Внезапно смутившись оттого, что ей приходится вести столь откровенную беседу с англичанином, Мэдселин поняла, что не сможет ему полностью открыться.

— Это было давно, — оборвала она.

— А что, Алиса одобряет вашего второго жениха?

Странный вопрос! Мэдселин предпочла бы на него не отвечать. И даже неважно почему.

— Нет, не одобряет. Ей хочется, чтобы я вышла замуж за вдовца, который втрое старше меня.

Эдвин сел. Его светлые волосы веером рассыпались по плечам.

— Не могу представить себе, для чего вам понадобился старый вдовец.

— В самом деле, — ответила она, немного задетая его пренебрежительным тоном. — У вас с Алисой, похоже, больше общего, чем я сначала предполагала.

Его смех эхом разнесся по дюнам. И, несмотря на подпорченное его последней репликой настроение, Мэдселин почувствовала, что сама невольно улыбается.

— Вы меня не так поняли, леди де Бревиль. Старику намного приятнее проводить время со спокойной пожилой вдовушкой, которая с радостью посвятит свою жизнь уходу за ним. А вы, честно говоря, не похожи на человека, способного тихо сидеть где-нибудь в уголке.

— Это так, — согласилась она. — Но порой так трудно…

Договорить Мэдселин не успела, Эдвин внезапно накинулся на нее и накрыл своим телом.

— Не двигайтесь, — прошептал он. — И ничего не говорите. Сюда приближаются всадники.

Сердце Мэдселин громко заколотилось. Никогда в жизни она не находилась в такой близости от мужчины. Эдвин был теплый, крепкий, тяжелый, и от него исходил дурманящий запах леса.

— Вы их видите? — взволнованно пробормотала она. Но страха не ощутила, поглощенная собственными нахлынувшими на нее сладкими ощущениями.

— Да, — помолчав, ответил он и, медленно протянув руку, нащупал лук и стрелы. — Если я не ошибаюсь, это люди Орвелла.

Гул низких голосов раздавался довольно близко, однако, о чем говорили люди, Мэдселин разобрать не смогла. Через некоторое время голоса зазвучали тише, потом совсем пропали, и девушка с облегчением вздохнула.

Эдвин по-прежнему не шевелился. Ноги их переплелись, тела нежно соприкасались.

— Они уехали? — прошептала Мэдселин, пытаясь вырваться из плена охвативших ее неведомых прежде чувств.

— Да, — тихо ответил он ей на ухо.

Она медленно повернула голову и заглянула ему в глаза.

— Как бы высоко я ни ценила вашу заботу, было бы лучше, если бы вы отодвинулись.

Его губы были совсем близко от нее, и она не могла отвести от них глаз. Эдвин неторопливо приподнялся. Они встретились взглядом, и Мэдселин почувствовала, что тонет в теплом омуте его глаз. «Как же я раньше этого не видела?»

Собравшись с духом, она криво улыбнулась ему:

— Вы, наверное, думаете о своем эле, англичанин?

Он неохотно отодвинулся от нее.

— Еще немного, и вы начнете понимать нас, варваров.

Мэдселин взяла предложенную Эдвином руку и позволила ему поднять себя на ноги. Они вместе пережили несколько опасных минут и теперь, когда все осталось позади, почувствовали себя на удивление хорошо.

— А вы слышали, о чем они говорили? — Мэдселин отбросила волосы с лица и попыталась привести в порядок растрепавшуюся прическу.

Эдвин покачал головой.

— Только обрывки. Мне было трудно разобрать. Я… отвлекался.

Мэдселин нахмурилась.

— Нашли время! — сурово проговорила она и зашагала в сторону поместья.

— А он красив, не правда ли? — озорно сверкнув глазами, поинтересовалась Изабелла.

Мэдселин некоторое время обдумывала этот неожиданный вопрос.

— Да, кому-то может понравиться.

— Будь я лет на десять моложе и не замужем, — хмыкнула Изабелла, — ни за что не стала бы тратить время на какого-то нормандского павлина.

Мэдселин укоризненно посмотрела на Изабеллу.

— Хью вовсе не павлин. Он красивый и добрый. — И сама почувствовала, что пытается убедить себя в этом.

— Тогда почему до сих пор не женат?

— Потому что есть два старших брата. — Она посмотрела на огонь. «До чего же бестолкова Изабелла!» — Бедный Филипп — ведь у него целых восемь старших братьев.

