Питер и Рэндалл друг с другом не разговаривали и избегали встречаться глазами. Линда порой обращалась к кому— нибудь из них с вопросом, но отвечал только Рэндалл, и то как бы нехотя, и вскоре она замолчала. Единственным человеком, державшимся приветливо и спокойно, была Патрисия. В простом узком черном платье, с ниткой жемчуга на шее она выглядела просто изумительно. Патрисия улыбалась, непринужденно отвечала на вопросы. Но Линду не обмануло ее нарочитое спокойствие — она видела, что поволока печали так и не ушла из карих глаз.

— А я— то думал, ты любишь креветки, — нарушил молчание Рэндалл, глядя, как Линда отодвигает тарелку с едой.

Да, она в самом деле любила креветки — но только не сейчас, когда даже запах еды вызывал у нее тошноту! Линда и подумать о пище не могла без отвращения.

Она отложила вилку, деланно улыбнулась. — Что— то я не успела проголодаться. Наверное, слишком плотно пообедала… Пожалуй, я лучше прогуляюсь, подышу свежим воздухом.

Не дожидаясь ответа, молодая женщина встала и вышла в сад, глубоко вдыхая цветочный аромат майского вечера. Ей хотелось позабыть запахи креветок, жареного мяса, многочисленных соусов…

— Да, повеселиться здесь не удастся. Линда обернулась на звук знакомого голоса.

Волосы Рэндалла в сумерках казались иссиня— черными, глаза — как бездонные озера тьмы. Она и не заметила, что он вышел из дома вслед за ней. Интересно, давно он здесь стоит?

— Папа в таком настроении уже давно, — ответила она, страстно желая, чтобы Рэндалл ушел и оставил ее в одиночестве. Ей нужно было подумать, решить свою судьбу — и судьбу ребенка… А при Рэндалле этого она делать никак не могла!

Он подошел совсем близко, облокотился рядом на металлическую оградку патио. Сад расстилался перед ними, в сумерках светились цветы вишневых деревьев.

— Не думаю, чтобы я смогу чем— то реально помочь. Хотя и сказал Питеру, что он будет последним идиотом, если позволит Патрисии вот так исчезнуть из его жизни.

— И ты все еще жив? — насмешливо протянула Линда, поднимая тонкие брови. Она— то хорошо знала, как агрессивен ее отец в таком состоянии духа. Никто из домашних просто не осмеливался поднимать эту тему. Но Рэндалл, кажется, оказался решительней.

— Ну да, жив. И даже умудрился поужинать. Хотя Питер так смотрит на еду, будто предпочел бы видеть меня на месте жаркого!

— Как же ты мог бросить бедную Патрисию ему на растерзание? — При этих словах Линда как— то не слишком добро усмехнулась. Или ему показалось.

Рэндалл вздохнул, внимательно вглядываясь в се лицо.

— Я беспокоился о тебе.

— Обо мне? — с ледяным удивлением отозвалась она, выпрямляя спину. — А с чего это вдруг ты обо мне забеспокоился?

— Сам не знаю. С тобой что— то не так. Что— то изменилось.

Линда отвернулась, сжав зубы. Она была уверена, что беременности еще не заметно; черный брючной костюм с просторным жакетом все хорошо скрывал. Что же в ней еще может быть не так?

— Должно быть, я еще не оправилась после гриппа, — предположила она.

— Вряд ли все так просто объясняется, Линда…

— Рэндалл, перестань, — резко оборвала она, хорошо зная, о чем он хочет заговорить. Довольно с нее!

Этот человек некогда был — да что там, до сих пор оставался влюбленным в ее мать. И как бы сама Линда не любила Рэндалла, она не собиралась становиться для него лишь заменой другой женщины. Даже собственной мамы!

— Мне кажется, нам надо поговорить… — Рэндалл слегка приобнял ее за плечи. Ее глаза тут же вспыхнули голубым льдом. В голосе прозвучал вызов:

— О чем?

— Черт побери, ты прекрасно знаешь о чем!

— Представления не имею. И вообще, я сюда приехала, желая отдохнуть в покое, а не устраивать с тобой словесные баталии! Кроме того, все знают, как ты ненавидишь свежий деревенский воздух. Поэтому пойдем— ка в дом.

Рэндалл в самом деле никогда не делал секрета из того, что он — завзятый горожанин и приезжает на виллу только ради хорошей компании.

