Пелон повиновался побуждению алчности. Та часть его натуры, которая была чужеродной для апаче, оказалась сильнее крови краснокожего. Жажду золота, перешедшую к нему от отца-испанца, настоянную на четырёх столетиях, невозможно было растворить в языческом восприятии прекрасной земли, что была религией дикой расы его матери. Семя конкистадоров оказалось слишком сильным на скудной почве апачей. Пелон Лопес закинул назад свою морщинистую безобразную голову. Его взрывчатый невесёлый смех ворвался в круг, дребезжанием взорвав тишину. Он обхватил своей мощной рукой плечи Маккенны.

— Маккенна! Омбре! Амиго!Мы — партнёры. Ну, конечно же, девушка может сидеть на твоей стороне. Ты не способен оценить маленькой шутки?

Маккенна, переведя дыхание, обдумал этот вопрос.

— Да, — наконец решил он. — Думаю, что могу, Пелон. Большое спасибо.

— Пустяки, — махнул рукой щедрый хозяин — Повернёмся к нашему обсуждению. Амигос, мучачос, омбрес, мухэрес! [25]Мы отправляемся в Сно-Та-Хэй, ко всему золоту, что лежит в Затерянной Копи Адамса. Садитесь рядом с Пелоном Лопесом, вашим бедным и скромным хефе,и скажите ему, как именно вы хотите, чтоб он вёл себя на счастливом пути, что лежит впереди…

Маккенна возвратился к девушке по фамилии Стэнтон и ещё раз взял её руку в свою. Ничего не было сказано, но в том не было и нужды. Пожатие их пальцев высказало всё.

Ближайшей проблемой были солдаты-бизоны. Нечаянные Травы, оазис апачей в пустыне Выжженного Рога, на самом деле был тайным местом для привала. Труднопроходимая тропа, извивами спускавшаяся вниз три мили до Яки-Спринг, служила единственным входом (и выходом) на чудесную поляну, удобную для отдыха лошадей и вьючных животных. Это, конечно, как теперь обрисовал своим слушателям Пелон, было веской причиной, почему апачи не пользовались убежищем в качестве обычного водопоя. Едва только секрет тропы становился известен врагу, стоянка превращалась в ловушку. Пелон и другие пользовались им лишь тогда, когда непосредственной погони, да, по сведениям, и белых людей вообще в округе не было. Неожиданное прибытие кавалерии негров, их нахождение в непосредственной близости к партии из Хила-Сити, таким образом, создавало самый настоящий кризис.

— Товарищи, — воскликнул Пелон, разводя руками, — эти чёртовы чернокожие солдаты, встав лагерем здесь, у ручья, требуют нашего внимания. С рассветом они станут выяснять, что случилось с Бешем и другими, за кем они гнались от Хила-Сити. И надолго их не обманешь. Не забывайте, что их ведёт грамотный белый офицер и что у него есть пёс-ищейка, на четверть апаче, в качестве скаута. Некоторые из нас знают этого самого скаута, и даже слишком хорошо. Зовут его Юный Мики Тиббс. Отец его был первым Мики Тиббсом, полубелым, полуапаче, и на все сто — сукиным сыном, целиком из былых времён. Матерью — чистокровная сквомескалеро. Одно время её разыскивали из-за двух белых, убитых во сне, ради старого мула и куска бекона. Вот наилучшая порода хешке,какую можно найти, а этот Юный Мики — зловреднее жеребца-мустанга. Он, правда, всего-навсего мальчишка, однако прямо из ада. Едва назавтра взойдёт солнце, он отыщет эту тропу к Нечаянным Травам. Скорее всего он уже знает о ней от какого-нибудь жалкого пьяницы, родича-мескалеро, который продал её за пинту тулупаи.

Пелон вздохнул и покачал головой.

— Спросите у Беша, — предложил он остальным. — Он скажет вам, как я сказал, — эти солдаты-бизоны заперли нас здесь. Мы могли бы уйти пешком, но не годится отправляться пешими к Сно-Та-Хэй. Вот так.

— Ты хочешь сказать, — осведомился Санчес, — что нам следует вступить в драку с солдатами или бежать пешком через эти гряды скал?

— Нет, — сказал Пелон, — мы можем встретиться поутру и сдаться им с самыми добрыми чувствами. Конечно, чувства уже не будут добрыми, когда солдаты приведут нас в форт и проденут шеи в верёвку.

