— Когда ты вернешься? — тихий голос Адель свидетельствовал, что она смирилась с неизбежным.

На мгновение Стивену стало жаль ее — он не хотел причинять боль ни Адель, ни любой другой женщине, с кем был близок эти годы. Его отношения с представительницами прекрасного пола всегда были свободными, Стив предусмотрительно обговаривал это в самом начале очередного романа.

Адель Вудраш нравилась Стивену — из богатой семьи, утонченная, умная и веселая. И в постели недурна. Впрочем, если верить утверждениям ее предшественниц, Стивен мог считать себя ровней Адель. Во всем, кроме одного: он не так богат, как она, по крайней мере — пока. Но скоро они и в этом сравняются — Стивен обнаружил у себя интуицию, необходимую для успешной игры на бирже. Так что он с каждым новым клиентом, с каждым новым приобретением информации, с каждой удачной операцией на рынке ценных бумаг семимильными шагами приближался к социальной ступени, на которой стояла Адель.

Впрочем, баснословное богатство для Стивена не слишком много значило. Его вполне удовлетворяло нынешнее положение — во всяком случае, финансовое. А вот чувства… Ну что ж…

— Стив? — Легкий нажим в голосе Адель вернул его к действительности. — Я спросила, когда ты вернешься.

— Извини. У меня в голове полный ералаш. — Он виновато усмехнулся. — Точно не знаю.

— Понятно. — Теперь в ее голосе слышались смирение и покорность. — У нас с тобой все кончено, да?

Стивену оставалось лишь так же прямо ответить:

— Да, Адель, все кончено. Мне очень…

— Пожалуйста, не надо, — оборвала она его. — Не надо извиняться.

— Но мне действительно жаль, — повторил Стив, чувствуя себя негодяем. — Я не хотел причинить тебе боль.

— Я знаю. — Адель пожала плечами; жест получился не совсем беспечным. — Если мне и больно, то я сама виновата. Я знала, что особой привязанности у тебя ко мне не было. — Она изобразила довольно жалкое подобие ослепительной улыбки. — Но нам было неплохо вместе, правда?

— Правда, — кивнул Стивен. — Все было чудесно.

— Спасибо. — Голос Адель выдал ее волнение. — Ты был… и остаешься джентльменом, Стив. — Она улыбнулась. — Джентльменом, хотя, как говорится, играешь в открытую.

Стивен рассмеялся. Вовсе он не играл в открытую, скорее наоборот. Черт подери, подумал он, эта женщина заслуживает лучшего. Почему я так и не смог в нее влюбиться? Или еще в кого-нибудь?

Вопрос следовало отнести к разряду риторических, ибо ответ был Стивену прекрасно известен. Просто он отказывался его принимать. И сейчас не собирался этого делать.

Стараясь не бередить себе душу понапрасну, Стивен поднял бокал:

— Желаю тебе счастливого Рождества, здоровья, счастья и любви!

— И тебе того же, — пробормотала Адель, подняла бокал и отпила из него. — Можно задать один вопрос? — нерешительно спросила она.

— Конечно.

Адель облизала губы и быстро спросила:

— Существует другая женщина? Кто-то, кого я знаю?

Стивен покачал головой и почти честно ответил:

— Нет.

Спустя несколько часов, оставшись один, Стивен вновь вернулся к вопросу Адель. На самом деле другая женщина существует, нет сомнения. Все это время она живет в его памяти. Женщина, которую он не видел долгих девять лет. Женщина, которую знал еще ребенком. Ребенком, выросшим в красавицу с великолепной фигурой и стройными длинными ногами.

Перед этой девушкой Стивен устоять не сумел и, тем не менее, жестоко предал.

Оказывается, ему не удалось сбежать от прошлого, оно ожило сразу же после неожиданного звонка отчима. Человека, которого Стивен любил, как родного отца, и которого тоже предал.

Бормоча ругательства в собственный адрес, Стивен подошел к окну и невидящими глазами уставился в бархатно-черное ночное небо, усыпанное звездами, словно бриллиантами.

Саймон простил меня, если пригласил приехать на Рождество. Впрочем, это можно расценивать и как приглашение вернуться в лоно семьи.

Стало быть, решено: еду домой. В эти праздники я должен все исправить. А если не сумею, о будущем лучше не думать.

