— О, разумеется! Злобность и жестокость всегда привлекали меня! — выпалила она, сверкая зелеными глазами. — Но не смущает ли тебя причина моего ухода?

Тут она попыталась выдернуть руку, но добилась только того, что заколка в ее волосах расстегнулась и огненные пряди рассыпались по плечам.

— Вот такой ты мне нравишься, — одобрительно произнес Марк. — Сердитой, не строящей из себя благородную даму, свободной от всех этих светских условностей… Ну так, может быть, еще раз поведаешь мне, почему ты ушла, Шэрон? Только не пытайся убеждать меня в том, что я не был с тобой нежен… За исключением, разумеется, тех случаев, когда ты сама желала иного…

Собрав все силы, она ухитрилась освободиться.

— А разве ограничения свободы и супружеской неверности недостаточно? Тебе нужна была в доме маленькая покорная женушка, которая не мешала бы твоей интрижке с Джулией Блакстер! Только это, увы, не удалось сохранить в тайне, не так ли? Об этом узнал Ричард — и жестоко поплатился. Ты его уволил! Ты и твоя Джулия!

Огромное вращающееся кресло чуть скрипнуло, когда Марк резко поднялся.

— Мои взаимоотношения с Джулией не имеют никакого отношения к причине, по которой твой зятек вынужден был покинуть корпорацию, — мрачно изрек он.

— Черта с два! — огрызнулась Шэрон.

В свое время известие о том, что муж ее сестры, бухгалтер, уволен со службы, подействовало на нее как удар ножом в спину. Тихий, мягкий Ричард, неохотно уступивший ее настояниям рассказать все, что он знал, только подтвердил подозрения Шэрон об отношениях Марка с эффектной мисс Блакстер, коммерческим директором корпорации. Эта рана так и не зажила. Более того, к ней прибавился еще один источник постоянной боли, когда Шэрон пришлось стать свидетелем трагедии сестры, потерявшей ребенка. Вина целиком легла на Марка. Ведь именно за увольнением Ричарда последовали финансовые и прочие проблемы в семье Крейг, приведшие в итоге к разводу…

— Ты хотел наслаждаться общением с утонченной интеллектуалкой и одновременно произвести на свет потомство! Что ж, ты добился этого, не так ли? Светлую голову нашел в собственном офисе, а глупую, ничего не подозревающую жену, нужную для продолжения рода, попытался запереть дома!

— Так, значит, моя жена, Шэрон Уэйд, окончательно все решила и, что бы я ни сказал, не изменит своей точки зрения? — спросил Марк.

Помоги мне! Представь хоть какие-нибудь доказательства, что между тобой и Джулией Блакстер ничего не было! Ее сердце до сих пор молило о чуде, хотя это было, по меньшей мере, глупо. Марк не стал оправдываться тогда, не сделал этого и потом. А ведь он требовал, чтобы жена вернулась домой! Правда, лишь ради сына… Сам Марк утверждал обратное, но она-то знала, что все это он делал только из-за Бобби.

— Ни за что и никогда! — бросила Шэрон и, не желая, чтобы он видел грозившие выступить на глазах слезы разочарования и обиды, быстро пошла к двери.

— Шэрон! — Властный тон окрика заставил ее остановиться. — Не забудь, что я тебе сказал! Соглашайся на эту работу и уезжай в Европу… Но одна!

— А если я поступлю по-своему?

— Тогда я начну судебный процесс!

Она до боли закусила нижнюю губу и прошептала:

— Ты не можешь быть настолько бессердечен…

— Попробуй убедиться сама!

— Они никогда не решат дело в твою пользу!

— Ты так считаешь? — Четко очерченный рот скривился. — Ограничение свободы и супружеская неверность, — сказал он, пользуясь ее же собственными выражениями, — по нашим законам совсем не обязательно означает, что я плохой отец.

Вероятно, Марк был прав. К тому же он использует все свои поистине неограниченные возможности, чтобы настоять на своем! Шэрон слишком хорошо знала, что Марк Уэйд всегда получает то, что хочет.

— Чтоб ты провалился! — крикнула она, не сдержавшись.

— А вот это уже как раз твоя привилегия, дорогая, — услышала она за своей спиной. — Но не вздумай делать этого еще раз. Кстати, ты ничего не забыла?

