— Вы уверены, что это хорошая идея?

Опустившись на колени возле только что вырытой ямы, Саванна Макбрайд подняла глаза на кузин. На дне ямы лежал кипарисовый сундук, некогда принадлежавший их деду, Джосайе Макбрайду.

Пятнадцать лет назад они спрятали в сундуке свои детские сокровища и закопали здесь, среди деревьев, дав торжественное обещание вскрыть свою «капсулу времени» в день, когда Саванне исполнится тридцать лет. До этой даты оставалось еще несколько недель, но они решили выкопать тайник именно сегодня, чтобы отвлечься от грустного события — похорон дяди Саванны, Джосайи Макбрайда-младшего.

Саванна сморгнула непрошеную слезинку, подумав о своем давнем письме, полном грандиозных планов, так не похожих на то, как в действительности сложилась ее жизнь.

— Может, лучше подождать? — предложила двадцативосьмилетняя Тара. — Ведь прошло только пятнадцать лет. Чем позже, тем интереснее, не согласны?

Двадцатишестилетняя Эмили Макбрайд, самая младшая, решительно замотала головой.

— Все равно мы уже здесь, да и ящик уже вырыт, — возразила она. — Не закапывать же его обратно…

Отца Эмили похоронили сегодня утром после долгой, тяжелой болезни. Все это время она самоотверженно ухаживала за ним. И именно Эмили уговорила Саванну и Тару переодеться в джинсы и теннисные туфли и пройти по старой тропинке в рощицу за домом к огромному дубу, где в детстве они часто играли вместе, поедая сладости и поверяя друг дружке свои секреты.

— К тому же, — добавила Эмили, — в доме сейчас такое творится…

Что касается Саванны, тут все было ясно. Да она бы скорее сразилась с аллигатором, чем вернулась в дом, где было полно людей, которые то и дело бросали на нее любопытные взгляды. В дом, где ехидный шепот тотчас же замолкал при ее приближении, а тщательно завуалированные намеки говорили о том, что жители маленькой Гонории, затерянной в штате Джорджия, не забывают старых скандалов.

— Детишек не привезли? — вежливо спрашивали некоторые, прекрасно зная, что Саванна редко привозила своих двойняшек туда, где их ничего не ждало, кроме семейных сплетен.

Вернуться в дом? Не раньше, чем в этом возникнет необходимость, равнодушно подумала Саванна.

— Ладно, девочки! Давайте посмотрим, что там, — сказала она, извлекая со дна ямы старый сундук.

Грязь просочилась сквозь трещины и швы деревянного сундука. Саванна сунула в него руки в садовых перчатках и достала грязные свертки. Кузины с любопытством наблюдали за ее действиями.

Три пластиковых контейнера величиной с коробку из-под туфель, вложенные в мешки, по-прежнему выглядели как новенькие. На каждой коробке чуть потускневшим химическим карандашом было написано имя. Саванна стала разглядывать первую.

— Тара, — сказала она, читая детский почерк.

Тара неуверенно протянула руку и взяла у Саванны коробку. Взяла осторожно, словно боялась обнаружить там взрывчатку, невесело усмехнувшись, подумала Саванна.

— А мне? — спросила Эмили.

Саванна протянула ее контейнер, и Эмили отошла в сторону, глядя на коробку одновременно с ожиданием и страхом.

На последнем контейнере с красочными завитками и загогулинами было написано имя Саванны. Она поколебалась, прежде чем взять его. На нее нахлынула волна воспоминаний…

Первые десять лет ее жизни были прекрасны, как в сказке. Она была «папиной маленькой принцессой». Она и сейчас почти видела, как он с каплями пота на лбу возвращается домой после тяжелого рабочего дня. Но для дочки в кармане рубашки всегда был подарок — жвачка, конфетка, красивая ленточка, дешевый браслет. Ей нравилось все, потому что она обожала его. Он баловал ее, называл хорошенькой, смышленой, талантливой…

А потом его не стало.

Мать тоже баловала Саванну, правда по-своему, более приземленно, что ли. Эрнестина, выросшая в самом низу социальной лестницы, учила свою хорошенькую дочь, всеобщую любимицу, быть во всем первой и стараться всегда чувствовать себя королевой. Саванна зажмурилась, словно хотела отгородиться от тягостных воспоминаний.

