— Ты… пыталась? — выговорил он с трудом, как будто его ударили в солнечное сплетение.

— Да, я пыталась. Но больше не могу, да и не хочу. Надеюсь, что вскоре наши дороги разойдутся навсегда.

Рэндалл сжал ладонями виски. Линда достаточно прямо приказала ему убираться прочь из ее жизни. Но как он сможет жить вдали от нее, не прикасаться к ней, никогда ее не видеть? Нет, только не этот кошмар! Но как бы Рэндалл ни нуждался в Линде, он ясно видел: она в нем не нуждается.

— Да, наверное, ты права, — ответил он. — Ты устала и в самом деле хочешь спать. Давай закончим наш разговор завтра. — И подумал: может быть, завтра я обрету способность разобраться в происходящем с точки зрения логики.

— Завтра или послезавтра — мое решение не изменится! — бросила Линда, перед тем как развернуться и выйти за дверь.

После ухода молодой женщины в воздухе какое-то время оставался едва уловимый запах ее духов… Ее запах. Рэндалл почти упал в кресло, сжимая руками голову, и глухо застонал.

Линда пыталась оставаться его другом. Долго пыталась, но больше не может и не хочет этого делать.

Потому что Рэндалл сам все погубил.

— И как долго ты собиралась скрывать от меня моего ребенка?

У Линды дыхание перехватило от звука этого голоса. Однако она, мобилизовав всю свою силу моли, не шелохнулась в шезлонге, даже глаз не открыла. Жаркое итальянское солнце на секунду словно бы мигнуло и скрылось.

Он сказал — «моего ребенка»… Да, Линда носит его ребенка. Конечно, это и ее дитя, но она слишком хорошо знает этого человека, чтобы надеяться, будто такая мелочь его остановит. Но Линда не собиралась сдаваться. В конце концов, ради ребенка она оставила работу, приехала сюда, в Италию, к морю, — чтобы отдохнуть, забыть обо всем.

Слишком много за последнее время было стрессов, способных повредить ее нерожденному малышу. Здесь, у синего моря, без ежедневных служебных забот, без унизительной отцовской опеки, Линда наконец— то почувствовала себя спокойно. И так было до сегодняшнего дня, пока не появился он, разрушая одним дуновением карточный домик ее покоя…

Как же она попала в такую запутанную ситуацию? С чего это началось? Ах, да! Линда вспомнила с чего: с приглашения на светский раут в качестве пары для блистательного мистера Найтли. На ее губах заиграла горькая улыбка, когда она припомнила события того дня…

— Только не говори мне, что для великого мистера Найтли не нашлось иной пары! — поддразнила она Рэндалла, пришедшего с приглашением к ней в офис.

Тот неопределенно покачал головой.

— Я бы и один мог пойти… Но подумал, что тебе может там понравиться. Будет много знаменитостей.

— А как же толпа прекрасных певиц и кинозвезд, только и мечтающих появиться на людях под руку с известным писателем?

— Да ну их всех. Я, признаться, устал от певиц и кинозвезд. Про тебя я по крайней мере знаю, что ты не хочешь за мой счет пролезть в высший свет!

— Ничего себе, галантное приглашение! — Линда с трудом улыбнулась.

— Но ведь ты же его все равно примешь, так? А почему бы нет? Последнее время Линда редко появлялась в обществе, да и других планов на это воскресенье не имела… Но даже если бы имела — ни один мужчина, приглашавший ее куда бы то ни было, и в сравнение не шел с Рэндаллом. Перспектива провести с ним воскресный вечер завораживала…

Вглядываясь в Рэндалла, Линда пыталась понять, что же в нем так сильно привлекает ее сердце. Да, красивый, высокий, элегантный… Но этими качествами обладает множество мужчин. Знаменитость? Линда познакомилась с ним, когда он был еще нищим, никому не известным студентом… Нет, она решительно не могла понять, почему была в него так влюблена. Влюблена все время, сколько она себя помнила.

Так может ли она отказать Рэндаллу, не принять его приглашения?

— Хорошо, Рэнди, — быстро ответила Линда, не давая гордости пересилить. — Когда мы отправляемся? И во что ты хочешь, чтобы я оделась?

— Я заеду за тобой в восемь. А насчет одежды… Не мне тебе советовать.

Линда чуть улыбнулась.

— Раньше ты считал иначе.

