— Значит, мы должны продать ранчо, чтобы отпустить Хэнка на родео? — спросила Клэр. — Я не хочу видеть, как Сад дробят на кусочки, чтобы построить дачи.

Голос Трэвиса был тверд.

— Я займусь ранчо. Все равно я не смогу выступать на родео полгода или больше. На это время денег хватит. Потом, возможно, найду управляющего. Если нет, буду работать сам. Мне достаточно славы. Сейчас очередь Хэнка.

— А кто будет тренировать лошадей? — спросила Клэр.

— Я, — ответил Трэвис. — Все равно всегда приходилось доводить их до кондиции, как только Хэнк передавал их мне. Соревнования отличаются от работы на изолированной арене. И парни будут помогать мне, как помогали ему.

Дедушкины настенные часы в холле пробили двенадцать, когда Клэр тихо проговорила:

— Алекс, что ты собираешься делать?

Алекс повернулась к ним лицом и измученно улыбнулась.

— То, что должна сделать. Отпустить его.

— А если он не захочет, чтобы его отпускали? — спросила девушка.

Алекс пожала плечами. Тяжесть легла на ее сердце.

— Если не поедет, потом пожалеет об этом. Ведь он говорил мне, что лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, что не смог. С этим девизом он живет всю жизнь. — Она запнулась и вздохнула. — Он должен ехать.

— А ты не можешь поехать с ним?

Алекс покачала головой.

— Я не нужна ему в дороге. У него будет достаточно забот и без…

— Он идет.

Слова Трэвиса приковали все взоры к двери.

Сердце Алекс отчаянно колотилось. Каждый шаг Хэнка эхом отдавался в нем. Он прошел через столовую, потом распахнул дверь на кухню и осмотрелся. Его взгляд остановился на Алекс.

Чтобы скрыть слезы, застилавшие ей глаза, она отвернулась к плите. Она так много узнала об этом человеке за последние полчаса, и ее любовь переросла все известные ей границы.

Он нежно повернул ее лицом к себе.

— Что случилось?

— Ты собирался продать Сад. Мне показалось, я готова… готова…

— Потерять еще один родной дом. Правильно?

Она кивнула, надеясь, что он спишет ее бледность на это.

— Но нам больше не нужно продавать Сад. — Хэнк оглянулся на Трэвиса. — С этим мы разобрались, так?

— Ты имеешь на это право, брат. Я решил, что поторчу здесь и займусь Садом, пока ты будешь на родео.

На кухне воцарилось молчание, и было слышно лишь шипение котлет на сковороде. Алекс пыталась не дрожать, когда Хэнк внимательно посмотрел на Трэвиса, потом на Клэр, потом на нее.

Он прислонился бедром к кухонному столу и скрестил руки на груди.

— Похоже, вы трое о чем-то сговорились.

— Ты хотел вернуться на родео, и ты должен вернуться, — произнес Трэвис недрогнувшим голосом.

— А кто говорил, что я хочу вернуться на родео?

— Ты, — сказала Алекс. — В Ландере. Ты сказал мне, что хочешь вернуться. Я думала, ты говорил о выступлениях по уик-эндам, но ты имел в виду постоянную работу, не так ли?

— Тогда я думал, что мы потеряем Сад. Сейчас я…

— Что сейчас? — Кресло Трэвиса заскребло по полу. — Ты до смерти хотел вернуться на родео все восемь лет. Это твой шанс. Поезжай.

Хэнк прищурился.

— Вы точно о чем-то сговорились.

— Мы просто хотим, чтобы ты был счастлив, Хэнк, — проговорила Клэр. — Если ты…

Трэвис прервал сестру:

— Ты занимался Садом восемь лет. Сейчас моя очередь.

— Ты думаешь, что справишься лучше меня? — нахмурился Хэнк. — У тебя есть опыт? Почему ты думаешь, что сможешь сохранить его, если я не смог?

— Я знаю, что у меня отложено достаточно, чтобы держаться десять лет, даже если мы не продадим ни одного быка, — ответил Трэвис. — А если тебе не нравится, я выкуплю твою долю. — Они метали друг в друга злобные взгляды. Алекс хотела броситься между ними, но не могла. Трэвис хорошо знал своего брата. Говорить о жертвах Хэнка — только раззадоривать его упрямство.

— Нет. Если кто и останется на ранчо, то я.

Хэнк обнял Алекс за талию и привлек ее к себе.

— Почему? — тихо спросила Алекс.

