Кьяра вырвалась из рук Манелли и вернулась к гостям. Она разыщет эту женщину, поклялась себе девушка, а через нее найдет отца — после того, как осуществит свою месть.

Судьба оказалась к ней благосклонной. Кьяра отыскала взглядом в толпе гостей высокого светловолосого мужчину. Да, она отомстит, и гораздо раньше, чем надеялась.

Лука стоял, скрестив на груди руки и прислонившись к стене, обитой тончайшей кожей с золотым тиснением. Целый час он не спускал глаз с цыганки, наблюдая, как она, раз за разом, погружается в какие-то неведомые глубины и при этом взгляд ее останавливается, а тело застывает, словно у мертвой. И всякий раз после этого она изрекает нечто, что потрясает толпу, ибо это оказывается правдой.

Лука всегда считал себя просвещенным прагматиком, который не верит в сверхъестественные силы, и поэтому не сомневался, что здесь кроется какой-то обман.

Непонятно только, почему она смотрит на него с такой ненавистью? Может быть, ему удастся подобрать к ней ключик? Он признался себе, что цыганка волнует его, и ему это нравилось.

— Нет, ты говоришь неправду, — раздался истеричный голос. — Я передам тебя инквизиции.

Джульетта подбежала к бившемуся в истерике гостю и принялась его успокаивать:

— Мой дорогой Савини, не стоит так расстраиваться из-за слов глупой цыганки. — Джульетта взяла его за руку, одновременно указав Манелли глазами на Кьяру. — Не думаете же вы, что все ее прорицания — святая истина? У меня есть предложение, как нам решить эту проблему.

Лука смотрел, как искусно Джульетта справилась с неприятной ситуацией: Савини явно успокоился, а гости принялись пить кофе с бренди и сплетничать, будто ничего особенного не произошло. Тем временем Манелли увел Кьяру в соседнюю комнату.

Оторвавшись от стены, Лука последовал за ними.

— Ты что, сошла с ума? — орал Манелли. — Как ты смеешь говорить о таких вещах, как алхимия!

Лука вошел и так тихо прикрыл за собой дверь, что ни Манелли, ни цыганка его не услышали.

— Что такое ал-алхимия? — Кьяра запнулась: слово было ей незнакомо. — Я сказала лишь о том, что видела. А я увидела человека, который опускает черный камень в сосуд с жидкостью и ждет, когда тот превратится в золото.

— Господи, помолчи! — Манелли прижал ладони к ушам. — Одно то, что я тебя слушаю, делает меня виновным в глазах инквизиции.

— Если ты не хотел, чтобы я говорила правду, зачем привел меня сюда? А теперь отдай мне деньги, которые обещал, — потребовала цыганка и протянула руку.

— Ты явно помешалась. — Манелли покрутил пальцем у виска. — Ты могла навлечь на мою голову инквизиторов. Даже самые храбрые робеют при одной мысли о темных подвалах Дворца дожей. И после этого ты… смеешь требовать деньги?

— Ты обещал мне заплатить за предсказание.

— Не получишь! И будь благодарна за то, что это единственная неприятность, которую я тебе доставлю.

Кьяра посмотрела на Манелли в упор. Ярость жила в ее душе с самого детства, с тех пор, как она поняла, что отец обращается с ее матерью хуже, чем со служанкой. Сейчас она вспыхнула, словно пламя, взметнувшееся из тлеющего костра от порыва ветра. Ее рука непроизвольно легла на рукоятку кинжала, но ей и в голову не пришло им воспользоваться. Против этой жабы у нее найдется другое оружие.

— Если ты меня надуешь, тебе это даром не пройдет. Знаешь, что делают цыгане с теми, кто их обманывает? — низким угрожающим голосом спросила Кьяра.

Побледнев, Манелли отступил и скрестил указательный и средний пальцы от сглаза и, запинаясь, пробормотал, отводя взгляд:

— Если ты сделаешь то, что обещала, я тебе заплачу.

Кьяра сдвинула брови. Если он вздумает провести ее, она…

— Оставь нас, Манелли. Я хочу поговорить с девушкой.

Кьяра и Манелли вздрогнули от неожиданности и, словно их потянули за веревочки, разом обернулись.

— Но, синьор! Синьора Джульетта…

— Предоставь синьору Джульетту мне. — Выражение лица Дзани, помимо его воли, стало холодным и жестким. — Пошел вон!