Как-то сами собой вспомнились другие рождественские праздники и горечь последних дней, проведенных с семьей. Стивен позволил себе поразмышлять о прошлом.

В кого превратился тот очаровательный ребенок, думал он, отходя от окна и беспокойно вышагивая по комнате. Из разрозненных обрывков информации, которую за эти годы удавалось добывать из телефонных разговоров с матерью и сестрой, он знал, что Джулия превратилась в милую и умную молодую особу.

Радостное возбуждение охватило Стивена, стоило лишь подумать о том, что меньше чем через неделю он сможет увидеть свою семью. Нахлынувшие чувства прорвали старательно возводимую плотину самозащиты, и в образовавшуюся брешь ворвалось имя, от которого одинокой душе Стивена хотелось петь.

Джулия.

Еще три дня…

Эта мысль не давала покоя Джулии, пока она вглядывалась в лица пассажиров, прилетевших тем рейсом, который она встречала. Сейчас в толпе покажется и Агнес.

Прошло шесть мучительно долгих дней с того вечера, когда Джулия узнала о планах Стивена отпраздновать Рождество в кругу семьи. Шесть дней перепадов настроения от томительно-нетерпеливого ожидания до ужаса перед грядущей встречей.

Теперь, когда до сочельника оставалось совсем чуть-чуть, Джулия находилась на грани нервного срыва. Лишь неимоверным усилием воли удавалось сохранять внешнее спокойствие.

Двое здесь, еще двое вот-вот прибудут, подумала Джулия, заулыбавшись и весело замахав рукой сияющей сестре. Накануне поздно вечером на машине приехала Джессика, умудрившаяся добраться без приключений, несмотря на сильный снегопад. Оставалось надеяться, что самолету Фредди непогода не помешает.

— Не томи, Джули, говори сразу, что стряслось? — потребовала Агнес после обмена приветствиями.

— Стряслось? — с улыбкой переспросила Джулия, хотя напряжение не отпускало ее ни на минуту. Она подхватила сестренку под руку, и они присоединились к ожидающей багаж толпе. — Ты о чем?

— О сюрпризе, который, по словам Хилды, ждет нас. — Агнес скорчила гримаску.

— Сюрприз? — удивилась Джулия. Сестра стянула с ленты транспортера свой объемистый чемодан и последовала за Джулией к выходу. — Сюрприз наверняка касается твоей помолвки, — проворчала Агнес.

— Моей помолвки?! — Джулия остановилась как вкопанная, Агнес с ходу врезалась в нее, и обе чуть не упали. — Какой еще помолвки? С кем?

— С тем индюком журналистом, с которым ты встречалась. — Агнес поставила чемодан и перевела дыхание. — С кем же еще?

— Роберт Фаррел вовсе не индюк, чтобы ты знала, — отрезала Джулия, хотя про себя согласилась с метким эвфемизмом сестры. — И потом — мы просто друзья.

Агнес поморщилась.

— На мой взгляд, такие друзья не делают тебе чести. Надеюсь, твоя машина неподалеку. — Спотыкаясь, она поплелась за сестрой, жалуясь по дороге: — Мой чемодан весит целую тонну.

— Набит рождественскими подарками, не так ли? — догадалась Джулия.

— Ага, — призналась Агнес. — Куча всякой всячины.

— Да ну? — хмыкнула Джулия, метнув на сестру лукавый взгляд. — А мне казалось, ты не любишь сюрпризов.

— С кем поведешься, — парировала, ухмыляясь, та.

Джулия прищелкнула языком.

— Боюсь, жизнь в большом городе оказывает на тебя дурное влияние. Ладно уж, давай помогу. — Она ухватила ручку чемодана, освобождая Агнес от ноши. — Ух, ты! Ты что, купила в подарок чугунное литье?

Сестра улыбнулась.

— Я, знаешь ли, и кое-какие вещи прихватила.

— Это какие же? — поинтересовалась Джулия, с облегчением вздохнув, когда они добрались до машины. — Кухонную раковину, что ли?

Рассмеявшись, Агнес бросила сумочку на заднее сиденье и еще раз торопливо обняла сестру.

— Там фен, щипцы для завивки, утюг…

— Господи! — поразилась Джулия. — Зачем же ты тащила всю эту ерунду? Могла бы воспользоваться моими вещами. А уж утюг…