Маккенна, наблюдая за говорившим, вновь услышал тот инстинктивный голос, однажды подсказавший ему, что где-то глубоко внутри этого бандита-убийцы из Соноры тлеет слабая искра человеческого достоинства, чего не скажешь про большинство обычных преступников.

— Значит, ты считаешь, что нам следует биться или бежать, — уточнил Санчес, сам по себе, конечно, не подверженный добрым чувствам, — не так ли?

Пелон, повернувшись к нему боком, бросил остальным:

— Простите его, он — солдат мексиканской армии, федералес.Они не дерутся, если их не наберётся сотня против ваших десяти.

— Что ты предлагаешь, хефе?— спросил Маккенна. — Ведь не думаешь же ты, что белые люди станут сражаться против солдат там внизу. Другой путь есть?

— Да, — ответил Пелон быстро. — Вам хотелось бы послушать? Не торопитесь, скоро услышите.

Он замолчал, изучая всех. Маккенна подумал, что к своим людям Пелон присматривается внимательнее, чем к тем, кто сидел по «белую» сторону очага. Было ясно: что бы он ни намеревался предложить, его план содержит элемент риска, даже, быть может, семена прямого бунта. Рыжебородый золотоискатель весь напрягся.

— Нам нужно, — продолжал Пелон, — ещё больше отделить плевелы от пшеницы.

— Что это значит? — резко спросил Санчес.

— Нас всё ещё слишком много. Потери Лагуны и Мартышки недостаточно. Должны уйти и другие.

— Ты хочешь сказать, — вмешался Беш, апаче, — что будут ещё убийства?

— Вовсе нет. Я не сказал этого слова.

— Не в слове дело, — отозвался Беш. — Как насчёт смысла?

— Смысл, — отвечал Пелон, — просто вот в чём: одни из нас отправятся в Сно-Та-Хэй, другие — нет.

— Мы вернулись к той ситуации, когда Хачита встал позади тебя с топором, — заметил Беш.

— Нет, нет, — отрицал Пелон, поспешно оглянувшись посреди фразы. — Ты совсем не уловил моей мысли. Я хочу сказать, что мы согласимся на том, кто поедет, а кто нет.

— Как это сделать? — пробормотал Санчес.

— Легко, — сказал Пелон. — Этот вопрос решу я.

— Ты? — прервал Вэчел, намеренно обращаясь по-английски, хотя говорил по-испански так же хорошо, как туземец. — Я не доверил бы тебе решать, сколько волос на бильярдном шаре. — Он жестом указал на своих белых спутников. — Это мы будем решать всё, что потребует решения, ясно?

Пелон вновь пожал плечами и развёл руками.

— К счастью, коротышка, — сказал он, — у нас нет предмета для спора. Я имел в виду, что моя половина слишком велика.

Тотчас же Беш и Санчес вскочили на ноги, а великан Хачита без спроса подошёл и встал рядом со своим другом Бешем. Никто из апачей ничего не сказал, предоставив дезертиру из мексиканской армии, сержанту Венустиано Санчесу, выразить общее удивление.

Последний подошёл к своей задаче весьма нерешительно. Всего несколько минут назад Пелон раскроил череп Мартышке. Всего минута прошла с тех пор, как Хачита занёс топор, чтобы разнести череп Пелону. Смерть витала всюду во тьме Нечаянных Трав. Санчес мрачно кивнул.

— И кого ты исключаешь? — спросил он.

Мгновение Пелон взирал на него, затем разразился своим леденящим смехом. Когда он совладал со своим весельем, то положил дружескую руку на плечо своего мексиканского товарища и сказал с теплотой в голосе:

— Венустиано, старый приятель, не думаешь ли ты, будто я включил тебя в столь несчастливое число? Тебя, кто был со мною на дюжине троп? Тебя, кто значит для меня больше, чем родной брат? Во имя Господа, как можешь ты стоять там и сомневаться во мне?

Лицо Санчеса посерело ещё больше. Голос его задрожал.

— Значит, ты действительно хочешь исключить меня, — прошептал он.

— Ну, конечно, — весело заявил Пелон. — Как мог ты когда-либо подозревать иное, старина?

Он доставил своему мексиканскому «лейтенанту» ещё один болезненный момент, затем неожиданно обнял его. Санчес не знал, смеяться ему или плакать. Но когда Пелон отпустил его и отступил, верхняя губа разбойника искривилась в той гримасе, которая, как все знали, считалась улыбкой.