Манелли встретился с ледяным взглядом синьора Луки Дзани, и на лбу у него выступила испарина. Но все же он не сразу подчинился приказу, так как уже испытывал на себе жестокий нрав синьоры Джульетты.

Но тут Лука услышал, как дверь за его спиной распахнулась и вошла Джульетта под руку с Савини.

— Что ты здесь делаешь, Лука? — спросила она.

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, дорогая, — ответил Лука, но смотрел он на Савини. А тот не сводил с цыганки плотоядного взгляда. — Или ты привела сюда Савини, чтобы он мог расплатиться с этой девушкой за то, что она сказала правду?

Только сейчас Кьяра поняла, что происходит и зачем ее привели в эту комнату: старое пугало с выпученными глазами хочет овладеть ее телом. И все остальные намерены способствовать этому.

Она подавила крик возмущения и страха, готовый вырваться из груди. Словно дикий зверь, окруженный со всех сторон охотниками, она замерла. А потом бросилась бежать.

Лука, стоявший к ней спиной, каким-то шестым чувством понял ее намерение. Резко обернувшись, он преградил ей дорогу, схватил обеими руками и безжалостно стиснул в объятиях. Кьяра попыталась вырваться, но тот держал ее слишком крепко.

Однако Кьяра была полна решимости вырваться. Этот изнеженный франт, щеголь в шелку, парче и кружевах — воплощение зла и жестокости, но он трус. Однажды он сумел от нее улизнуть.

Она изо всей силы ударила Луку локтем в живот, но он лишь тихо чертыхнулся и еще крепче сжал ее. Кьяра продолжала биться и, неожиданно наклонившись, впилась зубами ему в руку.

Тут Лука отбросил все попытки сохранить самообладание и, схватив цыганку за волосы, дернул так, что у нее искры посыпались из глаз.

— Да успокойся же ты! — прорычал он. — Я не сделаю тебе ничего плохого.

— Нет! — закричала она. Воспоминание о дьявольском блеске его глаз в ту ночь почти два года тому назад придало ей новые силы. — Отпусти меня! — Цыганка сумела вырваться и, прежде чем он успел увернуться, вонзила ногти ему в щеку.

Терпение Луки лопнуло. Как клещами он сдавил ее руки и так резко завел их назад, что она вскрикнула от боли. Одной рукой он сковал ее запястья, а другой обхватил за шею и прижал к себе.

Кьяра затихла. Силы разом покинули ее. Но тут она увидела свет. Не веря себе, девушка пыталась разглядеть темный силуэт. Напрасно.

Очнувшись, Кьяра встретилась с ним взглядом. Глаза Луки были черными, как ночное небо, в золотистых крапинках, похожих на крошечные огоньки. И взгляд, против ее ожидания, был не злобным, а вполне доброжелательным, даже веселым.

— Ну, — смеясь спросил он, — решила наконец сдаться?

Жизнь научила Кьяру хитрости: иногда лучше уступить, чтобы потом ударить с удвоенной силой. Поэтому она потупила глаза, притворившись, что покорилась.

— Я не сдалась, — тихо сказала она. — Просто подчиняюсь грубой силе.

— Мудрое решение. Если я тебя отпущу, ты попытаешься снова меня как-нибудь покалечить?

Кьяра кивнула.

— Посмотри на меня.

Он взял девушку за подбородок и обратил к себе ее лицо. Когда их взгляды встретились, она почувствовала, что ненависть куда-то исчезает. Как ни старалась она удержать ее, свет, словно кокон, окутавший этого человека, ослеплял.

Лука заметил страх в ее глазах.

— Не бойся. Я не причиню тебе зла. — Он было немного ослабил тиски, но она тут же зашевелилась, и Лука снова крепко сжал ее руки. — Придется тебе потерпеть, пока я не удостоверюсь, что ты не убежишь, — несмотря на мягкость тона, в голосе звучал металл.

— Ты сказал, что отпустишь меня!

— Так и случится, — улыбнулся он, — но сделай одолжение, побудь со мной еще немного. — Он опустил руку и крепко прижал Кьяру к себе.

— Какая трогательная сцена! — В притворном восторге Джульетта захлопала в ладоши. — Я и не подозревала, дорогой, что тебе нравится насилие, а то бы давно оказала тебе такую услугу. Однако, — она ударила сложенным веером по ладони, — я полагаю, пришло время заняться делом.