Так тебе и надо, Джудит Вейсон. Так тебе и надо. Ты сама во всем виновата, твердила она про себя, остановившись чуть ли не посреди улицы и уставясь невидящим взглядом в необычное строение на противоположной стороне: острые коньки крыши изо всех сил тянутся к небу, верхние деревянные этажи угрожающе нависают над массивным каменным основанием, окна обрамляют тяжелые дубовые рамы. Где-то Джудит вычитала, что это здание пережило знаменитый лондонский пожар тысяча шестьсот шестьдесят шестого года.

Ничего не успела посмотреть. Даже в Тауэре не побывала. Впрочем, чего еще ожидать, когда хватаешься за первую попавшуюся работу?

Голубоглазая Адель дернула Джудит за юбку, прервав тем самым ее горестные размышления. Да и пятимесячный Мак зашевелился в рюкзачке за спиной.

Мечта побывать в Туманном Альбионе растаяла как дым. Более того: Джудит потеряла работу няни, и теперь хозяева с позором выставляют ее обратно во Францию. И, что хуже всего, они отказались оплатить ей билет домой, в Америку, как было оговорено ранее.

Да, не стоило принимать предложение супругов Шарнье. Она не девочка, могла бы и разобраться в ситуации. Вызывающий, оценивающий взгляд главы семьи и холодность его прекрасной половины должны были насторожить ее. Но Шарнье нуждались в няне на короткий срок, а Джудит в свою очередь очень хотелось бесплатно полететь домой, — именно такую приманку бросили ей новые хозяева. К тому же дети, трехлетняя Адель и крошечный Мак, были очаровательны: их огромные глаза и лучезарные улыбки тронули бы самое черствое сердце. Это все и решило.

Первые два дня в Лондоне ничего плохого не предвещали. Работодатели, оба по профессии врачи, приехали в Англию на конференцию, которая проходила как раз в том отеле, где они остановились. Окна их номера выходили на великолепный Сент-Джеймсский парк.

Джудит в первый же день повела туда детей гулять. Они бродили по обрамленным красивыми цветами тропинкам, любовались стаями птиц, то и дело проносящимися над их головами. Странно было видеть, что в самом центре города живут на воле лебеди, дикие утки и… пеликаны. Потом они долго сидели на мягкой ухоженной траве, спускающейся чуть не к самому пруду, и даже шаловливая Адель притихала, завороженная красотой природы.

Вечером семейство Шарнье в полном составе и няня отправились кататься на пароходике по Темзе. Правда, впечатления Джудит от чудесной прогулки были немного подпорчены сальными взглядами Клода Шарнье.

На второй день Джудит решила отвезти детей в Гайд-парк. Здесь-то она и встретила незнакомца, которого уже два раза видела в отеле за завтраком. Он оба раза сидел за одним и тем же столиком, и вид у него был весьма самонадеянный. Джудит сразу поняла: для этого человека женское внимание — вещь самая что ни на есть привычная, оттого он и держится высокомерно. Поэтому она изо всех сил притворялась, что не замечает его.

Джудит ненавидела подобных красавчиков. Бернар, ее бывший друг, именно из их породы: внешне — вылитый Аполлон, безукоризненные манеры, море обаяния… Словом, Джудит очень быстро почувствовала себя единственной и неповторимой, но, как оказалось, ошиблась.

Когда незнакомец из гостиницы смело приблизился к Джудит, расположившейся с детьми на зеленой поляне, девушка настороженно взглянула на него. Ее тело напряглось, как будто она готовилась отразить удар. Что это с ней? Откуда вдруг этот мгновенный рефлекс самозащиты? Джудит встала, выпрямилась во весь рост и смело встретила взгляд этого современного Адониса.

— Я видел вас за завтраком в отеле, — с легким французским акцентом сообщил он. И какое-то подобие дружелюбия мелькнуло в его темных красивых глазах.

— Неужели?

Джудит не хотелось признаваться, что она тоже обратила на него внимание. Ей и сейчас не хотелось замечать француза, но что-то невольно приковывало к нему взгляд. Незнакомец был одет в джинсы и рубашку из того же материала, однако умудрялся выглядеть в этом незатейливом наряде не хуже, чем иной лорд в смокинге.

