— Никак Гифф Хардинг! — воскликнула она в изумлении.

— Здравствуйте! Какая встреча! — расплылся в улыбке доктор, пожимая протянутую руку. — Я как раз вчера о вас думал. Я собирался позвонить вам по возвращении в Лондон.

— Но, мой милый мальчик, говорили, что ты в Америке! Я уж боялась, не стали ли мы жертвой еще одной «утечки мозгов»!

— Ко мне это не имеет отношения. Я просто ездил читать лекции в Филадельфию коллегам из госпиталя Райли. Там недавно открылось ортопедическое отделение.

— Ты единственный человек в мире, который может мне помочь! — с жаром продолжила пожилая леди.

— Вам? Что с вами случилось? — мгновенно отреагировал Хардинг.

— Со мной все в порядке. Это долго объяснять, но… Кстати, сколько времени ты здесь пробудешь?

— До субботы.

— Всего два дня! Но ты найдешь время поговорить со мной?

— Я постараюсь, — ответил он, видя неподдельную тревогу в ее глазах. — Завтра, боюсь, ничего не выйдет, но, может, мы пойдем посидим где-нибудь прямо сейчас?

— Как-нибудь позже, но обязательно до твоего отъезда, — сказала миссис Морнингтон. — А пока я очень хочу познакомить тебя с моей подопечной. Только, ради Бога, не проговорись, что меня интересует твое профессиональное мнение. Мы пьем кофе на террасе. Пошли!

Не дав Гиффорду опомниться, она двинулась вперед. Впрочем, он и не собирался отказываться. С Кэролайн Морнингтон его связывали давние и очень теплые отношения.

— Буду рад, — проговорил он, следуя за ней. Он всегда был готов и словом и делом помочь человеку, оказавшемуся в сложной ситуации. Если бы даже он не столь глубоко уважал миссис Морнингтон, он сделал бы это хотя бы ради памяти ее покойного мужа, чьим учеником он был в студенческие годы. Гиффорд считал себя весьма обязанным ему за те знания, которые приобрел.

Пройдя вдоль всей террасы, опоясывающей здание отеля со стороны главного входа, миссис Морнингтон остановилась у одного из столиков со стеклянной поверхностью.

— Ты, наверное, решила, что я заблудилась, дорогая?

Оливия сидела, пристально глядя сквозь вьющуюся зелень вдаль, туда, где между верхушками деревьев виднелась темно-сапфировая полоска моря, освещенного взошедшей луной.

— Нет, тетя Кэр. Но кофе уже принесли, и я боюсь, что он совсем остыл.

— При такой погоде вряд ли, — откликнулась миссис Морнингтон. — Зато я встретила очень близкого друга и хочу вас познакомить. Оливия, — церемонно произнесла она, — позволь представить тебе доктора Гиффорда Хардинга. Гифф, это моя приемная дочь Оливия Элейн.

Прежде чем миссис Морнингтон представила его, Гиффорд узнал в юной леди в абрикосовом платье девушку из парка и почувствовал, что это знакомство не доставит ей удовольствия. Прежние ощущения нахлынули с новой силой. В ее широко раскрытых глазах мелькнул холодок, что не ускользнуло от Гиффорда. Он понял, что она тоже помнит недавнюю встречу.

— Очень приятно, — произнес он дежурную вежливую фразу, постаравшись придать голосу максимально нейтральный тон.

— Очень приятно, — эхом откликнулась Оливия, подумав: «Как странно, что другом тетушки Кэр оказался человек, с которым я меньше всего хотела бы познакомиться». Даже при ее нынешнем неадекватном восприятии такая беспричинная неприязнь, лишь усилившаяся при известии о том, что этот человек — врач, выглядела довольно глупо. Впрочем, с тех пор как Оливия столь жестоко разочаровалась в людях его профессии, она считала себя совершенно свободной от обязанности быть вежливой по отношению к ним.

Она до сих пор словно чувствовала на себе острый, проницательный взгляд этих васильковых глаз. Это ощущение было неприятно Оливии. Известие о том, что обладатель этого взгляда — врач по профессии, только усилило неприязнь.

— Присаживайся, Гифф! — указала миссис Морнингтон на свободный стул.

Он молча повиновался, потрясенный встречей. «Так вот кто это!» — воскликнул про себя Хардинг. Наконец-то вспомнил. Бедная девушка! Теперь совершенно понятен провал в памяти! Он просто никак не мог связать это трагически-хрупкое создание с тем обликом, который запечатлелся в его сознании.

