— В пятницу вечером, — ответил Шейн, уже зная, к чему это все.

— Во вторник ночью я могу разжечь большой костер и приготовить парильню. И посижу с тобой… если хочешь.

— Бак был в твоей парильне… когда он ушел из резервации?

— Да. Бак написал мне вскоре после того, как я узнал, что он работает с лошадьми на ранчо Мэлоунов в Джойвел, — ответил Чарли и сразу же, как будто читал его мысли, ответил и на второй вопрос: — Он потом так и не вернулся. Приехал только на похороны мужа и сына Мэри. Быстро уехал, не задержался. Мэри была в жутком горе, окружающее не воспринимала. Потом стала понемногу ходить в церковь, встречаться с близкими подругами, но к тому времени Бак уже оставил свои попытки увидеться с ней. Наверное, боялся причинить ей лишнюю боль. — Он придвинулся ближе к Шейну и улыбнулся. — Ты знаешь, я был очень рад, когда услышал, что Мэри приехала навестить Бака на ранчо. Может быть, они еще найдут свое счастье.

Запах бекона на тарелке дразнил ноздри Шейна, в желудке урчало, однако желания есть не было никакого. Да, все это так, но сможет ли он не есть еще два дня? Он знал, что число четыре для сиу имеет магическое значение.

«Сиу, — мысленно повторил он, — я сиу».

Официантка принесла кофе, и Шейн вертел в руках свою кружечку с дымящимся напитком, наслаждаясь теплом. Чарли сидел неподвижно, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он смотрел на Шейна и терпеливо ждал ответа.

— Да.

Чарли улыбнулся и одобрительно кивнул.

— Во вторник вечером, — сказал он. — После наступления темноты. Я нарисую план.

Во вторник во второй половине дня, когда ребенок уснул, Саванна вошла в комнату подруги.

Дженни плюхнулась на кровать, со страхом ожидая неизбежного разговора. На полу стояли открытые нараспашку чемоданы; одежда лежала аккуратными стопочками, оставалось только уложить все и закрыть крышки. Эти последние часы перед расставанием, эти неизбежные, тяжелые разговоры…

Саванна села рядом с Дженни, по-дружески положила ей руку на плечо.

— Мне кажется, не стоит так уж торопиться с отъездом. Ну что ты будешь сидеть в Рождество одна в своей квартире в Мичигане, скучать, когда могла бы быть здесь, вместе с нами?

Вместе. В этом-то и проблема. Дженни похлопала Саванну по коленке, встала и принялась упаковывать чемоданы.

— Джош обещал отвезти меня утром в Бозмен к самолету, — проговорила она, не отрываясь от дела. — Он сказал, что ему все равно надо заехать в университет.

— Райдер и Джош весь вечер пялились на эту Тэйлор, глаз не могли отвести. — Саванна замолчала.

— Извини, Саванна, но так будет лучше. Тем более что расставаний я терпеть не могу. — Дженни увидела слезы на ресницах подруги и заторопилась отвлечь ее: — Я много думала о маме…

— Что о маме? — отозвалась Саванна, вытирая лицо подвернувшейся под руку салфеткой.

— Интересно, была ли она беременна, когда вышла замуж за папу. Может быть, он женился на ней только из чувства долга… — Она застегнула один упакованный чемодан и принялась за следующий. — Моя мама всегда была печальна, всю жизнь. Саванна… Я так не хочу.

— Но она считала, что твой отец бросил ее. Она же не знала, что он погиб. У тебя ситуация совсем иная, одно с другим не надо путать.

Дженни уселась на полу, скрестив ноги по-турецки, рядом с последним неуложенным чемоданом. Глядя в пол прямо перед собой, она сказала:

— Ты уверена? Может быть, мама была несчастлива еще до того, как отец покинул ее? Может, она с самого начала знала, что отец только делает вид, что любит ее… что он женился на ней лишь из-за меня. — Она взяла стопку белья и аккуратно поместила ее на дно чемодана. — Кроме того, ты хорошо знаешь Шейна, Саванна. Если б я сказала ему, что ношу его ребенка, неужели ты не догадываешься, на чем бы он начал настаивать? Разве не понятно? Я не хочу жить с человеком, который по-настоящему не любит меня.

— Откуда ты знаешь?

Дженни долго думала, что ответить.

