В очередной раз Бобби трогал своими пальцами шоколадную глазурь. Так было всегда: стоило Черил начать готовить десерт, как ее сын не мог удержаться от соблазна попробовать его, рискуя столкнуться с родительскими нравоучениями за столом.

Молодая женщина улыбнулась, увидев два отпечатка на поверхности крема, но не спешила стереть их: это значило бы потакать мальчишке. И как это случалось почти каждый вечер, Брюс и она обменяются сочувственным взглядом, а затем он начнет в который раз внушать сразу всем троим детям правила поведения, которым надо следовать как в семье, так и в обществе. И чтобы самая старшая — Саманта, такая обидчивая, не залилась слезами, мать украдкой возьмет ее за руку…

Мало что менялось в этом ритуале, и если бы не «преступные действия» в отношении шоколадного крема, то семья Мандрелл была бы вполне счастливой.

Философствовать дальше у Черил не оставалось больше времени: Нэнси, младшенькая, шести лет, белокурая, с орехового цвета, как у матери, глазами, ворвалась на кухню и, будучи озорной бестией, не преминула сразу же подметить проступок Бобби.

— Ой! Мама, а Бобби опять начал! — воскликнула она своим пронзительным голоском.

Черил заговорила с напускным сомнением в голосе:

— Ты думаешь?

— Ну конечно, посмотри!

— А что тебе говорит, будто это он?

Какое-то мгновение малышка оставалась с раскрытым от удивления ртом, а затем объявила с победным видом:

— Потому что всегда это — он!

— Все же прежде чем обвинять, надо, моя милая, проверить.

Бобби и Саманта возвращались из школы вместе. Утонченная и хрупкая сестра внешне во многом походила на сопровождавшего ее брата: темно-русыми волосами, веснушками и голубыми глазами, которые они унаследовали от своего отца. Но насколько сдержанны были манеры старшей, имевшей мечтательный и чуть застенчивый вид, настолько ее младший брат, наивный и непосредственный, резко выделялся энергией, которую он растрачивал в основном на то, чтобы изводить обеих своих сестренок.

И на этот раз по дому тотчас же стали разноситься возгласы Саманты, у которой утащили ее полдник. К этому добавился лай спаниеля Квика, закадычного дружка мальчугана, и вся сцена завершилась обычным наказанием: Бобби должен был пойти выгулять собаку. Но делал он это столь охотно, что временами мать подозревала его в умышленном провоцировании скандалов, чтобы затем отправиться побегать с животным по улицам Гринвич-Виллидж.

Дом погрузился в тишину, и Черил смогла спокойно приступить к приготовлению блюда, которое она наметила на вечер: домработница уже очистила овощи, так что ей осталось лишь разогреть духовку и поставить цыпленка внутрь.

Солнце еще вовсю наполняло светом кухню; это был тот столь любимый молодой женщиной момент, когда, оставшись наконец одна, она, с одной стороны, могла немного побыть вне работы и, с другой стороны, как бы вне семейной жизни, которая чуть позже вновь возьмет свое. Она прислушалась к пению птиц на деревьях и сказала себе, что обязательно построит к следующему лету веранду для таких вот спокойных вечеров, если все пойдет благополучно… Как бы ей хотелось вновь обрести свою индивидуальность, больше не чувствовать себя придушенной, съедаемой этой жизнью, которая, по правде говоря, была не по ней.

Брюс и она выбрали этот дом пять лет тому назад, когда он представлял собой всего лишь заброшенный гараж, построенный, в свою очередь, на месте старинной конюшни, фронтальные стены которой остались нетронутыми и накладывали особую печать на эту старую постройку.

Черил отдавала все свое свободное время и все свои оформительские способности, чтобы полностью преобразовать его в очаровательное двухэтажное жилище, которым они так гордились теперь. Находясь в городе, они в каком-то смысле жили как в деревне, и это в самом сердце богемного квартала Нью-Йорка.

Призвав на помощь все свое самообладание, Черил прогнала прочь грезы, чтобы вернуться к действительности.

Итак, она накануне приготовила десерт, а Бобби его уже попробовал.

