— Нет, мое солнце, совсем не так. — Он усмехнулся. — Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты была в моей жизни. Со мной. В моем доме. В моей постели.

Но надолго ли? Эта мысль сверкнула в сознании Тори, как молния. Его неожиданное признание потрясло ее до глубины души. Больше всего ей хотелось сказать ему: «Да, я твоя», — и Тори с трудом душила в себе этот безумный порыв. Она его любит. Но даже если и решится остаться с ним, то будет со страхом ждать того дня, когда надоест ему и он найдет себе другую, и ей, брошенной за ненадобностью кузине, придется уехать с разбитым сердцем.

— Выходи за меня замуж.

Она с пытливым отчаянием впилась взглядом в его лицо. Ее голубые глаза сияли, точно васильки, зацелованные дождем. Нет, твердила себе Тори. Он, наверное, шутит. Шутит...

— Выйти за тебя замуж. Я не могу. Я...

Винс провел рукой по ее серебряным волосам.

— Почему не можешь? — Он пристально изучал напряженное лицо Тори. Морщинки вокруг его глаз стали глубже. — У тебя кто-то есть? Уж не этот прощелыга Дигби?

Тори заколебалась. Может быть, стоит сказать ему: да, у меня кто-то есть. Возможно, тогда ей удастся спастись... Прежде всего, от себя самой. И от этого мучительного, практически неодолимого желания сделать то, что ей так хотелось сделать. Но выйти замуж за Винса... это будет неправильно. Слишком много между ними было ненависти и вражды. И даже теперь иногда бывали мгновения, когда она боялась его до смерти!

Однако Тори неопределенно пожала плечами, не в силах вымолвить ни слова.

— Ну, тогда все решено, — подытожил Винс.

— Да, неужели? — К ней внезапно вернулся дар речи.

Он сказал это так уверенно, в то время как ее терзали сомнения.

— Да, любовь моя. Ты ведь моя. Моя Виктория.

Его властный голос действовал на нее магически.

Тори забила дрожь. Она потеряла контроль над собой. А потом Винс рывком притянул ее к себе...

Так он ее еще не целовал... разве что в тот день, когда застал плачущей на могиле Роджера. Тори казалось: еще немного, и она просто сгорит в огне всепоглощающей страсти, не оставляющей места сомнениям. Она любит его. Она хочет выйти за него замуж. Больше всего на свете! Что может быть лучше — стать женой Винсента Ллойда. Возможно, уже тогда, десять лет назад, будучи наивной, безумно влюбленной в него девчушкой, она желала именно этого...

— А почему ты хочешь на мне жениться, Винс? — пробормотала Тори, уткнувшись лицом ему в шею. Она до сих пор не могла поверить, что он сделал ей предложение. — Из-за того, что я владею половиной дома? — Говоря это, Тори отнюдь не шутила. — Чтобы сэкономить деньги и не выкупать у меня мою долю?

Винс хохотнул, ласково чмокнув ее в нос.

— Конечно, так я отделаюсь малой кровью. — Он улыбнулся улыбкой завзятого соблазнителя, глядя на ее распухшие от поцелуев губы. — Я ничего не теряю и даже остаюсь в выигрыше: теперь ты будешь моей всегда, моей и только моей... каждую ночь.

Его слова возбудили воображение Тори, вызвав сладостную дрожь желания. Внизу живота разлилось покалывающее тепло. Тори едва не застонала, когда Винс снова притянул ее к себе. Он запустил руки ей и волосы и запрокинул голову, так что девушке стало даже больно.

— О Господи, как ты меня заводишь! — прошептал он, целуя ее шею.

Тори дразняще повела бедрами, прижимаясь к нему еще теснее. Она возбуждала его специально. Ей нравилось чувствовать, как его распаленное тело отвечает на близость ее тела. Ей хотелось чувствовать его всего, побуждая к еще более сокровенной близости. И она тут же «поплатилась» за это. Винс расстегнул ей блузку и провел по груди...

На фоне алого шелка блузки бледная кожа Тори казалась еще белее.

— Как снег и огонь...

Он ласкал ее грудь — страстно, едва ли не грубо. А Тори казалось, что еще немного — и она просто сойдет с ума. В охватившем ее слепящем урагане желания она не заметила, как они, не прерывая неистового поцелуя, опустились на ковер из цветущего вереска. Их тела тянулись друг к другу в страстном желании слиться воедино.

