Вспомнив слова Син, я подумала и поняла, что впервые была с ним одна дома.

Он закончил звонок, нахмурился.

— Они приедут, как только смогут, но ехать сюда часа полтора.

— Ничего, — я подавила зевок. — Никто не преследовал нас, и пока я в доме… — еще один зевок перебил меня.

Эзра поймал пустой контейнер суши, выпавший из моей ослабевшей руки.

— Прости, — пробормотала я. — Я так устала. Магия фейри стирает все силы.

— Представляю, — все еще источая тревогу, он собрал мусор и понес на кухню. Вернувшись, он вытащил плед из-под подушек и укутал меня им. — У тебя мокрая одежда. Хочешь переодеться во что-то сухое?

— Все хорошо, — я вжалась в одеяло, думая с тоской о его кровати наверху. Когда я ночевала тут в первый раз, он предложил свою комнату — чтобы Аарон и Кай не спорили — и с тех пор эта кровать стала моей, когда я не была дома.

Поняв, что Эзра еще стоит, я потянула его за штанину.

— Присядь. Не нужно нависать как встревоженная курица над цыпленком.

Он смущенно опустился на диван.

— Хочешь посмотреть фильм?

— Слишком устала, — я снова зевнула, сняла резинку с волос и растрепала кудри, чтобы они высохли. — Я помещала? Что ты делал, когда я пришла?

Он посмотрел на гитару.

— Ничего.

— Ты играешь?

Он пожал плечами.

Я удобнее устроилась на подушках.

— Все хорошо. Собирать инструменты, на которых не играешь, и носить их по дому — нормально.

Он серьезно посмотрел на меня.

— Я думал о коллекции пианино.

Мои губы дрогнули, я нахмурилась, чтобы не улыбаться.

— Это сложно, — добавил серьезно он. — Даже пианино на колесиках неудобно везде двигать.

— Почему не гармошки? — предложила я, голос дрожал от попытки не смеяться. — Их носить просто.

— Они выглядят не так круто.

— Конечно.

— Может, стоит собирать тубы. Тубы крутые, да?

Я представила, как он ходит по дому с тубой, и этого хватило. Я фыркнула, попыталась подавить это, но рассмеялась. Его мрачное лицо озарила улыбка, и я поклялась, что когда-нибудь заставлю его рассмеяться первым.

Я ткнула пальцами ног его лодыжку.

— Сыграй что-нибудь.

Он после паузы поднял гитару и устроил на своих коленях. Он задел пару струн и смущенно склонил голову.

— Я обычно не играю на публике.

Трепет появился внутри.

— Ты сыграешь для меня?

Он посмотрел на инструмент. Скрипнули лады под его левой ладонью, правой он зацепил пару струн. Мелодия появилась и оборвалась. Он начал снова, наиграл пару мелодий — знакомый припев, потом соло из популярной песни, а потом кусочек недавнего радиохита.

Неплохо, но из-за зрителей ему было неловко. Я притянула плед ближе, закрыла глаза, чтобы он переживал меньше.

Он сделал паузу, я ощутила на себе его взгляд. Струны звякнули, он поправил ладонь. Миг тишины.

Тихий водопад нот полился из струн нежной мелодией. Все больше нот присоединялось к размеренному ритму, и я приоткрыла глаза, не веря, что он может вызвать столько музыки из одного инструмента.

Ладонь двигалась вдоль грифа, сильные пальцы давили на лады, сухожилия проступали от его костяшек до запястья. Его правая ладонь висела над деревянным корпусом, пальцы плясали на струнах. Мелодия становилась громче, и он стучал ладонью по корпусу гитары, добавляя пустой стук к каскадам резких и нежных нот.

— Красиво, — восхищенно выдохнула я.

Эзра смущенно опустил голову, и ноты сменились тишиной.

— Давно ты играешь?

— Давно, — он прижал инструмент к себе, наиграл быструю мелодию. — Мне нравится. Это успокаивает. Как медитация.

— Спасибо, что сыграл для меня, — прошептала я.

Он медленно кивнул. Теперь я понимала, почему он начал неудачно — он играл популярную музыку, не свою. Я не знала, почему он все-таки решил поделиться мелодией, которая ему нравилась, но я была этим тронута.

— Эзра… — его имя прозвучало сдавленно.

Он подвинулся на диване, чтобы посмотреть на меня.

— Что такое?

Я кашлянула, не уверенная в том, что хотела сказать, и задала другой вопрос:

— Думаешь, все вернется в норму?

— О чем ты?

— Расследование МП… моя работа… — я прикусила губу. — Я не вижу, как все может наладиться.

— Даже если ты не сможешь работать в гильдии, это ничего не изменит между нами. Ты — наш друг, Тори.

— Точно, — я вяло улыбнулась. — Конечно.

Он повернулся сильнее, чтобы видеть мое лицо. Его разноцветные глаза — теплый карий, как растопленный шоколад, и бледный, как лед с черным кольцом — смотрели на меня.

— Ты не веришь в это, да?

Я сжала плед в кулаках.

Он повернулся вперед, наиграл пару аккордов.

— И я не верил. Сначала. Я долго не доверял Аарону и Каю… не верил, что они не бросят меня.

Я подавила желание напрячься. Эзра реже Аарона и Кая говорил о прошлом.

— Я не понимал этого, пока не прошел год с нашей встречи, — его голос стал тихим. — Я думал, наша дружба временная, и они опомнятся, не поймут, что они во мне видели, и все будет кончено.

Мою грудь сдавило. Это я сейчас ощущала.

— А потом… — он сжал гриф гитары. — Я ранил Аарона.

