Это и сбило меня с толку. Терпеть не могу, когда из-за меня у людей проблемы.

— Второго шлема нет, за меня спрячешься, — деловито сообщил он, и…

И я задрала ногу, уселась на мотоцикл, обхватив его владельца за талию. Мой жалкий плащик распахнулся, а парадная короткая юбка бесцеремонно полезла вверх. Если бы я только вовремя вспомнила про нее! Но сожалеть было поздно — мотоцикл рванул с места, я ойкнула и уткнулась носом в спину, вернее, в волосы своего непрошенного спасителя.

Волосы были на удивление чистые и душистые. Обычно мотоцикл, кожаная куртка и хвост подразумевают пренебрежительное отношение к вопросам личной гигиены, однако меня окутывали ароматы почище, чем в парфюмерном магазине. Это несколько скрасило мое в общем-то не самое приятное путешествие. Скорость была приличная, меня немилосердно трясло и обдувало. Руки соскальзывали с гладкой кожи куртки, я все время боялась свалиться.

Но настоящий ужас поджидал меня впереди, когда мотоцикл лихо затормозил перед главным входом «Скрепки». На работу я не опоздала, но теперь не была склонна рассматривать это как благо. Некоторые наши сотрудники, в том числе Надежда из экономического отдела и Володя, замерли на ступеньках, разглядывая мое транспортное средство со вполне понятным недоумением.

Я резво соскочила с мотоцикла, поправила юбку, радуясь, что хоть Спешнев не видит меня в столь жалком состоянии. И так разволновалась, что совсем забыла поблагодарить своего водителя.

— Спасибо, — повернулась я к нему в тайной надежде, что его уже и след простыл.

Увы. Он был тут и весело улыбался. По крайней мере, насколько я могла судить.

— Пожалуйста. Я здесь часто езжу, могу как-нибудь подвезти.

Я содрогнулась. Еще один такой выезд, и моя репутация будет безвозвратно погублена. Как и моя юбка.

— Спасибо, — проблеяла я снова и малодушно сбежала, не сказав ни «да», ни «нет». Искушать судьбу было нельзя. Что если Спешнев вот-вот появится и засечет меня?

Но в тот день мне, против обыкновения, повезло дважды. В первый раз, когда Спешнев не видел, с кем я приехала на работу, а второй раз, когда он вызвал меня к себе обсудить очередную версию юбилея.

С дрожащими руками, но гордо поднятой головой я вошла в его кабинет. Лишь мысль о том, что моя короткая юбка не может оставить равнодушным ни одного мужчину, придавала мне сил.

— Присаживайтесь. — Спешнев начальственно кивнул на кресло напротив своего стола.

Минут пять он старательно пялился в свои бумажки, притворяясь, что очень занят, а я непринужденно рассматривала интерьер его кабинета, не забыв красиво закинуть ногу на ногу.

— Итак, какие идеи возникли у вас на этот раз? — с иронией спросил он.

Но в тот день лишить меня самообладания было не так легко. Я принялась рассказывать. Никакого оригинальничания — дорогой ресторан, костюмированное представление, известные музыканты, забавные конкурсы для подгулявших сотрудников и, конечно, танцы.

Спешнев молча слушал. Его глаза были устремлены вниз, и сердце мое возликовало. Не зря я второй день мерзну в этой юбчонке.

— Мне ваш план нравится. — Он соизволил посмотреть мне в глаза. — Но боюсь, что директору он придется не по вкусу.

На его холеном лице была написана растерянность.

— Я беседовал с ним вчера, — Глаза Дмитрия Аркадьевича вновь опустились к моим коленям, — и он ясно дал мне понять, что хочет устроить нечто необычное.

Если бы я была мстительной особой и не имела на него виды, я бы напомнила господину главному бухгалтеру, что мои первоначальные предложения отличались редкой неординарностью, и лишь его упрямство помешало мне заняться ими. Но я была великодушна и к тому же твердо знала, что мужчины не любят, когда их ошибками начинают размахивать у них перед носом.

— В необычных идеях у меня недостатка нет, — уверенно сказала я.

Спешнев вздохнул как раненый лось (впрочем, понятия не имею, как вздыхают раненые лоси) и выразил надежду, что я сниму это кошмарное бремя с его плеч. Прямо так и сказал:

— Знаете, Машенька, я надеюсь, что вы снимете это кошмарное бремя с моих плеч.