Она явно имела в виду тот давний случай, когда в день восемнадцатилетия Рэндалл неодобрительно отозвался о ее обтягивающем коротеньком платье. Он усмехнулся, вспомнив эту историю.

— Наверное, с годами я делаюсь все более снисходительным.

— Что— то сомневаюсь… — Линда насмешливо изогнула бровь. — Ладно, оденусь по своему усмотрению. Если разочаруешься — будешь сам виноват.

Она, конечно, постаралась не разочаровать Рэндалла. Красновато— золотистое узкое платье с длинным, до середины бедра, разрезом изумительно облегало ее стройную фигуру. Каштановые волосы казались подернутыми пламенем. Золотые кольца серег в ушах и золотой браслет на запястье дополнили ансамбль.

Рэндалл был весьма впечатлен, к вящему ее удовольствию. Он отступил на шаг, когда она открыла ему дверь, и восхищенно присвистнул.

— Просто язык пламени! Потрясающе красиво, мисс Дарлинг, позвольте вам заметить.

— И вы тоже очень хороши, мистер Найтли, — кокетливо произнесла Линда, окидывая взглядом его изящную фигуру.

Черный цвет смокинга гармонировал со смуглой красотой Рэндалла, а белая рубашка подчеркивала черноту его гладко причесанных густых волос. Линда почувствовала, как щеки ее заливает жар, кровь быстрее побежала по венам.

— Карета подана, моя леди, — учтиво поклонился Рэндалл, пряча улыбку.

«Карета» представляла собой небольшой спортивный автомобиль, угольно-черный — под цвет его вечернего костюма. Учтивый кавалер распахнул перед своей спутницей дверцу, она села на пассажирское место… и ахнула.

— Рэндалл, ты что, специально выбрал машину с такими низкими сиденьями?

Ее длинное узкое платье не было предназначено для такого автомобиля. Разрез юбки распахнулся, высоко открыв стройную ногу.

Он бросил на нее долгий взгляд.

— Честное слово, Линда, я не хотел. Хотя… Мне кажется, в этом что- то есть!

Автомобиль летел по вечернему Далласу, и Линда, вглядываясь в лицо Рэндалла в отблесках городских огней, замирала от предвкушения ждущих ее радостей.

Прием проходил в доме Джеймса Райдера, знаменитого продюсера, недавно купившего права на постановку одного из романов Рэндалла. Сам Джеймс и его очаровательная жена, актриса Куини Райдер, встречали гостей с поистине голливудским размахом и искренним радушием.

Среди приглашенных не было практически ни одного лица, которое не встречалось бы Линде на страницах журналов или экране телевизора. Такого собрания знаменитостей она не видела еще никогда в жизни. Литераторы и артисты, кинозвезды и топ— модели сливались в яркий калейдоскоп, и Линда почувствовала себя здесь лишней и потерянной. Тем более что Рэндалл, едва представив ее хозяевам вечера и снабдив бокалом шампанского, тут же затерялся в толпе.

Линде оставалось стоять в углу с бокалом в руке и беспомощно оглядываться. Наконец она отыскала глазами Рэндалла — он о чем-то весело беседовал с прелестной Луизой Давенпорт, голливудской знаменитостью. То, как Рэндалл любезничал с белокурой кинозвездой, заставляло гадать: зачем ему было вообще тащить сюда Линду!

Вот он засмеялся, взял Луизу под локоток… Та шутливо замахнулась, будто хотела шлепнуть его по руке… Линда отвернулась, стиснув зубы, и тут над ухом ее прозвучал приятный голос с французским акцентом.

— Простите мою смелость, мы с вами еще не встречались. Вы актриса?

— Нет, я работаю в издательстве, — отвечала Линда, усилием воли возвращая на лицо улыбку и оборачиваясь. Перед ней, поигрывая бокалом шампанского, стоял Клод Флеранс, французский поэт-модернист, автор нашумевшего сборника. Тонкий и невесомый в своем белом костюме, с длинными светлыми волосами, он казался почти подростком.

— Вы писательница?

— Нет, всего лишь редактор, — шутливо отозвалась Линда.

Поэт комически закатил глаза.

— Слава Господу, хоть один представитель серьезной профессии в этом обществе бездельников! Вообще— то мы, трубадуры, не любим своей братии, если честно признаться, и каждый считает, что он приятное исключение в литературном мире.