— Сегодня в нашем меню итальянская кухня.

— Просто фантастика, — весело улыбнулся Дерек. — С детства обожаю пасту и пиццу.

— Ну, тогда приятного аппетита, сэр.

С этими словами девушка отошла к другим пассажирам, а он еще несколько минут не мог вернуться в реальность. В какой-то момент Дереку даже показалось, что он где-то уже видел ее лицо, но, и сосредоточившись, не смог вспомнить ничего определенного.

— Ты заметила, Лайза, какими глазами смотрит на нашу Кэт красавчик в серой замшевой куртке и голубой рубашке? — лукаво улыбнувшись, поинтересовалась у подруги Тони. — Я-то знаю, что означает такой взгляд, и готова поспорить, что к концу полета он обязательно попросит у Кэт номер телефона. Интересно, о чем это они так мило беседовали?

— Прекрати, Тони! — отставив в сторону чашку с кофе, воскликнула Кэтрин. — Я просто попросила его откинуть столик и ответила на вопрос, что у нас сегодня в меню. Только и всего. Вечно ты придумываешь то, чего нет. К тому же у меня есть…

— Знаем-знаем, — смеясь продолжила за подругу Лайза. — Афранио в Бразилии, Кевин в Мельбурне. Наверняка кто-то есть и в Нью-Йорке, но мы, к сожалению, не в курсе. Не так ли, Тони?

— Прекратите сейчас же! — делая вид, что сердится, воскликнула Кэтрин. — Что это вы вздумали вдруг обсуждать мою личную жизнь? Что вообще на вас нашло?

— Ничего, просто мы до сих пор не знаем ничего ни о тебе самой, ни о твоей семье, — неожиданно серьезным тоном произнесла Тони. — Знаем только, что твоя фамилия Смитсон и что ты откуда-то с юга Америки. Но это, я думаю, чистое вранье. Южане говорят с акцентом, а у тебя его нет и в помине. Ты говоришь, как уроженка Нью-Йорка. Правда, Тони?

— Мне тоже так кажется. В тебе и в самом деле много загадочного, Кэт. Ты знаешь много такого, о чем мы с Лайзой понятия не имеем, и умеешь обращаться даже с самыми сложными столовыми приборами. Всегда знаешь, какую вилку или нож выбрать, и твои манеры не такие, как у нас. Ты не похожа на девчонку из простой американской семьи. В тебе есть что-то такое, чему я даже и названия не могу подобрать.

— Кажется, на этот раз вы решили до конца разобраться во всем? — Кэтрин едва сумела скрыть замешательство. — Тогда попробую облегчить вам задачу. Родилась я и в самом деле на Юге, но выросла на Кони-Айленде, в одном очень богатом доме. Мои родители, кстати, до сих пор работают там. Я росла рядом с хозяйскими детьми… ну и потому, наверное, знаю, как правильно пользоваться столовыми приборами, как двигаться, одеваться…

— Господи, как интересно! — в изумлении воскликнула Лайза. — А как фамилия этих людей? Может быть, это Рейнолдсы? Говорят, один из принадлежащих им домов как раз находится на Кони!

— Нет-нет! Рейнолдсы здесь ни при чем! Семья, в которой работают мои родители, не так богата. И вряд ли кто из вас слышал их фамилию. Теперь вы видите, как на самом деле все просто. Манеры, речь — дело наживное. Достаточно немного пожить в той среде, как тут же невольно начинаешь подражать всему. Впрочем, хватит об этом. Скоро нужно будет собрать подносы и разнести напитки.

— Да, конечно. Но сначала скажи, почему за то время, что мы знакомы, ты ни разу не навестила своих родителей, Кэт? Пойми, это не праздное любопытство. Просто мы с Тони видим, каким порой становится твое лицо. В такие минуты ты похожа на потерявшегося в чужом городе ребенка. Можешь думать, что мы лезем не в свое дело, но мы просто хотим помочь.

— Это и в самом деле так, Кэт, — поддержала подругу Тони. — Через пару месяцев Рождество, а ты, похоже, вновь не знаешь, где проведешь его. Если что-то не так с твоими родителями, только скажи и я с радостью приглашу тебя к нам домой. Мои старики не лучшая в мире компания, но они будут рады тебе, я уверена.

— Ты можешь провести Рождество и у меня, — вступила в разговор Лайза. — Нью-Джерси, конечно, не Нью-Йорк, но и там можно отлично провести время.

