Она с грустью посмотрела на Брендона, потом взглянула на часы и про себя отметила, что через час ей надо быть в кафе «История».

В палате повисла тишина.

Габриель молча достала из кармана градусник и неслышно подошла к Брендону. Он покорно принял градусник, закрыл глаза и о чем-то задумался.

По его лицу было видно, что мысли эти не очень приятны. Он свел брови и прикусил нижнюю губу. И так лежал, пока Габриель снова не подошла к нему и не взяла градусник.

— Приятно было познакомиться, миссис Уильямс! — вежливо произнесла она и направилась к двери.

Но тут же вернулась, не успев выйти в коридор. В палату вошел рыжеволосый парень в больничной накидке.

На врача он не походит, сразу же отметила Оливия.

Парень был до ужаса неуклюж, в первую же секунду он смахнул со столика коробку с мишурой своей огромной сумкой. Да и внешностью незнакомец ничем не напоминал доктора. Ярко-рыжие волосы торчали в разные стороны, взгляд бегающих глаз испуганный. Пухлые губы были обветренны, на щеках горел румянец, а нос в форме картошки был красным после зимнего мороза.

— С Рождеством!

— С Рождеством! — немного растерянно ответили все трое.

— Я почтальон. Тут такое дело... — Парень почесал затылок. — У нас на работе, ну... «Письмо за полсекунды»... — Незнакомец проговорил это таким тоном, как будто и Оливия, и Брендон, и медсестра отлично знают, где этот рыжеволосый недотепа работает. — В общем, проблемка... небольшая... — Он переминался с ноги на ногу.

— Вы случайно не перепутали номер палаты? Может, вам нужен доктор? — Оливия уже забеспокоилась.

Ей сполна хватило перелета и беседы с нетрезвым соседом, а тут еще какой-то слабоумный. И бог его знает, что у него в сумке? Может, тротил в подарочной упаковке?

— Нет! — Парень затряс рыжей шевелюрой, щелкнул пальцем в сторону Оливии — мол, классная шутка — и продолжил: — У нас на работе «Письмо за полсекунды» был пожар. Ничего страшного. Сгорело пол-офиса с компами, но, главное, люди живы, да? — Он глухо засмеялся, но, увидев, что никто из присутствующих не оценил шутки, повернулся к Брендону. — Вот... Так это... Я письмо принес. Простите за задержку. Вы Брендон Уильямс? Тут остальные дамы, поэтому мистером Уильямсом должны быть вы! — сделал умозаключение неуклюжий почтальон и открыто порадовался своей проницательности.

— Нет, это я мистер Уильямс! — Оливию уже начал раздражать этот тип.

— Шишкин лес! — на всю палату крикнул рыжеволосый парень и даже согнул колени и прикрыл рот ладонью, вытягивая перед собой указательный палец. — Ни фига себе! Держи письмо, дружище! — Он присел на пол и начал рыться в своей огромной сумке. — Ни фига себе! Блин, я думал, всегда смогу отличить мужика от девки... — бубнил он себе под нос. — Вот, нашел! С Рождеством!

Он вскочил на ноги, дал Оливии расписаться и вышел из палаты, смахнув с тумбочки искусственную елочку.

Брендон закрыл глаза и звонко расхохотался. Потом взглянул на Оливию и снова залился смехом. Габриель тоже пару раз хихикнула и, убрав руки в карманы халата, вышла из палаты.

И тогда Брендон взял в руки конверт. На нем стоял штамп, который свидетельствовал, что письму уже несколько недель.

— Письмо за полсекунды! — усмехнулся Брендон. Он быстро скользнул глазами по строчке «От кого» и прижал конверт к груди. — Прочитаю, когда останусь один. Письмо из прошлого.

Оливия поняла, от кого это письмо, и сжала его ладонь. Через несколько минут она крепко поцеловала его в обе щеки и вышла из палаты. Подойдя к лифту, она заметила, что забыла достать подарок из сумки. Как раз в эту минуту из соседней палаты вышла Габриель.

— Ой, простите, — остановила ее Оливия. — Это мой подарок Брендону. Не могли бы вы ему вручить его завтра утром? Лучше ночью положите на тумбочку...

— Конечно, — участливо пообещала Габриель. Она взяла небольшую коробочку, упакованную в красную праздничную бумагу, с открыткой, вставленной под зеленый бант.

