— Ты никогда не рассказывала мне, — нахмурился Фриц.

— Я не была уверена, что он — тот человек.

— О чем ты? Ничего не понимаю.

Лиза тяжело вздохнула.

— Помнишь, я рассказывала тебе, почему никогда не плаваю?

— Конечно, помню. С тобой произошел несчастный случай. С тех пор ты боишься воды. Я все же считаю, что постепенно ты смогла бы преодолеть свой страх.

— Да, да, — перебила его Лиза. Они неоднократно говорили об этом, но он никогда не пытался заставить ее снова заняться плаванием. — Я говорила тебе, что тогда кто-то спас меня. Это был Максим Фоллен.

Он уставился на нее, как на сумасшедшую.

— Он?

— Да, он… — Лиза хотела что-то добавить, но тут начались новости. — Сделай погромче.

Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем диктор сообщил: «Спелеолог, принимавший участие в исследованиях одной из пиренейских пещер, потерявший там друга и сам тяжело пострадавший, в настоящее время находится в больнице с серьезными травмами. Вездеход, которым управлял Максим Фоллен, сорвался с заснеженной дороги и рухнул на лед горной реки. Это произошло в промежутке между вчерашним вечером и…

— Нет! — воскликнула Лиза, машинально прижимая ладони к лицу.

— …двенадцатью часами сего дня. Из-за сильной пурги машина была почти полностью засыпана снегом. Ее заметил проезжавший мимо водитель, который и сообщил спасателям». На экране побежали кадры: по заснеженному склону сотрудники службы спасения несут на носилках завернутого в одеяла человека. «Максим Фоллен был найден в бессознательном состоянии недалеко от места аварии. У него обморожения, сотрясение мозга, переохлаждение. Врачи из больницы Гриндельвальда пока не могут определенно сказать, имеются ли повреждения внутренних органов. А теперь мы переходим к парламентским дебатам, посвященным…»

— Он сказал, что все будет в порядке! — воскликнула Лиза, которую сотрясала неуемная дрожь. — У него были цепи на колесах. Он хорошо знал эту дорогу…

Фриц выключил телевизор и обнял ее.

— Не стоит так убиваться. Вот увидишь, все обойдется.

— Я должна была предложить ему остаться в отеле. Когда он собрался уходить, уже вовсю мело.

— Возможно, это случилось не вчера, а сегодня утром.

— Нет. — Лиза была уверена, что это произошло, когда он возвращался из отеля. — Обморожения, — пробормотала она. — Он что, до сих пор без сознания? Они ничего не сказали!

— Он спелеолог. У него бывали всякие травмы, и ничего — поправился.

— Он пролежал там всю ночь. Без сознания, без всякой помощи. У него не было даже теплой одежды — только брюки и свитер. Хотя… может, в машине у него и были перчатки и куртка, а? Как ты думаешь?

— Думаю, у него есть голова на плечах, чтобы как следует одеться в дорогу. Далеко ему было ехать?

— Не знаю. Он точно не сказал. Он остановился в доме у друзей и был там один. Некому было даже поднять тревогу.

— Лиза, не стоит винить себя.

— Винить? — Она покачала головой и отстранилась от него. — Да не в этом дело! Если бы я согласилась…

— Согласилась на что?

Она колебалась.

— Он предложил поужинать в том доме, где остановился. Я отказалась, и тогда мы договорились поужинать в отеле.

— Но если бы ты согласилась, ему пришлось бы отвозить тебя обратно в отель, и вы могли свалиться оба. Или авария произошла бы на обратном пути, когда он возвращался к себе. Поужинать в отеле — самое правильное решение.

— Да, — кивнула Лиза, прекрасно понимая, что если бы она согласилась на предложение Максима, то наверняка осталась бы там до утра.

— Знаешь, возможно, я покажусь тебе эгоистичным, но я рад, что тебя с ним не было, — сказал Фриц, снова беря ее за руки. Помолчав, он спросил: — Он тебя соблазнял, так ведь?

— О боже, какое это теперь имеет значение? — Она с негодованием отдернула руку и резко встала. — Что, если он умрет? Что, если останется без руки… или без ноги? Без обеих ног? Как он будет жить? Он же не мыслит жизни без своих пещер.