— Мамочка! — захныкала Саманта. — Я не могу найти мой гербарий. Наверняка это Бобби его у меня утащил.

— А для чего он ему? Он никак не мог понять, зачем ты собираешь этот, как он выражается, «салад».

— Могу поспорить, что он спрятал его, чтобы мне насолить.

Это было вполне возможно. Но Черил не могла беспрестанно ругать сына, даже если он часто был не прав.

— Послушай, Саманта, я тебе советую найти альбом до того, как он вернется. Его сильно заденет, когда он увидит, что его шутка не сработала.

— Ой, да?

Повеселев от этой мысли, девочка призвала на помощь свою младшую сестренку, и вдвоем они занялись разработкой ответного удара.

В результате, когда Брюс переступил порог, дом показался непривычно тихим. Прийдя из гаража, он сразу прошел через кухню, откуда доносился аппетитнейший запах птицы.

На какое-то мгновение Черил засмотрелась на него, крупного, атлетически сложенного. Каждый раз она с восторгом наблюдала за неожиданным контрастом между мощным силуэтом мужа и его голубыми, столь кроткими глазами, улыбающимися и так часто обращенными к ней с нежностью.

Брюс любил ее с неизменным пылом с того самого дня, когда увидел впервые; она знала это и нуждалась в этой любви.

Он поцеловал ее в лоб.

— Добрый вечер, моя радость. Готовишь цыпленка?

— Да, почти закончила.

— Тогда пойдем в гостиную выпьем по рюмочке. Чего бы ты хотела?

— Джин с тоником. А по какому поводу? Мы что-нибудь отмечаем?

Он подмигнул ей и с загадочным видом вышел снять свой плащ, который независимо от погоды таскал с собой из предосторожности вплоть до начала лета.

— Так как? — спросила Черил, подойдя к нему.

— Детей нет?

— Сейчас придут. Ужин будет готов через полчаса.

Она взяла бокал, который он ей протянул, и знаком пригласила сесть рядом на кожаный диван кремового цвета, который они приобрели в прошлом году.

— А теперь расскажи мне все!

— Какая любопытненькая!

В такие вот мгновения она его просто обожала: он выглядел таким счастливым от этой жизни, которую они себе вдвоем устроили, он — со своим рекламным агентством, мало-помалу окрепшим благодаря упорству и труду, она — с недавно приобретенным магазинчиком, а они вместе — соединившись у этого уютного и немного шумного очага, который одновременно был их убежищем и главным смыслом жизни.

Она положила голову ему на плечо.

— Ну что, ты хочешь, чтобы я умерла от нетерпения?

— Нет, киска моя. Я просто хотел воспользоваться этим секундным спокойствием, которое не будет длиться долго.

Он и не думал, что так попадет в точку: обе девочки неожиданно кубарем скатились вниз по лестнице и, бросившись в объятия отца, едва не опрокинув его бокал, ликуя, объявили:

— Мы нашли гербарий!

— Где же? — спросила Черил.

— В ванной, под бельем.

Вместо ожидаемого возмущения это открытие вызвало взрыв хохота обоих родителей, и Брюс посадил себе на колени надувшуюся Саманту.

— Ничего страшного, милая, главное — чтобы гербарий был в хорошем состоянии. А теперь пойди поиграй, я хотел бы побеседовать с мамой, нас ожидает хороший ужин.

— Знаю, — пробурчала она сквозь зубы, — по всему дому пахнет цыпленком.

На этот раз они подождали, пока обе девочки, продолжая радоваться, удалятся.

— Послушай, — сказал Брюс, став вновь серьезным, — ты не забыла, что в ноябре у нас состоятся выборы сенатора?

— Нет. Мне кажется, Говард, а не Мак-Лоуренс выставляет свою кандидатуру.

— У него были большие проблемы со здоровьем, так что он предпочитает отойти от дел, покуда еще может наслаждаться жизнью.

— Он совершенно прав.

— И нам надо будет выставить новое лицо.

— Нам?

— Да, в этом-то мой секрет: завтра утром у меня назначена встреча с будущим кандидатом, который существенно моложе и поддерживается Мак-Лоуренсом.