— Привет, Шон! — поприветствовала его Оливия и села в кресло. По ее лицу сразу забегала пушистая кисточка и стала разносить тонким слоем пудру.

— Как настроение? — спросил он. — Готова выйти на новый уровень?

Не дожидаясь ответа, он направился в комнату за стеклянной ширмой.

Оливия проводила взглядом Шона, мило улыбнулась визажистке и полезла в свою сумку для того, чтобы достать речь и снова ее прочитать.

Но блокнота не оказалось!

Она схватила сумку и начала шарить в ней рукой. Блокнота не было!

Это знак, поняла она. Черт, это плохой знак!

Расстроившись, Оливия откинулась на спинку кресла и, закрыв глаза, начала вспоминать текст и мысленно выписывать его на листок.

— Простите, но сюда нельзя! — послышался строгий женский голос.

Оливия открыла глаза и увидела Томаса. Она быстро соскочила с высокого кресла и побежала навстречу недавнему знакомому.

— Это вы?! — воскликнула она, и на ее губах появилась широкая улыбка.

— Вы забыли в кофейне блокнот. Хорошо, что вы упомянули, когда и где у вас эфир. Думаю, что блокнот вам необходим.

Оливия не отрываясь смотрела в его карие глаза. Он тяжело дышал. Видимо, бежал изо всех сил и искал ее по всему телецентру. На его щеках горел румянец. Тонкие губы растянулись в улыбку.

— Теперь я могу остаться и поддержать вас?

— Конечно. Вы меня просто спасли! Я такая растяпа сегодня. — Оливия взяла блокнот и еще раз поймала на себе взгляд Томаса. Она смущенно опустила глаза и прижала блокнот к груди.

— Я буду рядом, — поспешно произнес Томас. Он всем сердцем хотел поддержать Оливию. У него было ощущение, что он знает эту девушку долгие годы, словно она его лучший друг или возлюбленная, которая стала с ним одним целым. — Вот там... за стеклянной дверью...

Оливия благодарно ему улыбнулась и села обратно в кресло визажистки. К ней сразу же подошел Шон.

— Ты пришла не одна? Это твой брат? — спросил он таким тоном, будто бы у Оливии не может появиться мужчина.

— Нет, не брат.

— Неужели? — Шон от удивления открыл рот и наклонился к Оливии. — Кто он? Ты наконец-то решила устроить свою личную жизнь?

Оливия только улыбнулась и покосилась на визажистку, которая, как ей показалось, затушевала ее лицо до неузнаваемости.

— Хорошо, поговорим после эфира.

— Пять минут до эфира! — крикнул кто-то так громко, что Оливия даже вздрогнула.

Она взглянула на стеклянные двери и увидела Томаса. Тот помахал ей рукой и, сжав кисти рук, выставил вверх большие пальцы, показывая, что все будет хорошо.

Оливия показала ему тот же знак.

— Минута до эфира! — опять прозвучал голос.

Она посмотрела на освещенный стол, увидела два стула и три камеры, и сердце ее забилось учащенно.

Томас стоял за стеклянной дверью и все прекрасно слышал. Вот Оливия садится за стол, ведущий Шон Рилдон кидает в ее сторону безобидную шутку, она смеется.

Томас тоже посмеялся и, сняв куртку, повесил ее на спинку стула.

Эфир начался. Томас даже почувствовал волнение, которая испытывала Оливия. Внутри его все затрепетало и от восторга и от испуга одновременно. Он глубоко вздохнул, как будто это перед ним включились камеры, и натянул на лицо улыбку.

Больше пяти минут Шон Рилдон рассказывал о новых книгах, поступивших в продажу. Потом он представил гостя программы Оливию Уильямс, а чуть позже... назвал ее псевдоним.

— «Арнольд Каас» больше пяти лет было вашим именем, Оливия...

Арнольд Каас? — Томас был шокирован. Он нащупал рукой стул, на спинке которого висела его куртка, и присел на твердое сиденье.

— Теперь все в прошлом! — Оливия усмехнулась.

— Мисс Уильямс подготовила нам критический отзыв на новую книгу Дика Шина «Лики прошлого», — обратился ведущий к телезрителям. — Оливия, прошу...

Оливия достала из-под стола книгу Томаса и поставила ее перед собой.

— Ну что я могу сказать об этой книге? — Она призадумалась, делая вид, что совсем не готовилась к эфиру. — Прочитав книгу «Лики прошлого», я поняла, что мужчины видят современную женщину иначе, чем есть на самом деле. Нет, я не из движения феминисток...