Фридрих поднялся с дивана вслед за ней. На лице его впервые появилось растерянное выражение. Он спрятал руки в карманы и мрачно уставился в пол.

— Возможно, до этого не дойдет, — наконец промолвил он. — Лиза, я не понимаю, к чему ты клонишь.

Лиза постаралась представить себя на его месте. Ей вдруг стало жаль его.

— Я клоню к тому, что этот человек спас мне жизнь, — мягко проговорила она. — А теперь может лишиться собственной.

— Понимаю. И что же ты намерена делать?

Лиза подняла на него полные смятения глаза. Что она намерена делать? Внезапно мысли прекратили лихорадочно кружиться. Теперь она знала, что делать.

— Я должна поехать к нему, — произнесла она, и собственный голос показался ей чужим.

— Вы родственница, фрейлейн Хенни? — Медсестра узнала Лизу еще до того, как та успела представиться, и теперь поглядывала на нее с плохо скрываемым любопытством.

— Я его знакомая, — ответила Лиза. — У Максима нет здесь родственников.

Сестра насторожилась.

— Понимаете, обычно мы пускаем только родственников.

— Прошу вас!.. Вечером, перед аварией, мы были с ним вместе.

— О, понимаю. — Было видно, что она все еще пребывает в нерешительности. — Полагаю, раз вы его подружка…

Лиза сжала губы, приказав себе не возражать. Если это единственный шанс попасть к нему, она не станет спорить.

— Сейчас спрошу, — сказала сестра. — Подождите здесь.

Спрошу? У кого? Разве он в сознании? Лиза терпеливо ждала, сцепив руки. Сестра появилась через несколько минут.

— Я провожу вас в отделение интенсивной терапии, — сказала она.

— Я вам так благодарна! — От чувства облегчения у Лизы чуть не подкосились ноги.

В большой палате находились несколько пациентов. Свет был неярким. Мерцали экраны медицинских приборов. У постели одного из пациентов стояли две сестры в халатах.

Максим лежал на высокой кровати. К носу и рукам были подведены трубочки, от пластиковых заплаток на обнаженной груди отходили проводки. Лиза заметила сильный порез над бровью, ссадину на щеке и множественные ушибы на плечах и груди. Ниже пояса он был накрыт полотенцем. На левой щиколотке была повязка, и обе ступни, под которые подложили подушки, забинтованы.

— С ногами все будет в порядке, — сказала одна из медсестер, проследив за встревоженным взглядом Лизы. — Немного беспокоят ладони. — Руки Максима в повязках также были приподняты. — Обморожения очень серьезны.

— У него не было перчаток?

— Они промокли, и это лишь усугубило положение. — Сестра пододвинула для Лизы стул.

— Он так и не приходил в сознание?

— Пока нет.

Лиза опустилась на стул и осторожно дотронулась до руки Максима. Рука была теплой, и это вселяло надежду. Она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Он казался таким беззащитным! К горлу у нее подступил комок.

— Попробуйте поговорить с ним, — посоветовала сестра, которая регулировала капельницу. — Иногда это помогает. — Ободряюще улыбнувшись Лизе, она направилась к выходу.

— Максим, — прошептала Лиза, склонившись к его уху. — Максим, пожалуйста, проснись. — Она погладила его руку, надеясь получить хоть какое-то подтверждение, что он слышит ее. — С твоими ногами теперь все будет в порядке, — вполголоса произнесла она.

Насколько серьезна у него травма головы? В новостях сказали, что это сотрясение. Но если он все еще без сознания…

Лиза растерянно огляделась. Сестра, которая говорила с ней, ушла. Остальные были заняты.

— Ты должен поправиться. Умоляю, Максим, не оставляй меня, — твердила она. — Не оставляй меня! — Его снова хотят отнять у нее. Стиснув зубы, она положила ладонь ему на грудь, между пластиковыми заплатками. — Я наконец нашла тебя, — бормотала она. — Ты не можешь сейчас умереть! Ты слышишь меня, Максим? Я не дам тебе умереть.

Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Лиза смахнула с лица соленые слезы. Слезами ему не поможешь!