Приятно утомленная терпеливой настойчивостью Брюса, она отправилась вместе с ним в Шотландию, где они обвенчались самым романтическим образом, прежде чем добраться до Венеции, подобно всем влюбленным.

Таким образом она вверила себя в его руки, потому что это было приятно, и в конце концов нашла это совершенно естественным. Брюс всегда повторял, что они вдвоем образуют «хорошую команду», и он был прав.

Когда она думала о своей бурной связи со Стефеном, то ни о чем не сожалела. Но мало-помалу художественное вдохновение в ней гасло. Может быть, это было из-за того, что она связывала его с теми злоключениями, о которых избегала говорить со своим мужем?

— Еще немного бордо, дорогая?

Она вздрогнула и засмеялась, протягивая пустой бокал.

— Чуть-чуть, пожалуйста.

— А что вам на десерт?

— Все такой же чревоугодник, Джордж? — лукаво спросила она.

— Боже мой, — признался пресс-атташе, — это еще никому не вредило!

— Это правда. Тогда я возьму мороженого с шампанским.

— А вам, Стефен?

Она слишком хорошо знала, что он ответит:

— Спасибо, я перейду прямо к кофе.

Он не менялся, и Черил вновь ощутила раздражение, которое охватывало ее всякий раз, как они ужинали вместе: этот богач не любил поесть, а она — скромная студентка, ослепленная блеском ресторанов, в которые он ее водил, — не осмеливалась заказать все эти кондитерские изделия, которые, по правде говоря, ее так сильно манили.

С тех пор она научилась их готовить сама и чувствовала себя намного менее зажатой.

Брюс отреагировал вполне естественно:

— Итак, — я! Мне меренговый клубничный торт с кремом. Для тебя тоже, Джордж?

Блестящие глаза его соседа позабавили всех троих.

Парадоксальным образом молодая женщина чувствовала себя все более и более в своей тарелке. То ли это было от выпитого вина, то ли от присутствия мужа? Она включилась в общий разговор и даже несколько раз рассмеялась от всего сердца.

Они ушли из ресторана уже после одиннадцати часов; каждый отправился в свою сторону после сердечного прощания на тротуаре. Черил не удержалась, чтобы не отметить, как Стефен уезжал за рулем белого «ягуара»: все та же любовь к красивым автомобилям.

Она села в «БМВ» своего мужа и отметила про себя, что чувствовала себя вполне хорошо.

— Ну и как? — спросил Брюс, трогаясь с места. — Твое впечатление?

Она готовилась к этому вопросу, но не ожидала его так скоро. Во всяком случае у нее было время подготовить ответ.

— Хочешь, скажу откровенно?

— Именно так.

— Я нахожу его невыносимым.

Брюс буквально взорвался веселым смехом.

— Дорогая, это не помешало тебе славно поесть!

— Почти.

Он положил руку ей на колено и нежно погладил.

— И все же, котик мой, ты меня несколько беспокоишь. Ты не считаешь, что он мог бы быть стоящим кандидатом?

— Я этого не говорила; это ты Джорджу должен бы задавать подобные вопросы. Что же касается меня, то я никогда не отдала бы свой голос за такого человека, как он.

— Объяснись.

— Это трудно выразить. Скажем так: с обаянием у него неважно, а ты знаешь, что это важнейший элемент избирательной кампании, даже если никто не хочет этого признавать.

— Ну, я нахожу его весьма симпатичным.

— В таком случае…

Она в раздражении смолкла.

До дома они ехали молча. Прошел небольшой дождь, и машина скользила по мокрому шоссе среди огней, отражавшихся в лужах.

Прибыв к себе, молодая женщина приготовила себе пенистую ванну. Это была уже вторая ванна за день, но ей это казалось необходимым, как будто горячая вода могла смыть с нее все ее страхи.

Когда Брюс подошел к ней, Черил лежала среди атласной пены с поднятыми наверх волосами, одна прядь которых спускалась прямо в воду.

— Подожди меня, я иду, — бросил он, раздеваясь.

Ванна была большой, и им всегда нравилось принимать ее вдвоем. Он привычным образом устроился перед ней так, чтобы она могла промассировать ему затылок.