Как-то судьба занесла доктора в маленький провинциальный городок, и приятель затащил его на спектакль гастролирующей труппы Королевского балета. Зал был полон. На сцене, изображающей солнечную поляну в лесу, порхала, едва касаясь пола, юная наяда, легкая, как мотылек. Она, казалось, живет в воздухе, лишь по необходимости застывая на мгновение на вытянутых руках партнера.

Выступление вызвало шквал аплодисментов. Все говорили, что эта девочка — просто очарование.

Гиффорд и не спорил. Девочка была действительно очень мила и имела все задатки, чтобы сравняться с великими. Приятель Гиффорда сообщил также, что директриса балетной школы, в которой училась Элейн, была убеждена, что ей удалось открыть подлинное сокровище. В тот вечер Элейн впервые выступала с сольным номером; судя по реакции зала, ни у кого не было сомнений в ее будущем.

И вот теперь он сидел напротив этой девушки и с горечью и состраданием спрашивал себя: в чем же причина той трагедии, которая столь явно читалась на ее лице всего пару часов назад?

Пытаясь унять волнение, охватившее ее при столь неожиданной встрече, миссис Морнингтон заказала еще кофе и настояла на рюмочке бренди для Гиффорда. А вдруг его появление здесь — тот самый знак судьбы, на милость которой она не переставала надеяться? Сгорая от нетерпения поговорить с Гиффордом наедине, миссис Морнингтон тем не менее была очень рада, что удалось свести его с Оливией. Если бы только он ей понравился, если бы она доверилась ему! Без этого ничего не получится.

— Скажи, пожалуйста, Гиффорд, ты только сегодня приехал? — продолжала расспросы миссис Морнингтон.

— Вчера вечером.

— Как замечательно, что ты решил остановиться именно в этом отеле! Я могла бы и не узнать, что ты в Ментоне.

— Да, мне повезло.

— Ты в отпуске?

Гиффорд покачал головой:

— Мой пациент настоял, чтобы я приехал к нему и провел тщательный осмотр. У него здесь дом; мне предлагали провести там весь уик-энд. Он также владелец яхты, на которой время от времени отправляется в путешествия. Видимо, произошла какая-то задержка, и он прибудет только завтра утром. Я мог сразу остановиться в его доме, но решил, что лучше провести один денек абсолютно свободным. Ну а завтра я целиком и полностью — к услугам моего пациента.

— А твой пациент, случайно, не Геркулес Зонопулос? — вскинула брови миссис Морнингтон.

— Он самый.

— Боже милостивый! Говорят, он купается в золоте?

— Не совсем, — улыбнулся Гиффорд и вдруг вспомнил, что имя Зонопулоса должно быть, безусловно, знакомо Оливии: ведь греческий миллионер патронировал «Ковент-Гарден».

— Он болен? — поинтересовалась Кэролайн.

— Нет. У него были некоторые проблемы, но сейчас мой визит нужен в основном для подтверждения того, что лечение, которое я провел в Лондоне в прошлом году, оказалось успешным.

— Понятно, — кивнула пожилая леди. — Вы там, в своей клинике, творите чудеса. Я очень расстроилась, узнав, что ты ее покинул.

— Мне надо было немного проветриться, — пояснил доктор. — Как раз в это время мне предложили прочитать курс лекций в Соединенных Штатах, и я согласился.

Оливия внешне никак не проявляла интереса к их светской болтовне. Но даже если бы и прислушалась, то все равно не смогла бы понять, в какой области медицины работает знакомый тетушки Кэр.

Девушка продолжала сидеть, явно погруженная в свои мысли. Все это время она думала об этом человеке — об этом докторе, к которому испытывала совершенно непонятное резкое предубеждение, предубеждение, которое не уменьшилось и после того, как она узнала о его профессии. Она уже не раз заявляла тетушке, что сыта по горло врачами: ведь именно врачи похоронили ее надежду на выздоровление, заявив, что в ее случае медицина бессильна.

Она боялась еще раз ощутить на себе проницательный взгляд этого человека, уже заставшего ее однажды врасплох, и очень хотела сбежать. В то же время — как бы глупо это ни могло показаться — Оливия категорически не желала демонстрировать ему свою хромоту. Ну а, кроме того, тетушка Кэр так рада этой встрече, что было бы крайним эгоизмом испортить ей удовольствие. Если Оливия выразит желание уйти, та сочтет своим долгом сопровождать ее.