На это Изабелла просто вздохнула и взмахнула своей красивой рукой.

— Здесь другое дело.

— Не вижу разницы. Кроме того, мой брат дает мне в приданое хорошее поместье.

— В самом деле? — обрадовалась Изабелла. — В таком случае все понятно.

— Что понятно? — Мэдселин обиженно посмотрела на свою старшую по возрасту собеседницу.

— А вам самой нужно это поместье? — Изабелла дерзко посмотрела на нее.

— Меньше всего меня заботит поместье, — вспыхнула Мэдселин. — Мне нужен Хью.

— Почему?

Мэдселин на миг призадумалась: «У него красивое лицо, привлекательные манеры, и он чувствителен. Это так необычно для мужчины». А вслух сказала:

— Он мне нравится. Мы с ним хорошо ладим. — Почему-то ей на память пришли сильные руки и теплое тело другого мужчины. Но она безжалостно оттолкнула от себя видение. — А кстати, если Эдвин Эдвардсон такой ценный человек, почему он тогда не женат?

Изабелла вскинула руки, потом медленно уронила их. «Такая разумная женщина, а ведет себя чересчур театрально», — подумала Мэдселин.

— Ему кажется, будто он до сих пор влюблен в Гислейн де Курси. Сомневаюсь, что это так. Мужчин легко заставить переменить убеждения, когда дело касается любви.

Мэдселин вышла из себя.

— Меня совершенно не интересует этот англичанин, и я собираюсь вернуться в Нормандию и выйти замуж за Хью де Моншалона, — громко проговорила она. — Вы считаете меня бестолковой?

— Нет, — устало ответила Изабелла. — Дело не в этом. Просто нравитесь вы мне оба, и, кажется, подходите друг другу. Как было бы хорошо, если бы вы решили пожениться. Вот и все.

— Но он же английский крестьянин, — возразила Мэдселин. — Что у нас с ним может быть общего? Совершенно ничего.

— Он не крестьянин. Он из благородного английского рода и вряд ли будет долго, бедствовать.

— Вы невозможны! — покачав головой, воскликнула Мэдселин.

Состояние здоровья Изабеллы де Вайлан требовало отдыха, и Мэдселин все больше и больше принимала на себя бразды правления поместьем. Верная своему обещанию, она наварила эля по собственному рецепту, и все мужчины замка и селения с нетерпением ждали дня, когда им доведется попробовать новый напиток. Все, кроме Ульфа.

Похоже, Мэдселин пришлась ему не по нраву, и всякий раз, находясь от него поблизости, девушка старалась не обращать внимания на деревенского старосту. Легко сказать! Куда бы ни направлялась Мэдселин, за ней повсюду следовала по пятам Эмма, а значит, где-то поблизости маячил и Ульф.

— Тупой саксонский увалень, — ворчала себе под нос пожилая служанка, замечая, как он следит за ней похотливыми глазками. Судя по тому, как горячо гигант бормотал проклятия, он не был склонен долго тянуть с таким положением. Когда же Ульф встречался с Мэдселин, он награждал ее обычным угрюмым взглядом.

Но больше всего девушку беспокоило другое: она все чаще и чаще замечала, что покорные на первый взгляд женщины тихонько переговариваются между собой на своем странном наречии. И делали это явно неспроста: ведь даже если бы Мэдселин расслышала, что они говорят, она все равно ничего не поняла бы. Мэдселин злилась и на них, и на себя. В присутствии Изабеллы они никогда не посмели бы так перешептываться!

Мэдселин сердито поджала губы. «Подумать только, ведь я всегда утверждала, что этот жуткий язык не стоит моего внимания! — Ей было стыдно собственной заносчивости. — Раз уж мне суждено пожить здесь некоторое время, придется выучить хотя бы несколько слов», — решила она.

Когда Мэдселин высказала Джоанне свою просьбу, глаза девушки проницательно сверкнули, но она с радостью согласилась ей помочь.

— А с кем именно вы желали бы разговаривать? — как бы невзначай спросила она.

— Да с кем угодно! — выпалила Мэдселин. — А ты его долго учила?

Джоанна пожала плечами.

— Мы с Бланш были совсем маленькими, когда приехали сюда жить. Потом мать вышла замуж за Ульфа, мы стали жить в селении со всеми остальными. Мне кажется, я всегда говорила на этом языке.