Он оторвался от ее губ, провел языком по ее шее, а потом охватил губами ее набухший сосок... Тори стиснула зубы. Наслаждение было почти мучительным. Его ласки разожгли еще более ненасытный огонь в самых глубинах ее женского естества.

— Не останавливайся. Пожалуйста... — Почувствовав, что Винс собирается отстраниться, Тори запустила пальцы ему в волосы и не дала оторваться от своей груди. — Пожалуйста...

— Что? Чего ты хочешь?

Его дыхание щекотало ей грудь, и это тоже ее возбуждало. Она даже представить себе не могла, что можно так хотеть мужчину. Ее волосы разметались серебристым шелком по цветущему вереску. Щеки горели.

— Люби меня, — прошептала она, отдаваясь во власть сжигающему ее желанию.

Только так и никак иначе она сможет унять это мучительное вожделение, этот первозданный голод, терзавший ее естество... Она вся подалась ему навстречу, когда губы Винса обожгли кожу у нее на животе.

Он расстегнул юбку и принялся стягивать ее — медленно, очень медленно, — лаская каждый дюйм обнажающейся кожи. Его ласки были настойчивыми и умелыми. Он знал, как доставить женщине удовольствие. Он знал, что надо делать... И Тори буквально сходила с ума.

Не сознавая, что делает, она расстегнула ему рубашку и провела рукой по курчавым черным волоскам у него на груди. Это было восхитительное ощущение. Ей так нравилось прикасаться к нему, к его гладкой, как будто бархатистой коже.

— Пожалуйста, — умоляла она, уже не в силах выносить эту сладостную муку. Это было как бред, как безумный сон...

Винс улыбнулся, довольный: ему нравилось, что она умоляет его. Но это была вовсе не торжествующая улыбка. Она была нежной и трогательной. Его взгляд горел тем же желанием, которое пылало и в Тори.

— Я не собирался заниматься с тобой любовью здесь... — Он задохнулся, когда дрожащие пальцы Тори скользнули вниз по его спине. — Мне казалось, я умею владеть собой. Но я просто не смогу удержаться... — Винс на мгновение нахмурился. — Ты уверена, что хочешь этого именно сейчас. А если забеременеешь?

«Это будет прекрасно! Я хочу, чтобы во мне была частичка тебя. Твой ребенок!» — Душа Тори кричала об этом, но вслух она не произнесла ни слова. Лишь застонала, и все ее тело выгнулось ему навстречу. И это судорожное движение сказало ему обо всем красноречивее всяких фраз.

Она даже не поняла, когда он разделся. Но уже через мгновение оба лежали, обнаженные, на постели из смятой одежды и вереска. Их любовь была столь же естественной и свободной, как и свет заходящего солнца, омывающий землю. Где-то снаружи пела птица, и ее чистые трели вплетались в стоны их страсти.

А когда он наконец взял ее... Тори даже не успела сказать, что он ее первый мужчина, что до него у нее не было никого... Вернее, не знала, как объяснить, что она все еще девственница... и это в двадцать семь лет!.. Когда он взял ее, не было ни боли, ни страха. Она приняла его с такой радостью и готовностью, как будто именно в этом и заключалось ее предназначение, как будто всю свою жизнь она готовилась именно к этому ослепительному мигу — слиться с Винсом в любви и полностью в нем раствориться. А когда они оба одновременно достигли вершины наслаждения и волна утоленной страсти отхлынула, Тори расплакалась слезами чистейшей радости, облегчения и любви.

Они еще долго лежали молча, обнявшись. А потом Винс вдруг рассмеялся.

— Лучше нам поторопиться со свадьбой. Просто так, на всякий случай. Ты кого-нибудь хочешь пригласить? Того, кого тебе будет особенно приятно видеть на своей свадьбе?

— Да нет. — У нее было несколько друзей, но не настолько близких, чтобы срывать их за тысячи миль с другого конца света. — Разве что только тебя, — улыбнулась она. — Если ты не передумаешь...

Тори никак не могла поверить, что все это происходит на самом деле.

— Ну, уж нет, не дождешься! — Он произнес это с той знакомой ей решимостью, которая сквозила в каждом его поступке и слове.