Я еще не слышала, чтобы его мягкий бархатный голос так хрипел.

— Я сорвался… сильно… и ранил его сильно, — он притих, молчание было полным боли и сожалений. — Я знал, что должен был давно уйти. Пока Кай вез Аарона к целителю, я собирал вещи.

Мои глаза расширились. Я думала, что он ранил чувства Аарона, а не ранил его тело. Что Эзра сделал, что потребовалась срочная помощь целителя?

Голос Кая, слова, которые он выдавил недели назад, зазвучали в моих ушах:

«Останови их, пока Эзра не убил Аарона».

Эзра минуту смотрел в пустоту.

— Кай догнал меня на автобусной остановке. Он оттащил меня, толкнул в кресло в доме целителя и сел рядом со мной. Он сказал, что ни за что не позволит мне бросить их. Он сказал…

Он не продолжил, и я осмелилась прошептать:

— Что он сказал?

— Он… — Эзра медленно вдохнул и покачал головой. — Мы сидели там всю ночь. Когда целитель отпустила его, Аарон не сказал ни слова о том, что я сделал. Он ни разу не упоминал это.

Он посмотрел мне в глаза так быстро, что я не успела скрыть ужас и потрясение. Как сильно он ранил Аарона? Парни предупреждали о характере Эзры, но я не могла представить, что он мог так сильно сорваться на друзьях.

Усталость и нотка юмора смешались на его лице.

— Вторая худшая ночь в моей жизни.

— У тебя была ночь хуже? — поразилась я.

Он кивнул и коснулся шрама на лице.

— О. Точно.

— Видишь, Тори? Расследование МП для них ничего не меняет. Аарон и Кай будут рядом во всем, даже в худшем. Они никогда не бросят.

Я кивнула, успокоившись, даже если я не верила до конца. Верность Аарона и Кая Эзре могла не затрагивать меня, но надеяться я все-таки могла.

Эзра отвел взгляд от моих глаз.

— Тори, никто больше не знает, что это я ранил Аарона.

Я затаила дыхание, беззвучно сглотнула, понимая, что он просил.

— Я никому не расскажу.

Он заиграл снова успокаивающую мелодию, похожую на колыбельную. Мои глаза закрылись. Впервые Эзра открыл один из своих секретов, пугающий, но я подозревала, что все его тайны такими были. Я хотела бы узнать больше о начале его дружбы с Аароном и Каем.

Усталость стала невыносимой. Мир расплылся, и темные сны со сладкими нотами захватили мой разум.

Я не шевелилась, пока музыка не кончилась. Шорох, шаги ушли, потом вернулись. Ладони осторожно скользнули под меня, и Эзра поднял меня с дивана. Я прижалась лицом к его теплой шее, сонно вдохнула.

Он пошел по комнате к лестнице, покачиваясь, но замер, услышав стук открывшейся задней двери. Приблизилось больше шагов, но мне не хватало сил открыть глаза.

— Как она? — прошептал Аарон.

— Устала. Уснула на диване.

— Мы получили гримуар, — тихо сказал Кай. — Я почти уверен, что в нем ритуал. Теперь нужен тот, кто придумает контрзаклинание.

— На шаг ближе, — пробормотал Аарон. — Мы справимся с этим.

Эзра поправил хватку на мне.

— Я отнесу ее в кровать.

Все во мне закружилось, пока он поднимался. Дверь скрипнула. Он придерживал меня одной рукой, словно я была куклой. Он склонился над кроватью, зашуршал одеялами, а потом опустил меня.

Я вжалась в матрац, голова была на подушке, и его вкусный запах успокоил мой нос. Он накрыл меня одеялами до подбородка.

Тишина наступила в комнате, и я сонно удивилась, что не услышала, как он ушел.

Тихий скрип половицы у кровати. Нежное прикосновение к моим волосам, его большой палец задел мою щеку. Быстрые и тихие шаги, закрылась дверь.

Я открыла глаза и смотрела на закрытую дверь, кожу покалывало после нежного прикосновения Эзры.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Уткнувшись лицом в подушку, я не понимала, можно ли было жить с такой усталостью. Может, я умерла и стала зомби.

Я проспала ночь, встала на завтрак, как обычный человек, а потом уснула на диване. Я проснулась снова в кровати Эзры, не зная, кто из ребят отнес меня наверх. Теперь — я прищурилась, глядя на часы на тумбочке Эзры — было восемь вечера, и я только проспала день, а усталости меньше не стало. Зелье Зака явно уже не действовало.

Тревога охватила меня. Я писала Заку каждый раз, когда хватало сил управлять телефоном, но он не отвечал. Зараза. Я могла тут умереть, а ему не было дела.

Голоса доносились снизу — Аарон и Эзра, да и Кай, похоже, был дома. Они с Аароном то приходили, то уходили, показывая гримуар черной магии разным членам гильдий, надеясь, что кто-нибудь сможет его расшифровать.

Я утомленно вздохнула, проверила оповещения на телефоне. Зак не ответил, но батарея была на двадцати шести процентах. Отлично. Я свесилась с края кровати, осмотрела пол. Ага, моя сумочка. Я протянула руку, схватила ремешок и подняла ее на кровать, порылась там в поисках зарядки. Вряд ли она у меня была, но содержимое моей большой сумки уже меня удивляло.

Кошелек, солнцезащитные очки, скомканные чеки. Я вытащила зимнюю вязаную шапку — зачем я носила ее с собой летом? — и застыла от бледного блеска.

Серебряно-голубой шар лежал на дне сумки. Разве я не оставляла спящую фейри дома? Я не помнила, чтобы опускала шар в сумку. Я подняла его и взвесила, ощущая ладонями тепло.