Оливия благодарно улыбнулась и направилась к лестнице.

— И, кстати, я просто «мисс»! — заметила она, остановившись у двери. — В палате вы назвали меня «миссис», я же просто мисс! И зовите меня Оливией!

— Хорошо! — Габриель широко улыбнулась. — С наступающим Рождеством, Оливия!

— С наступающим! — Оливия закрыла за собой дверь и быстро спустилась по лестнице.

Габриель еще долго пыталась разглядеть за стеклянной дверью силуэт Оливии, и потом, убедившись, что посетительница уже спустилась с лестницы, достала открытку и прочитала:

«Мой Брен-бен-бен! Люблю тебя всем сердцем! Твоя сестра Оливка».

В кафе «История» каждую минуту открывалась входная дверь, в помещение заглядывали люди и, расстроившись, что все столики заняты, выходили обратно на мороз.

Оливия остановилась на центральной улице, взглянула на часы и подошла к огромному окну кафе «История».

Если я опоздала, начала рассуждать она, а Ким еще не пришла, значит, все столики заняты и придется искать другое место, где можно отведать яблочного пирога с корицей за непринужденной беседой с подругой.

Но, увидев, что за дальним столиком скучает миловидная блондинка и все время поглядывает на часы, висевшие над барной стойкой, Оливия радостно улыбнулась и зашла в заведение.

Проходя мимо столиков, она сняла длинный шарф и расстегнула молнию на пуховике. Сунув перчатки и шапку в сумку, Оливия остановилась и повесила пуховик на спинку стула.

— Как я рада тебя видеть! — приветливо воскликнула Кимберли Лех и, поднявшись с мягкого кожаного сиденья, крепко обняла подругу. — Тебя не было в городе всего два дня! А кажется, что прошла вечность!

Оливия чмокнула подругу в щеку и села за стол.

— Хочу яблочного пирога и кофе с корицей! — призналась Оливия и шутливо погладила свой живот. — Я безумно голодная!

На первый взгляд эти две девушки созданы для дружбы друг с другом. Как говорят мужчины — и, пожалуй, эта единственная истина, с которой я смогу согласиться, — женская дружба существует только до тех пор, пока каждая из подруг не почувствует конкуренции.

Кимберли всегда хотела быть красавицей и приложила к этому немало усилий. Для нее внешность всегда была главным. А рядом с Оливией, довольной своим ненавязчивым образом школьной учительницы, Ким смотрелась еще ярче и эффектнее, как павлин на фоне городского голубя.

Однако Оливия Уильямс этого не замечала. А может, просто не хотела? Ей было комфортно с Ким, потому как Оливия чувствовала себя более эрудированной и начитанной особой, что очень льстило ей. Она всегда пересказывала Ким прочитанные книги, поражала фактами из истории литературы. Кимберли же готова была всегда выслушать поток энциклопедической информации и даже могла задать пару вопросов.

Так вот. Если вернуться к мужской теории, то серая мышка всегда будет лучшей подругой красавице-вертихвостке, а рассудительная всезнайка почувствует себя еще умнее в общении с посредственной личностью.

— Ты пойдешь со мной на вечеринку писателей? — спросила Оливия, доедая яблочный пирог и запивая его горячим кофе.

— Прости, но у меня другие планы. Ты же знаешь, как я буду чувствовать себя, когда меня окружит свора старых пингвинов и спросит, что я думаю об испанской революции в книге Хемингуэя «Когда звонит колокол»?

— «По ком звонит колокол», — поправила ее Оливия. — Тебя не будут спрашивать об этом. Ты же не на экзамене.

— Ага. — Кимберли выпрямилась, подперев бока руками. — В прошлый раз меня спросили, что я думаю о Доминике Форде. Я ответила, что если бы не ее укладка, которую она сделала в конце фильма... Просто испортила все волосы! Сожгла перекисью, а потом выпрямила! Ужас! — Ким понесло в другую сторону, потом она опомнилась и вернулась к разговору: — Я решила, что меня спрашивают о фильме «Прощай, замужество!», где главную роль играет тот парень, что из «Дурнушки Бетти»... забыла его имя.

— Ллойд Ричардсон, — вставила Оливия и продолжила слушать подругу с улыбкой на губах.