— Если б он действительно любил меня, неужели бы не позвонил хоть раз за все эти дни? — спросила она больше себя, чем Саванну. — Если ему нужно уединиться, чтобы подумать, неужели он не мог сказать хоть два слова перед тем, как уехать? — Она смотрела на Саванну в надежде, что у той есть какой-то волшебный ответ, который сразу все поставит на место, но подруга только с видом соболезнования склонила голову. — В последний раз, когда мы разговаривали по телефону, он бросил трубку.

— Ты об этом с Мэри или с Баком говорила?

— Шейн не разговаривал с ними перед своим отъездом. Что же они могут мне сообщить?

— Не знаю… Но должны же они хотя бы предполагать, что он задумал? — Саванна взяла Дженни за руку. — Пойдем вместе. Я попрошу Ханну посидеть с ребенком.

Дженни колебалась, Саванна упорно тянула ее за руку.

— Я уже больше недели не выходила из дома, надо же мне прогуляться! — настаивала она. — Ну, идешь?

Дженни наконец решилась.

— С каких это пор ты стала такой настойчивой?

— От своей подруги научилась, от кого же еще? С кем поведешься…

Саванна рассмеялась, и они пошли вниз, на первый этаж, искать Ханну.

Уже когда стало темнеть, Шейн вырулил на шоссе № 90 и поехал на юг. До пересечения с дорогой в сторону резервации оставалось еще миль пятнадцать. Маленькие магазинчики были закрыты. Ветхие крошечные строения, располагавшиеся вдоль узких улиц, все требовали ремонта. Он проехал мимо открытой площадки, где обычно проходили праздничные церемонии племени. Шейн был там раз, в детстве, на ежегодном празднике племени. Тогда ему все казалось красиво, празднично. Бак взял его с собой на родео и пляски Солнца, и они ночевали в одном из вигвамов — их не меньше тысячи тогда поставили, специально для праздника. Отец в очередной раз работал в Энн-Арбор и, когда вернулся, был недоволен, что Бак увез его, и больше ему не разрешали ездить в резервацию.

Шейн остановил машину, включил лампу в салоне и стал в который раз рассматривать нарисованный от руки план. Рядом лежал сотовый телефон. Он посмотрел на него, припоминая, когда и с кем в последний раз говорил.

Дженни. Что она, интересно, о нем думает?

Уже не в первый раз его мысли возвращались к ней, хотя сейчас она представлялась ему нереальной, как и весь мир. Такой же нереальной, как Райдер и Джош. Они только наполовину ему братья, и, наверное, не знают этого. Или знают?

Максвелл Мэлоун — его отец? Или делает вид?

В последние несколько дней Шейн много размышлял о школе, о детстве. Еще Джош не появился на свет. Отец тогда уехал в университет Мичиганской больницы, преподавать. Он приезжал домой на выходные, но не каждый раз, а изредка. Их отношения с матерью были очень натянутыми. Шейн думал, что отец с матерью просто поссорились и это пройдет. Как раз в это время Бак учил Шейна ухаживать за лошадьми, и как раз в это время отец и Бак перестали разговаривать.

Телефон на сиденье снова привлек его внимание, но Шейн твердо решил не звонить. Завтра он поедет домой и сам все объяснит Дженни. Пусть она посмотрит ему в глаза, узнает горькую правду, которую он переживал в течение последних четырех дней. Дженни, наверное, рассердится на него, но, конечно, ненадолго. Она поймет, почему он сначала должен был сам во всем разобраться, со всем своим наследием, а потом уж сообщить ей.

Шейн заставил себя сосредоточиться на карте и понял наконец, что ранчо Чарли находится в нескольких милях к югу от фактории и последнего места стоянки Кастера, между скоростной автомагистралью и рекой Литл-Биг-Хорн. Выключив освещение, двинулся в путь. Он старался не делать резких движений, потому что сил у него за четыре дня голодовки заметно поубавилось, а руки как будто налились свинцом.

Наконец впереди, на значительном расстоянии от шоссе, Шейн увидел очертания простого дома, слева от которого располагались небольшой загон для скота и сарай, а справа, у реки, виднелся высокий белый вигвам. Между домом и вигвамом, как дымовая завеса, расстилалась пелена дыма. Шейн припарковал машину у дома и по снегу направился туда, где горел огонь. Подойдя к вигваму, он увидел старую иву, ветви которой были сплетены таким образом, что образовывали некое подобие купола. Внутри этого сооружения лежали шкуры, образуя удобную подстилку. На бельевых веревках висели куски полотна и мешковины. Чарли уже жестом зазывал Шейна.