— Я могу полюбить его потом… Со временем, — мягко ответил он на насмешливое замечание.

Губы его собеседницы сжались.

— Не думаю, чтобы в том была необходимость… А сейчас нам обоим стоило бы пойти в дом, проверить, как там папа и Патрисия.

Почему— то он не мог дать Линде вот так просто уйти. Она слегка вскрикнула от неожиданности, когда Рэндалл удержал ее за плечо. По телу женщины от этого прикосновения разлилось блаженное тепло, ноги слегка подогнулись, как от внезапной слабости. Господи, от такой мелочи вся она начала растекаться жидким золотом! И это после всего, что между ними произошло… Да есть ли у нее женская гордость, в конце— то концов? Ведь Рэндалл никогда, никогда не ответит на ее чувство!

Исполненная отвращения к себе самой, Линда помотала головой, желая избавиться от наваждения.

— Линда, послушай…

Но речь Рэндалла прервалась, не успев начаться. Оба они вздрогнули, услышав донесшийся из приоткрытых дверей женский крик и звон бьющегося стекла.

— О Господи! Неужели папа дошел до того, что ударил Патрисию? — в ужасе вскричала Линда, отшатываясь от собеседника. В следующую секунду она уже бежала по ступенькам, и Рэндалл бросился вслед за нею.

Но картина, открывшаяся их глазам в столовой, была полной неожиданностью. Предположения Линды не оправдались — скорее уж здесь произошло что— то обратное. Питер Дарлинг медленно поднимался из— за стола, его рубашка на груди была залита светлым вином. Осколки бокала блестели перед ним на столе.

— Боже мой, что ты сделал Патрисии? — вскричал Рэндалл, делая свои выводы из увиденного.

Питер взглянул на него бешеными синими глазами. Его правильные черты были искажены гневом.

— Может быть, ты не заметил — но я весь в этом чертовом вине!

Линда слишком хорошо знала Патрисию, чтобы предположить, что та начнет швыряться бокалами без серьезного повода. А то, что она бросила в Питера бокал, было несомненно. И хотя ситуация казалась скорее трагичной, Линда с трудом подавила в себе желание расхохотаться.

Во— первых, Питер выглядел забавно — в мокрой рубашке, с капающим с подбородка вином. И во— вторых, Патрисия вызывала у Линды восхищение своей экспрессивностью. О, Линда и сама не отказалась бы запустить кое в кого бокалом— другим!

— Вижу, — сухо ответил Рэндалл. — Но я достаточно хорошо знаком с Патрисией, чтобы знать наверняка — она не обливает людей вином ни за что ни про что. Поэтому будь добр объяснить — что ты ей сделал?

— Ничего, — отрезал Питер, с отвращением промокая подбородок и шею салфеткой.

— Папа?! — недоверчиво воскликнула Линда. Она тоже давно была знакома с Патрисией, чтобы понять: на этот раз Питер в самом деле очень сильно ее задел. Отец уставился на нее с раздражением.

* Ты— то на чьей стороне, в конце концов?

* Я не собираюсь становиться ни на чью сторону. — Линда тряхнула волосами. — Просто я достаточно хорошо знаю вас обоих, чтобы поклясться: без повода с твоей стороны Патрисия никогда бы так себя не повела.

— Значит, ты все— таки становишься на ее сторону, — рявкнул Питер, распрямляя все без малого два метра своего роста. — Вот уж не чаял дожить до дня, когда моя собственная дочь…

— Что ж, если ты не собираешься просветить нас о причинах скандала, пожалуй, пойду спрошу Патрисию, — гневно перебила Линда, направляясь к лестнице. — Может быть, она окажется более откровенной…

— Она собирает вещи, — негромко обронил Питер в спину уходящей дочери. Линда замерла, как громом пораженная, потом медленно обернулась. Весь юмор ситуации моментально испарился.

— Что? Ты сказал, Патрисия…

— Собирает вещи. Она не хочет оставаться до конца контракта и уезжает прямо сейчас.

Линда, все еще не веря, медленно покачала головой.

— И что ты сделал, чтобы ее остановить?

— А что я могу сделать? — вскинулся ее отец, усмехаясь одной стороной рта.

— Рэндалл совершенно прав, — презрительно выговорила Линда. — Ты действительно… повел себя по— идиотски.