На бегу Лайза едва не сбила пса. Она уже выскочила на улицу и собиралась открыть дверцу машины, когда ее нагнал Джек и стальной хваткой сжал руку.

— Отчего такая неожиданная паника? — потребовал он ответа. — Тебе что, не понравилась сирена?

— Нет… нет, она великолепна, удивительна, совершенна, — запинаясь, произнесла Лайза, по-прежнему отводя взгляд. — Просто… с меня на сегодня довольно, вот и все. У меня был длинный день, я устала, и дома ждет куча работы…

— Не уклоняйся от ответа, черт побери, — перебил он, развернул Лайзу лицом к себе и, подняв ее подбородок, заставил взглянуть себе в лицо. — А теперь давай все выясним. Ну чего ты разозлилась?

— Ничего. Я же сказала — просто устала и хочу домой, — упорствовала она, безуспешно пытаясь высвободиться и открыть дверцу машины.

— Нет, не увиливай, — не отставал Джек. — И я тебя не отпущу, пока ты не дашь мне хоть какое-то разумное объяснение. Что случилось? Я что-нибудь не так сделал, не так сказал? Или… может, это как-то связано с Лоттой? Даю тебе честное слово, когда она появилась, я удивился не меньше, чем ты, — хотя она всегда так делает.

— О да, я все прекрасно понимаю, — отозвалась Лайза, не скрывая сарказма в голосе. В конце концов, какая разница? Лотта победила, хотя и сражения-то никакого не было. Интерес Джека к Лайзе всегда ограничивался тем, насколько выгодно он мог ее использовать, а теперь работа закончена, и их пути расходятся…

По-видимому, слова Лайзы не удовлетворили Джека. Это не было «разумным объяснением», которое он хотел получить. Джек и не подумал отпустить ее. Напротив, он привлек ее ближе и крепко сжал в объятиях, так что теперь он мог не только смотреть ей в глаза, но и наклониться, почти касаясь ее губ, хотя Лайза отчаянно вырывалась.

— Странная ты, — прошептал он, легонько дотрагиваясь до ее лица, и это волшебное прикосновение было как мгновенная вспышка пламени.

Лайза ощутила, как внутри у нее взорвался огненный шар, опаливший ее щеки алым пламенем, но она все равно предприняла еще одну попытку вырваться.

— Может быть, и так, но я отправляюсь домой, и немедленно! — выдохнула она, уворачиваясь от губ Джека. — Ты закончил свою сирену, я тебе больше не нужна, так что я бы предложила, вместо того чтобы целовать меня, уделить малую толику внимания твоей драгоценной гостье. Я уже сыта по горло твоими играми!

— Играми? Ты считаешь, что я веду какую-то игру? — Удивление в голосе скульптора было искренним, но Лайза уже ничему не верила. В конце концов, она все видела своими глазами. Ее заставляли позировать, когда работа была уже готова, он играл с ней, как кошка с мышкой, и теперь… Просто с нее довольно!

— Да, — твердо сказала Лайза, но тут его хватка резко ослабла, и ей удалось освободиться, — да, я так считаю. А теперь до свидания!

В этот раз Джек не сделал попытки помешать ей сесть в машину. Он просто стоял и смотрел на нее, и в его глазах легкое недоумение сменилось гневом. Потом он пожал плечами и поднял руку, словно признавая свое поражение.

— Как хочешь, — сказал он в открытое окно машины. — Но ты сильно ошибаешься, Лайза, если думаешь, что я играл с тобой в какие-то замысловатые игры. И все же…

Окончания фразы Лайза не услышала, она не могла слушать, не хотела. Джек еще что-то говорил, но она резко включила зажигание, развернулась и помчалась по шоссе, ведущему к ее дому.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Лайза добралась домой. Дорожная разметка расплывалась в ее залитых слезами глазах, а на шоссе было полно опоссумов, кроликов и других неосторожных зверей, которые бросали вызов ее помутившемуся зрению и полному отсутствию внимания на дороге.

Войдя в квартиру, Лайза увидела властно мигающий глазок магнитофона и машинально подошла к нему. Но при первых звуках голоса Джека Харриса выдернула шнур магнитофона из сети и швырнула его в нижний ящик стола. Затем отключила телефонный звонок и поклялась, что все так и останется до тех пор…

— До скончания века! — выкрикнула Лайза, с грохотом захлопывая дверь в спальню, сбрасывая на ходу одежду и жалея о том, что вообще встретила Джека Харриса и его паршивую собаку.