Он взглянул на нее, и в его глазах неожиданно засветилась нежность.

— Потому что я люблю тебя, потому что здесь ты будешь счастлива.

Она почувствовала, что нож вонзился в ее сердце. Он любит ее? Как смеет он говорить об этом сейчас?

Она оттолкнула его.

— Нет! Это не повод отказываться от своей мечты.

— Я не хочу на родео. Да, я когда-то думал, что хочу, но это было до того, как приехала ты. Алекс, ты заставила меня понять, что это старое здание — мой дом. Я хочу быть только с тобой. Я хочу, чтобы Райский Сад стал и твоим родным домом.

— Господи! Что происходит? Ведь час назад ты планировал продать Сад.

— Просто я думал, что нет другого выхода. Сейчас выход есть. Не знаю, сможем ли мы сохранить Сад еще на пятьдесят лет, но деньги Трэвиса помогут.

— Ты можешь присылать домой свои призовые, старший брат.

Кулаки Хэнка обрушились на стол.

— Я не собираюсь на родео!

— Собираешься, — настаивала Алекс.

— Ты хочешь провести всю жизнь в дороге? — закричал он. — Это совсем не так здорово, как кажется. Это вшивые мотели, тряска по дорогам, дрянная еда…

— Я не поеду с тобой, — тихо проговорила она.

Он смотрел на нее, не в силах поверить.

— И куда же, черт возьми, ты собираешься?

Алекс взглянула на Трэвиса, умоляя его глазами. Сейчас ей не нужны были свидетели.

Трэвис понял намек.

— Пойдем, Клэр. Им нужно побыть одним.

Когда они остались вдвоем, Хэнк шагнул к Алекс и сжал руками ее плечи.

— Останься со мной, Алекс. Я люблю тебя. И не могу без тебя жить. Выходи за меня замуж.

Она еле сдерживала рыдания.

— Нет. Я собираюсь в Сан-Франциско. Именно это я планировала все время. И в моих планах ничего не изменилось.

Он вздрогнул, как от удара.

— Ты не хотела говорить этого. Твои планы изменились.

— Нет, не изменились.

Его руки сжали ее плечи сильнее.

— Ты любишь меня. Я знаю, ты любишь.

Глаза Алекс заволокло слезами. Хватит ли сил сказать те слова, которые заставят его уйти?

Сможет ли она?

Ее ногти впились в ладони.

Алекс понимала, что не может привязывать его ни к себе, ни к Райскому Саду. Она должна отпустить его, потому что любит, потому что ему нужна свобода, чтобы найти свою мечту. Без этой мечты он никогда не будет счастлив. И не будет счастлива она.

Едва дыша, она решительно посмотрела ему в глаза.

— Как я могу любить человека, который собирался продать родной дом, даже не поставив в известность семью? Человека, который знал, как много этот дом значит для меня, но который не удосужился сказать мне, что хочет променять родной дом на погоню за золотой пряжкой? Как я могу доверять тебе после этого?

Испуганное выражение на его лице говорило Алекс, что ему больно и стыдно.

— Алекс, клянусь, я всегда буду с тобой откровенен. Только не покидай меня.

Алекс чувствовала, что еще немного — и она не выдержит, но она обязана довести разговор до конца.

— Ни черта ты не научился. Но я научилась. Ты уберег меня от огромной ошибки, Хэнк, и я должна благодарить тебя за это. Ты заставил меня понять, что я любила не тебя, а Райский Сад.

До Хэнка не сразу дошел смысл ее слов. Он тряхнул головой.

— Я не верю тебе.

Алекс выскользнула из его рук.

— Я не понимала этого, пока ты не сказал, что собираешься продать ранчо. Моя первая мысль была — здесь для меня ничего не осталось. Я догадалась, что была влюблена в идею сделать это чудесное место своим домом.

Хэнк готов был взреветь от боли, обрушившейся на него. Алекс его не любила?

— Это все, что ты можешь сказать?

На каждый шаг, который он делал к ней, она делала шаг назад. Хэнк остановился.

— Отправляйся на родео, Хэнк. Ты не будешь счастлив, если не поедешь.

Счастлив? Неужели она не знает, что без нее счастья нет? Он цепенел от одной мысли, что, проснувшись утром, не увидит ее, не поговорит с ней, не поцелует ее.

Как могло такое случиться? Он играл по ее правилам, делился своими чувствами. Да, он опустил одну деталь, но неужели из-за этого она сможет поступить так жестоко?