— Боже, как хорошо! — воскликнул он. — Я решительно имею лучшую из гейш!

— А я лучшего из мужей.

— А ты знаешь, что тебе сделает через пару минут этот твой муж?

Она приняла наигранно-простодушный вид.

— Абсолютно не представляю!

Он повернулся и принялся нежно целовать ее в шею.

— Встань, — потребовала она.

Он встал во весь свой рост, весь в струйках воды; капельки стекали у него по коже и падали в мыльную пену, продолжавшую шипеть. Черил взяла в руки губку и принялась намыливать ему ноги долгими чувственными движениями. Он позволил заниматься собой, словно ребенком, а она обожала так вот заботиться об этом мужчине, таком сильном и прекрасном.

Она поднялась на цыпочки, чтобы намочить ему голову. Брюс по-прежнему не двигался. Она подумала про себя, что если бы он был котом, то она услышала бы, как он мурлычет.

Неожиданно он повернулся, взял ее запястья и поцеловал.

— Это правда, — спросил он тихим голосом, — что этот господин Фицджеральд тебе не понравился?

— О нет! — вскрикнула она, высвобождаясь. — Не хватает, чтобы и здесь он нам надоедал!

Она в бешенстве выскочила из ванной и закуталась в свой махровый халат.

— Послушай, котик мой, мне все же необходимо знать твое мнение!

Она немного смягчилась.

— Я знаю, но не сегодня, умоляю тебя. Надо, чтобы я над этим подумала.

Бедный Брюс! Мог ли он подозревать…

Черил проснулась в прекрасном настроении. Она потягивалась в постели, солнышко сверкало, и нежный аромат кофе начинал щекотать ей ноздри: Брюс частенько готовил завтрак, когда у него было на то время.

Половина восьмого. Дети вошли друг за другом, неся поднос своей мамочке. Им тоже приходила в голову идея побаловать ее. Саманта расположила свежесобранные маргаритки и лютики вокруг тарелочки с тостами, Бобби торжественно держал стакан апельсинового сока, который подал ей прямо в руки.

— Пей, — произнес он вместо приветствия.

Она сама столько раз будила своих детишек этим традиционным стаканом, что он был горд повторить этот обычай с точностью до наоборот. Смеясь, молодая женщина подчинилась, в то время как Брюс наливал ей черный кофе.

— Хорошо выспалась? — спросил он.

— Превосходно, а ты?

— Ты же знаешь, что я всегда сплю как младенец.

— А как спят младенцы? — спросила Нэнси своим тоненьким голоском.

— Закрыв глаза, — объяснил Бобби с ученым видом.

Вся семья расхохоталась, и Брюс, смеясь, взъерошил ему волосы.

— Ты прав, человечек мой. Младенцы всегда закрывают глаза, когда спят.

— Взрослые тоже, — продолжал Бобби, немного задетый. — Но когда ты говоришь, что кто-то спит стоя, то тогда не обязательно закрывают глаза.

На этот раз Черил захлопала в ладоши при таком безупречном рассуждении, и ребенок принял важный вид, совершенно довольный произведенным эффектом.

— Вперед, утята! — воскликнул Брюс. — Теперь быстренько собирайтесь, а не то пропустите свой автобус.

Он поцеловал их в лоб по очереди, включая Черил, которая неожиданно вспомнила об их вчерашнем вечере. Она нахмурилась.

— В котором часу ты вернешься сегодня вечером?

— Как обычно, а что?

— Просто так. Желаю тебе хорошо развлечься.

Он застыл, несколько удивленный.

— Киска моя, в чем дело, что-то не так? Я нахожу, что в последнее время ты не совсем в форме.

— Успокойся, все хорошо.

— А я считаю, что ты слишком переутомляешься.

— Как это?

— Ты не боишься, что магазинчик вдобавок к твоей занятости по дому…

Она взорвалась.

— Ну уж нет! Не хватало, чтобы и ты еще в это вмешивался!

— Еще и я? Что ты хочешь этим сказать?

Она прикусила себе язык.

— Ничего. В конце концов, вы все одинаковые! Для вас женщина должна довольствоваться тем, что сидит дома, чтобы стирать пыль с мебели и стряпать на кухне!