— Я тебе помогу…

— Нет! — Она отшатнулась от Марко, как только он коснулся ее. — Уходи. Оставь меня в покое. Я не желаю иметь с тобой ничего общего.

— Но я прошу тебя выйти за меня замуж… — продолжал упорствовать он. Он действительно растерялся, не в состоянии поверить, что ему, который всегда получал желаемое, отказывают.

— Много чести! — Глаза Келли гневно пылали. — Ты немного опоздал. Неужели ты думаешь, что я выйду за тебя после того, как ты поверил в тот бред, который нес твой дражайший кузен.

— Келли, мне очень жаль. Я понимаю, ты сердишься.

— «Очень жаль» ничем помочь не может. Между Марко и стеной оставался узенький проход, и Келли попыталась шмыгнуть в него. Но он успел поймать ее за руку. Келли резко вырвала руку.

— Келли, послушай…

— Нет. Я тебя ненавижу. — Слезы жгли ей глаза, и она пыталась сбежать от Марко, прежде чем они хлынут нескончаемым потоком. — Ты сделал меня своей любовницей…

— Я не встретил особых возражений, — отозвался он уже насмешливо.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — в ярости бросила Келли. — Ты лгал мне насчет Пенелопы. Ты позволил мне думать, что я для тебя просто… мимолетная интрижка.

— И это задевало твою гордость?

— Да! Она есть не только у тебя. И у меня хватит гордости не принять твоего великодушного предложения. Прощай. Возвращайся на Родос и делай все, что тебе заблагорассудится! А меня оставь в покое. Я больше не хочу тебя видеть. Никогда.

На следующее утро Келли была в ванной, когда в дверь позвонили.

— Я открою! — крикнула Шарон из своей комнаты.

— Нет! — Выскочив из ванны, Келли схватилась за полотенце. — Нет. Не открывай! — поспешно крикнула она.

Сестра изумленно уставилась на нее.

— Ты даже не знаешь, кто это, — заметила она. — Это может быть почтальон.

Келли поджала губы. И почему Шарон встала сегодня в такую рань?

— Ладно, — неохотно согласилась она. — Но если… это ко мне, меня нет дома.

— Если это шикарный греческий миллионер? Понятно… — Сестра вздохнула, покачав головой. — И почему не мне так везет? Подумать только, роскошный мужчина бежит вслед за тобой через всю Европу! Я не стану хлопать дверью перед его носом!

— Пожалуйста, Шарон. Мне же приходилось делать это для тебя. Просто скажи, что меня нет дома.

Келли скользнула обратно в ванную и прикрыла дверь, оставив лишь маленькую щелку. Разумеется, это был не почтальон. Шарон принялась извиняться, причем совершенно неубедительно. Потом Келли услышала знакомый смех.

— Вы так же, как ваша сестра, совершенно не умеете лгать, — заметил Марко со смехом. — Позвольте мне войти, Шарон. Я знаю, что она дома.

— Честно говоря, нет… Нет… подождите! — Сестра почти кричала.

В холле раздались уверенные мужские шаги. Келли ухнула, захлопнула дверь и заперла ее. Но Марко, должно быть, заметил ее движение, потому что через секунду он уже был рядом. Келли отпрянула, поскользнувшись на кафельном полу, словно боялась, что он выломает дверь.

— Келли? Открой дверь, — потребовал Марко, — Я просто хочу поговорить с тобой.

— Я уже сказала: поздно, — срывающимся голосом выкрикнула Келли. — Уходи. Ты теряешь время. Я не желаю тебя видеть.

— Келли, пожалуйста. Я не хотел причинить тебе боль. Я люблю тебя. Открой дверь…

Келли сжала кулаки. Хорошо, что он не видит, в каком она состоянии.

— Если ты сейчас же не уйдешь, я попрошу Шарон вызвать полицию, — выдала она.

— Перестань. — Марко неуверенно засмеялся. — В этом нет необходимости.

— Есть. — Праведный гнев служил Келли отличной защитой. — И я это сделаю, если ты не перестанешь меня преследовать.

Последовала долгая пауза. Потом она услышала его голос, полный сожаления:

— Неужели я действительно так плохо поступил?

Келли закрыла глаза, стараясь не поддаваться внезапно подступившей слабости. Она представила себе глаза Марко, смотрящие на нее гневно и подозрительно.