— Саванна? — окликнула ее Эмили. — Ты собираешься открывать свою коробку?

Саванне захотелось отказаться. Хорошо бы засунуть коробку обратно в ящик, зарыть в землю и забыть обо всех прошлых невзгодах. Но, увидев растерянное ожидание в огромных голубых глазах младшей кузины, она не решилась.

— Да, — мягко ответила Саванна. — Сейчас.

Не сговариваясь, сестры разошлись в разные стороны. Когда-то Саванна запаковала содержимое в слои «Гонория газетт». Ей хотелось пробежать глазами старые страницы, но вместо этого она стала рассматривать то, что в них было завернуто.

Миниатюрная корона, украшенная фальшивыми бриллиантами, которой обычно награждали юную Мисс Гонория. Игрушечное, голубое с белым, ружье. Программка школьного спектакля, в котором Саванна играла главную героиню. Скукожившийся от времени корсаж. Фотография в пластиковой оболочке — она, только что удостоенная титула королевы, в облегающем блестящем голубом платье, рядом со своим возлюбленным, Винсом Ханкинзом, капитаном футбольной команды. Все девчонки только о нем и мечтали. Саванна чувствовала себя счастливейшей из смертных, когда он обратил на нее свой благосклонный взгляд.

Она неотрывно смотрела на фотографию…

Как-то он ударил ее за то, что она улыбнулась другому мальчику. У нее на щеке остался синяк, но всем она сказала, что упала.

Он заставил ее плакать, сказав, что от нее все отвернутся, если он ее бросит. Что соперницы и завистницы ждут не дождутся, чтобы он объявил ее «замухрышкой». Она ему поверила. Так оно потом и вышло.

Когда ей исполнилось шестнадцать, он заставил ее доказать свою любовь на заднем сиденье отцовского «кадиллака». Она проплакала всю ночь. На следующий день он подарил ей кольцо. Завистливые взгляды других девочек заставили ее забыть о ночном унижении.

Она была идиоткой. Слепой. Легковерной пустышкой. Их связь длилась полгода, когда выяснилось, что она беременна. И тогда Винс просто бросил ее, как выбрасывают фантик от давно съеденной конфеты. Отвернулись от нее и все «подружки».

Она была очень юной, когда собирала эту коробку. Ей было только пятнадцать лет! Ее интересовали наряды, вечеринки, отношения со сверстниками. Но в то же время она была тогда полна страсти, надежды и уверенности в том, что со временем получит все, что хочет. Увы, вместе с невинностью Винс Ханкинз лишил ее и оптимизма.

Она заставила себя вернуться к более ранним воспоминаниям, в то чудесное время, когда был жив ее отец. Он оберегал ее от превратных сторон жизни, и Саванна довольно долго пребывала в счастливом неведении о существовании зависти, подлости, предательства.

Она пытливо смотрела на кузин, пытаясь догадаться, о чем они думают, разглядывая свой детский тайник. Тарино лицо ничего не выражало, но шестым чувством Саванна уловила, что сестре тоже не по себе. Побледневшая Эмили потрясенно уставилась на некий предмет, который судорожно сжимала в руке. Саванна не знала, которая из ее кузин больше нуждается в утешении. Вряд ли она сейчас была в состоянии помочь кому-нибудь из них.

Еще в коробке лежало запечатанное письмо. Саванна чувствовала, что у нее не хватит духу его вскрыть. Во всяком случае, здесь и сейчас.

Сначала надо понять, как же сложилась ее жизнь, как она прожила все эти годы. А потом решить, хочет ли она, чтобы так продолжалось.

Он снова наблюдал за ней.

Саванна посмотрела на человека, прислонившегося к пальме в дальнем углу танцевальной площадки. В мерцающем пламени свечей на столиках он казался флибустьером, только что сошедшим на берег. Свободная черная рубашка, черные брюки, темные волосы, небрежно спадающие на лоб, — настоящий пират, невесть откуда свалившийся на ее голову.

Он словно гипнотизировал ее.