— И это хорошо! — пошутил Шон.

— Почему женщина у некоторых писателей — это всегда эгоистичное, стервозное существо, ищущее лишь материальных благ? — Оливия обратилась к ведущему: — Вы так же считаете, Шон?

Ведущий с улыбкой на губах поднял перед собой руки, как бы показывая: «Я такого не говорил!».

— А вот молодой писатель Дик Шин в своей книге «Лики прошлого» просто поливает грязью современную женщину. В этой книге столько негатива, столько боли, что читать этот роман можно только с сарказмом или слезами. У меня вышло второе. Я не могла не пустить слезу, слезу обиды за современную женщину. Ведь я ею являюсь, значит, камень брошен в мой огород! Значит, я подлая, наглая, кровожадная и извращенная! Но ни первого, ни второго, ни последнего за собой я не замечала. Да, как и многие женщины в нашей стране, я уверена в этом! А мужчина, оказывается, думает иначе! Еще чуть-чуть — и мы вступим в войну полов! И это все из-за непонимания! Мы не видим лиц друг друга! Не чувствуем движения душ... Это очень обидно! — Оливия положила на стол книгу и хлопнула по ней ладонью.

— Оливия, вы считаете, что такой женщины, которую изобразил автор книги «Лики прошлого», вообще не существует? Почему? Они есть. Они живут среди нас. Это как мутация. Мутировавший ген. Эволюция.

— Вы, Шон, считаете, что через несколько десятков лет мы, женщины, будем такими же, как героиня книги «Лики прошлого»?

— Возможно. Я говорю, эволюция. Еще недавно мужчина был добытчиком, а женщина — хранительницей очага. А теперь? Вы, женщины, порой гораздо перспективней нас! И на бирже, и в банке...

— Шон, неужели вы боитесь за свою территорию? — Оливия посмеялась. — Да, женщина способна добиваться высот в карьере, но ведь при этом можно оставаться женщиной! Женщиной с большой буквы, любящей, заботливой, нежной... Разве это трудно? Я описала модель современной женщины. А в книге «Лики прошлого»...

— Оливия, если бы вы были мужчиной...

— А что? Разве сейчас я не могу сказать, что эта книга безобразная, пошлая и нелепая! Это мусор! — Оливия бросила книгу на стол и с отвращением отодвинула ее от себя.

— А я думаю, что автор шагнул вперед на несколько десятилетий и увидел женщину современности! Допустим, вы, Оливия, смогли бы предать своего любимого человека ради карьеры?

— Никогда! — воскликнула Оливия.

— Прекрасно! Вы вымирающий тип, Оливия Уильямс!

Камеры выключились. Пошла реклама. Оливия перевела дух и посмотрела на стеклянную дверь, за которой должен был стоять Томас. Но его там не оказалось...

Бенджамин Джус проснулся. Еще не открывая глаз, он понял, что уже не спит. Бен лежал в постели с закрытыми глазами и пытался понять: то, что с ним произошло сегодня днем, являлось лишь сном или было на самом деле?

Почему-то он сразу решил, что встреча с семьей произошла во сне. Уж больно расплывчатыми были воспоминания — голоса, образы, мысли.

И тут Бенджамин вспомнил, что немного перебрал с алкоголем. Об этом свидетельствовали головная боль и сухость во рту.

Нет, встреча была. Точно была, подумал Бен. Он боялся открыть глаза и увидеть над собой пожелтевший поток его спальни в маленькой квартирке в Чикаго, поэтому продолжал неподвижно лежать в постели и мысленно просматривать эпизоды встречи с семьей, которые казались ему то вымыслом, то реальностью.

И тут он услышал из соседней комнаты женский голос. Он долго вслушивался в голос, пытаясь понять, откуда он — из работающего телевизора или... Пейдж. Да, это голос Пейдж. Потом раздались негромкие шаги где-то там, за стенкой...

Бен открыл глаза и присел на кровати. Оглядевшись в темноте вокруг, он с облегчением вздохнул. Он находился в комнате своего сына.

Значит, это все реальность! Значит, я встретился с семьей! — обрадовался он. Пусть его встретили не так, как ему хотелось. Пусть ему сказали, что не желают больше его видеть, что он не нужен, что его ненавидят и не готовы простить, но он, черт подери, счастлив! Он смог сделать первый шаг — приехать в родной дом, а дальше уже проще.