— Слишком поздно, Марко, — устало заговорила она. — Все кончено, ушло, умерло, перестало существовать.

— Ты знаешь, что это неправда. — Она отчетливо слышала каждое слово. — Мы не можем все так оставить. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы просто так отпустить.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — продолжала упорствовать Келли. Она могла бы ему сказать, что даже любовь не спасет их от подозрений, но в этом не было смысла. — Слишком поздно.

— Келли, пожалуйста…

Она присела на краешек ванны, напряженно глядя на дверь, словно Марко вот-вот мог войти. Конечно же он не войдет. Если она просто перестанет ему отвечать, может быть, он наконец уйдет? Он слишком горд, чтобы умолять ее так долго.

Но когда Келли услышала удаляющиеся шаги Марко, его непринужденную болтовню с Шарон, она едва не выбежала следом и не упала в его объятия. Входная дверь захлопнулась, и минуту спустя Шарон нетерпеливо постучала в дверь ванной.

— Келли, он ушел.

Келли неохотно поднялась и повернула ключ… Шарон достаточно было одного взгляда на ее залитое слезами лицо, чтобы все понять. Она крепко обняла Келли.

— Сестричка! Какая же ты глупая! Почему, черт возьми, ты прогнала его, если уже жалеешь об этом?

— Это долгая история, Шарон, очень долгая. Сегодня у меня встреча в агентстве по найму медсестер. Надо привести себя в порядок. Я расскажу тебе вечером.

— Ну, хорошо, — согласилась сестра. — Но я все-таки считаю, что ты сумасшедшая. Он просто великолепен, и он любит тебя. Что еще тебе надо?

Келли вздохнула.

— Самоуважение.

Розы она отправила обратно в цветочный магазин. Отказалась принять груду подарков, принесенных посыльным. Она не отвечала на телефонные звонки, а увидев возле дома его машину, сворачивала за угол и пережидала часок в баре, пока Марко не уедет.

Шарон ей сочувствовала и даже поддерживала. На работе Келли изо всех сил старалась сосредоточиться, но двигалась как зомби. Она бы не раскрыла полученного от Марко письма, если бы не сестра. Он сожалеет о случившемся и навсегда уезжает на Родос.

Осталась лишь пустота. То письмо Келли сохранила. Нет, поначалу она скомкала и выбросила его, но потом, спохватившись, вытащила из мусорного ведра и разгладила дрожащими руками, не в состоянии прочесть его снова из-за застилавших глаза слез. А еще у нее были фотографии, сделанные в тот солнечный летний день на острове.

Недели проходили одна за другой, и каждая казалась целой вечностью. Солнечное лето сменила серая тоскливая осень, словно вторя настроению Келли. Она съехала с квартиры Шарон в крохотную комнатку, которая стоила едва ли не половину ее сбережений. Все деньги, заработанные на Родосе, ушли на покрытие кредита. Келли даже нашла курсы повышения квалификации для медсестер, но ей почему-то совсем не хотелось поступать на них.

И вот в один из дождливых вечеров за несколько недель до Рождества Келли бежала домой с автобусной остановки, мысленно витая в далеком прошлом, за две тысячи миль отсюда.

Она заметила стоящий у подъезда серебристый «мерседес», и сердце ее отчаянно забилось. Как только Келли подошла поближе, шофер вышел из машины и распахнул перед ней дверцу.

— Прости, что я не выхожу, — раздался с заднего сиденья голос Карлоса. — Боюсь, для меня это пока трудновато.

— Карлос! — Келли села в машину, принимая его приглашение. — Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем раньше, — отозвался он и жестом приказал шоферу закрыть дверь. — Насколько это вообще возможно.

— Вы можете ходить? — Келли искренне интересовалась его здоровьем.

— Немного. Рука, к сожалению, почти не действует. Но обязательно будет. — Он улыбнулся. — По крайней мере, я жив.

— Ну, что ж… я рада, что вам лучше. Карлос долго изучал ее своими проницательными черными глазами, не утратившими блеска.

— Ты изменила прическу, — заметил он.

— Да… — Келли машинально пригладила волосы, растрепанные ветром. — Наконец-то я отказалась от надоевших заколок.