Я только рот раскрыла. Машенька?

— Не волнуйтесь, Дмитрий Аркадьевич, — ласково проговорила я, — у вас завтра будет по меньшей мере десяток идей первосортной оригинальности.

— Ах, Маша, вы меня очень обяжете, если оставите эту официальность. Какой я вам Дмитрий Аркадьевич. Мне всего тридцать семь, а вы заставляете меня чувствовать себя стариком.

Провалиться мне на месте, если это не сигнал к действию.

— Ни за что не поверю, что вы способны чувствовать себя стариком, — кокетливо хохотнула я.

— И тем не менее это ваших рук дело, — отозвался он.

— Это никуда не годится. Я исправлюсь.

— Ловлю вас на слове.

Неизвестно, куда бы завел нас пикантный обмен любезностями, но зазвонил телефон, и Спешнева срочно вызвали к финансовому директору. Никогда не думала, что буду испытывать к нашему маленькому Андрею Палычу такую острую неприязнь — взял, подлец, и спутал мне все карты. Что ему стоило подождать минут двадцать?

Всю следующую неделю я летала на работу как на крыльях. Мои отношения со Спешневым не просто сдвинулись с мертвой точки. Они неслись вперед, словно табун диких лошадей. Три раза он подсаживался за обедом к моему столику, и остротам не было числа. Правда, шутки Дмитрия Аркадьевича были щедро присыпаны нафталином, но я все равно залихватски хохотала, показывая зубки.

Известный рецепт — хочешь понравиться мужчине, делай вид, что тебя интересует все, что он говорит, даже если он изрекает совершенную чушь. Удивительно, сколько умных мужчин попалось на эту удочку, и я решила не пренебрегать опытом, накопленным до меня поколениями невест. Хочешь замуж, умей сделать так, чтобы претенденту было комфортно в твоем обществе. Слушай его, хвали, задавай вопросы — и успех обеспечен. А если при этом постараешься и выглядеть прилично, то можешь смело закачивать в мобильный телефон марш Мендельсона и ласкать слух его звучанием.

Я ни на шаг не отступала от намеченного курса, хотя порой приходилось не сладко. Спешнева отличало болезненное пристрастие к старым советским фильмам, он к месту и не к месту сыпал своими излюбленными цитатами. Через неделю я могла почти со стопроцентной точностью угадать, что он скажет в ответ на ту или иную фразу. Действовало это угнетающе.

Однако я терпела, и ужасно расстроилась, когда в одну прекрасную пятницу нам не удалось увидеться. Подправив макияж, Елена упорхнула ровно в шесть часов, а я осталась в своей комнатушке стучать по клавишам и делать вид, что у меня неотложная работа. За окном дождь лил как из ведра. Стандартная осенняя погода. Природе нет никакого дела до того, что я оставила зонтик дома, а моя легкая куртка промокнет в первые же пять минут. День явно не удался. Встреться мы сегодня с Димой и будь он чуточку ласков со мной, все было бы иначе…

Я напрягала воображение, стараясь представить себе ласкового Спешнева, но с фантазией у меня всегда были проблемы. Дмитрий Аркадьевич казался мне не сентиментальнее гранитной глыбы, и вообразить его в романтическом настроении я не могла.

В начале восьмого я начала собираться домой. Ждать дальше не имело смысла — дождь, похоже, зарядил надолго. Какая разница, когда я промокну — сейчас или через час. Хоть домой доберусь быстрее.

А на первом этаже меня поджидал сюрприз. У стойки охранников вольготно расположился тот самый молодой человек в коже, который как-то подвез меня на мотоцикле. Он стоял ко мне спиной и что-то обсуждал с охранниками. Меня он пока не видел.

Я замедлила шаг. Общаться с ним я не жаждала — прошлого раза было вполне достаточно. Еще не хватало, чтобы он специально ждал меня! Но тут я заметила на стойке небольшой пакет в плотной бумаге и успокоилась. Скорее всего он — курьер, привез нам посылку, а про меня уже и думать забыл.

С легким сердцем я пошла быстрее. Но не зря же этот день был неудачным! В тот самый момент, когда я проходила мимо, парень распрощался с охранниками, повернулся, увидел меня и… узнал.