Джудит отвела взгляд. Этот мужчина опасен, он излучает сексуальную энергию в угрожающих количествах. Интересно, что он делает в Лондоне и почему один? Впрочем, ничего интересного. Ведь она навсегда вычеркнула мужчин из своей жизни… из-за Бернара.

— Вы в Лондоне одна?

Незнакомец бросил любопытный взгляд на мирно спящего в рюкзачке Мака, затем посмотрел на Адель, игравшую у ног Джудит. Наверное, он думает, что у меня есть деньги на путешествия с двумя детьми? Вот чудак! А может, может… у него на уме что-то еще?

Джудит вздернула подбородок, ее серые глаза стали холодны как лед. Пусть этот мужчина не думает, что она свободна! И тем более доступна! Доступна для таких хищников, как он.

— Дети не мои. Я просто присматриваю за ними, — довольно резко ответила она. — И я в Лондоне не одна, а вместе с родителями этих детей.

— А-а, значит, вы просто присматриваете за детьми? — Темные глаза незнакомца сверкнули.

— Я их няня, — отрезала Джудит и, взяв за руку Адель, направилась к выходу из парка.

Незнакомец пошел рядом.

— Постоянная няня? Или только на время пребывания в Лондоне?

Джудит нахмурилась. Зачем ему это знать? Просто хочет поддержать разговор? Или все французы любопытны от природы?

— Я заменяю их постоянную няню. У нее отит, и она не переносит самолетов, — холодно проговорила девушка.

Шила, ее давняя подруга, порекомендовала Джудит супругам Шарнье, зная, что та недавно бросила работу. Вынуждена была бросить, поправила она себя, чтобы оказаться подальше от Бернара. И, желая побыстрее завершить разговор, Джудит коротко и резко бросила:

— В конце этой недели я возвращаюсь домой, в Штаты.

Домой к проблемам, добавила она про себя.

— А… в Штаты. Вот откуда ваш акцент. Никак не мог понять… А в Штатах вы тоже собираетесь работать няней?

— Сомневаюсь, — сухо ответила она, ускоряя шаг. — Постараюсь устроиться по своей специальности: бухгалтером или аудитором.

Вот тебе, получи, ехидно подумала Джудит. Если ты решил, что я просто дуреха, с которой легче легкого завести интрижку, то ты ошибся!

— О, оказывается, ум и красивая внешность иногда могут сосуществовать. — Незнакомец в восхищении поднял бровь и весело взглянул на Джудит.

Черт возьми, неужели он со мной флиртует? И что это за отвратительный мужской шовинизм: «…иногда могут сосуществовать»!

— Интересно, о вас можно сказать то же самое? — презрительно отозвалась Джудит. — Или у вас наличествует только красивый фасад?

Темно-карие глаза француза вспыхнули, а затем он неожиданно улыбнулся, демонстрируя белоснежные зубы. Джудит вздрогнула. Улыбка подействовала на нее как удар током.

Ну нет, ничего у тебя не выйдет, решила Джудит, приходя в себя. Твой шарм, дружище, не подействует. У меня уже выработался иммунитет к красавчикам. Когда-нибудь я выйду замуж за сурового, практичного, честного и скромного американца. Если повезет. Ведь честных и скромных мужчин почти не осталось.

— А что вы здесь делаете? — как бы между прочим спросила Джудит, не замедляя шага: красивые роботы совершенно ее не интересуют, просто ей захотелось вдруг сменить тему.

Он не успел ответить, поскольку Адель заявила:

— Я хочу мороженого!

— Хорошо, детка, сейчас мы купим тебе мороженое. — Джудит зашагала быстрее, надеясь, что навязчивый незнакомец поймет намек и отстанет.

Но этого не произошло.

— Позвольте, я куплю вам мороженое в «Лайонз», — предложил он.

Они как раз проходили мимо известного кафе. Джудит притворилась, что не слышит. Никогда в жизни она не позволит неизвестно кому что-либо ей покупать, а ей самой «Лайонз» не по карману.

— Вон там, Адель, видишь, есть кафе-мороженое. Пошли туда. — И она решительно потащила девочку за собой.

Но настырный француз не отставал, более того, начал рассказывать, что он делает в Лондоне!