаз. — Откуда я могла знать, что он… болен…

— Болен?

— Да… вы не понимаете?

Дуг молча смотрел на нее.

Глубоко вздохнув, она сказала:

— Давайте, я начну сначала. Уилли и я встретились в колледже, полюбили друг друга. О, не сразу, но вскоре после того, как начали встречаться. Поженились мы через год после того, как я закончила учебу, и были счастливы. Уилли хотел завести ребенка сразу же, но я уговорила его подождать немного. Мне нравилось быть с ним только вдвоем… — Она запнулась. — Вы знаете, что я имею в виду? — спросила она, встретив неподвижный взгляд Дуга.

— Продолжайте.

— Я забеременела через год, и у нас родилась Лу. — Тут Нора улыбнулась своим воспоминаниям о первых днях, когда она вернулась из больницы. — Все шло отлично. Уилли оказался добрым и любящим отцом и мужем, он вставал по ночам и смотрел за ребенком, чтобы я могла отдохнуть.

Мне бы нужно было насторожиться, когда он предложил, чтобы я вышла на работу в школе уже через шесть недель после родов. Я хотела оставаться дома с ребенком хотя бы первый год. Но он убедил меня, что ничего не случится, если мы пригласим женщину ухаживать за Лу. Не напрасно же я трубила четыре года, чтобы получить диплом учителя. Он меня убедил, тем более что я люблю свою работу — хотя, конечно, и не больше, чем Лу, — но я позволила ему уговорить себя. Мне казалось, он знает, что так будет лучше. Я бы ничего не заподозрила, если бы декан английского отделения не позвонил и не спросил, серьезно ли больна Лу. Оказалось, что Уилли часто уходил с уроков, поручая их проводить выпускникам, объясняя это необходимостью присматривать за дочкой. Я почувствовала себя полной дурой, не зная, что он имеет в виду. Могла только пробормотать извинение и притвориться, что в курсе дела. В этот же вечер, придя домой, я отвела в сторону Матильду — женщину, которая смотрела за Лу, — и спросила ее, что происходит. Понимаете, — медленно продолжала Нора, — вначале я подумала, что у него какая-то любовная связь. Но Матильда утверждала, что это не так. Ее тоже удивляло, когда мой муж начал приходить днем и отсылать ее домой. Она решила, что плохо работает, и поделилась с ним своим беспокойством. Однако он уверил ее, что к ней нет претензий, просто у него есть свободное время, а он хочет получить удовольствие от общения с дочерью. Потом Уилли сказал, что не следует никому говорить об этом, и повысил ей плату. Именно тогда я впервые заподозрила неладное и поняла, Что он хочет изолировать меня, вычеркнуть из жизни дочери.

Нора остановилась, проглотив слезы.

— И самое ужасное то, что я невольно этому потворствовала, из-за работы долго не замечая происходящего.

Она постаралась успокоиться, покрутила золотой ободок кольца на левой руке, затем вновь продолжила:

— Когда я сказала ему о том, что узнала от Матильды и декана английского отделения, он пришел в ярость. Я была потрясена. Уилли всегда себя контролировал, таким я его никогда не видела.