Тронутая вниманием и заботой подруг, Кэтрин несколько бесконечно долгих секунд не могла произнести ни слова. Предательские слезы жгли глаза, и, несмотря на все усилия, пара слезинок все же появилась в уголках глаз, сделав их еще более выразительными.

— Спасибо вам, — собравшись с силами, произнесла она. — Но на этот раз я, кажется, знаю, где проведу Рождество. Я поеду домой. Вы правы, мне и в самом деле есть что скрывать, но, выслушав вас, я вдруг поняла, что нельзя всю жизнь носить боль в себе. Я расскажу вам обо всем, но не сейчас. Пока у меня нет на это сил. А теперь давайте примемся за работу.

Как всегда Кэтрин отправила собирать подносы в салон первого класса Тони. Сама она побаивалась появляться там — слишком велик был риск встретить кого-нибудь из знакомых. И хотя за последний год она достаточно изменилась внешне, кто-то из тех, кто знал ее или Пэм, мог вступить в разговор, начать спрашивать…

Зачем, ну зачем она отпустила Памелу одну?! Почему не поехала с ней?! — наверное уже в тысячный раз задавала себе эти вопросы Кэтрин. Боль, появившаяся более года назад, стала чем-то привычным. Когда-то она едва не сошла от этой боли с ума, теперь же могла вполне сносно сосуществовать с ней. Что она только не делала в первые после гибели Памелы дни, чтобы успокоить монстра, раздиравшего ее душу на части! В надежде соединиться с сестрой она отправилась с группой одержимых в горы Колорадо и там, сжав зубы, забиралась на такую высоту, о какой раньше не могла бы и подумать. Несколько раз она и в самом деле была близка к последней черте, но странная сила удерживала ее на земле. Никто в те дни не осмеливался перечить ей. Всех отпугивала светившаяся в ее глазах одержимость. Потом в какой-то момент она поняла, что глупо гоняться за смертью, что нужно не только научиться жить без Пэм, но и жить за двоих. Осознав это, она попросила давнего друга семьи и вице-президента «Дельты» Дэвида Мэрфи помочь ей стать стюардессой и с первых же дней работы на авиалиниях поняла, что эта работа единственное, чем ей хочется заниматься сейчас. Калейдоскоп сменявших друг друга городов был бесконечным, и не было времени предаваться своему горю. Вспомнив реакцию родных, Кэтрин невольно усмехнулась. Пат, Дэн, мать — все они словно взбесились тогда. Кричали, что она ставит под удар не только свое будущее, но и репутацию всей семьи. Только отец не сказал ни слова, но она и не нуждалась в его словах. Поддержка и одобрение были написаны в его глазах, и это было главным для нее. Потом она познакомилась с Лайзой и Тони, которые, сами того не зная, помогли ей справиться с оглушающим, способным свести с ума отчаянием. Они смогли дать ей то, о чем она боялась и мечтать: веру в себя и надежду на избавление от сводящего с ума чувства вины. Сами они ничего не знали об этом и, скажи она им, порядком удивились бы. Сегодня она получила еще одно свидетельство преданности и заботы и, вспоминая сказанные ими слова, чувствовала, как постепенно тает огромная ледяная глыба внутри нее. Когда-нибудь, когда будет готова, она расскажет им все, пока же ограничится лишь некоторыми подробностями своей прошлой жизни.

Объявив пассажирам, что лайнер пересек воздушную границу штата Виргиния, Кэтрин вдруг вновь вспомнила о сидящем в последнем ряду пассажире. Что-то с ним было не так, но она не могла понять что. Билеты на места в хвосте самолета стоят куда дешевле, чем в середине или начале салона, и обычно их занимают студенты или те, кто отправляется на какую-нибудь сезонную работу. Этот же мужчина не был похож на малообеспеченного человека. Его внешний вид, серая куртка из натуральной замши, явно сшитая на заказ рубашка и небольшой, но вместительный кейс из натуральной — под цвет куртки — кожи говорили о том, что он вполне мог бы позволить себе лететь бизнес-классом.

Кэтрин взяла со стола стопку билетов и принялась искать тот, что соответствовал номеру занимаемого пассажиром места. Она просмотрела всю стопку два раза, но не нашла нужного билета. Тогда Кэтрин сверилась с пассажирской ведомостью и, к своему удивлению, обнаружила, что купивший на это место билет пассажир сдал его за час до отлета самолета. Никаких же пометок о том, что билет на это место был продан кому-то другому, не было.