Шэрон, хмурясь, повернулась к нему.

— Адрес, по которому ты остановилась, — спокойно пояснил Марк. — Если ты, конечно, не предпочитаешь отдать его моему поверенному.

Он действительно не шутил! Марк всегда отличался завидным хладнокровием.

Что ж, подавись! — зло подумала она, открывая маленькую зеленую сумочку и записывая адрес своей новой квартиры на листке блокнота. Я принимаю твой вызов, но на этот раз намерена выиграть!

Шэрон оторвала листок, швырнула его в направлении мужа и, не видя уже холодной усмешки на его лице, вышла из кабинета. Белый квадратик, подхваченный сквозняком, мягко спланировал под стол.

— Так что он тебе сказал?

Саманта Крейг с жадным вниманием наблюдала за Шэрон, пьющей сладкий горячий чай.

— Ты просто не поверишь!

Старшая сестра обычно не делилась с Самантой своими заботами, и уж особенно сейчас, когда у той и своих неприятностей было более чем достаточно. Однако, похоже, сегодня Шэрон была готова ответить на все вопросы.

— О, не сомневайся! Если дело касается Марка Уэйда, я поверю во что угодно! — воскликнула Саманта, сверкая большими карими глазами, выделяющимися на маленьком личике, обрамленном короткими, непослушными волосами.

Тут она бросила взгляд в сторону полуторагодовалого Бобби, за которым присматривала этим утром. Малыш, видимо, решил, что таскать за собой книжку по ковру — занятие гораздо более увлекательное, чем переворачивать в ней страницы.

— Давай выкладывай!

Шэрон послушно поставила блюдце с чашкой на плетеный стол из так любимого сестрой мебельного гарнитура в деревенском стиле. Еще три с половиной года назад, когда после свадьбы Саманта с Ричардом въехали в этот одноквартирный дом и деньги у них утекали, как вода, Шэрон пыталась настоять на экономии, предлагая обставить комнаты уютно, просто и недорого, однако так ничего и не добилась.

Теперь же Саманта испытывала еще большие финансовые трудности, так как, оставив место секретарши в офисе, не нашла себе другого. Шэрон знала, что, если бы не сумма, вырученная от продажи старого родительского дома, половина которой досталась Саманте в качестве подарка на прошлый день рождения, а другая была положена на имя Бобби, то сестра вряд ли могла бы платить за жилье.

Откинувшись в кресле, Шэрон вздохнула и начала:

— Он собирается судиться за право опеки.

Саманта присвистнула и деловито осведомилась:

— В каком случае? Если ты уедешь за границу? Или в любом?

Шэрон даже застонала. Она действительно не подумала о том, что Марк может обратиться в суд независимо от ее решения.

— Только в том случае, если я соглашусь на эту работу в Англии.

— И что ты собираешься делать? — Саманта уселась на низкий диван напротив сестры. — Согласиться на его условия?

— Ты что! Ведь это означало бы сдаться! Я поеду вместе с Бобби и буду бороться с Марком до победного конца!

— Ты можешь пожалеть об этом… — Саманта взяла чашку травяного чая. — Этот человек — прирожденный боец, Шэрон, и крайне опасен. Твой муж не берет пленных. Он разжует тебя и выплюнет, заставит на коленях просить прощения прежде, чем дело дойдет до суда. Марк Уэйд способен на все.

Шэрон скорчила было гримасу, но, взглянув на сына, сидящего в окружении картинок, выдранных из книги, и смотрящего на нее с выражением ангельской невинности на лице, не могла сдержать улыбки.

— Ты говоришь о нем так, будто он какой-то мифический демон, — пробормотала она, невольно содрогнувшись, и потянулась за своей чашкой. — И похоже, ты обожаешь его именно за это! — добавила Шэрон осуждающе, зная, что не слишком далека от истины.

С тех пор как младшая сестренка познакомилась с Марком на своей собственной свадьбе три с половиной года назад, она относилась к нему с восторгом. Так обычно девочки-подростки — каковой, собственно говоря, Саманта тогда и была — воспринимают своего любимого киноартиста. Даже несправедливое увольнение Марком ее бывшего мужа не смогло изменить этого.