На следующее утро Лайза проснулась в том же настроении, и в течение дня оно все ухудшалось и ухудшалось. Так продолжалось и в последующие дни. В пятницу она заставила себя взяться за работу, но, как ни старалась, у нее решительно ничего не выходило. Лайза уже начала подумывать, не зря ли отключила телефон, но как только бросала взгляд на магнитофон, в ее ушах начинал звучать ненавистный голос, и это удерживало ее от каких-либо действий.

— Все равно я не жду, что ты позвонишь, — сердито сообщила Лайза аппарату. — И мне совершенно наплевать на всех — просто не хочу, чтобы меня беспокоили, вот и все.

Однако ее все же беспокоили — если не голос, то видения, в которых она представляла Джека нежащимся в горячей ванне вместе с прелестной белокурой Лоттой. Вот Джек касается ее тела… Эти образы преследовали Лайзу во сне, где ее переменчивое подсознание смешивало реальность с обрывками вымысла, вызывая чудовищные эротические кошмары, от которых она вскакивала среди ночи так стремительно, что заснуть после этого уже было невозможно.

Однажды ей приснились Джек и Лотта в ванне, окруженные скульптурами — лисицей-оборотнем, изваянием собаки и сиреной. Их насмешливый хохот звучал совершенно отчетливо, и Лайза проснулась, обливаясь потом, пристыженная собственной наивностью и еще больше — мыслью о том, что ей следовало все знать с самого начала.

В другом сне она оказалась заключенной в деревянную оболочку сирены, и Джек гонялся за ней по студии с остро заточенным резцом, а из ароматной пенной ванны доносился злорадный смех блондинки. Забияка громко лаял и повизгивал, подбадривая хозяина.

Самые страшные кошмары снились Лайзе в первые несколько ночей, но и в последующем она спала лишь урывками, да и ела так же. Возиться с готовкой слишком хлопотно, выходить на улицу, чтобы что-то поесть, было выше ее сил, и вообще она слишком занята, твердила Лайза. Она поглощала одну чашку кофе за другой в попытках сосредоточиться, но все напрасно.

Однако даже кофе было недостаточно, чтобы не спать совсем, хотя Лайза почти мечтала об этом — не хотела видеть снов.

В пятницу она задремала за рабочим столом, уронив голову на руки. Ей показалось, что начинается очередной кошмар — зазвучал сердитый голос Харриса, перемежавшийся все более настойчивым и громким стуком в дверь. Однако для полной иллюзии недоставало Лотты, собаки или скульптур.

Лайзе в конце концов удалось стряхнуть с себя сон. И тут она поняла, что это ей вовсе не снится.

— Черт побери, Лайза, отзовись, я же знаю, что ты дома! Я хочу поговорить с тобой, даже если для этого мне придется разнести эту дверь, так и знай! — проревел Джек после очередной серии гулких ударов.

Лайза в полном замешательстве смотрела на сотрясающуюся дверь, и ее саму начало трясти. Она даже стала озираться в поисках места, куда бы ей спрятаться от этого слишком реального вторжения. Но тщетно: пока она мысленно забиралась под кровать, ее тело уже двигалось к двери, послушное этому хриплому голосу.

Собравшись с духом, Лайза положила ладонь на ручку двери. Ей удалось наконец собраться с силами, напустить на себя холодный спокойный вид и молиться, чтобы удалось продержаться, пока она не отделается от человека, причинявшего ей такие муки.

— Что тебе нужно?

Сдержанно, и как раз в меру, подумала Лайза. Отчужденно, но не сердито, — ничто не выдает ее истинных чувств.

Харрис посмотрел на нее, и его проклятые янтарные глаза, как всегда, увидели больше, чем она хотела показать, однако сдержанность Лайзы его остановила. Он был одет небрежно, по-видимому, для работы: клетчатая рубашка расстегнута почти до пояса, а узкие джинсы в мельчайшей деревянной пыли.

— Я хочу знать, черт возьми, что происходит, — ответил Харрис таким же ледяным тоном, что и Лайза. Однако глаза его не были холодными: он готов был испепелить ее взглядом.