Вслед за тем они нашли потрепанную тетрадь, принадлежавшую Риддерху-ап-Мивиру. Открыть ее они решились не сразу, подозревая, что со страниц им плеснет в лицо кровью, но внутри были просто конспекты речей Мерлина и записи с конгресса по опасным химическим связям. Видимо, Риддерх и Змейк сидели на конгрессе рядом и переписывались со скуки во время неинтересных им докладов, потому что на полях сохранилось несколько фраз карандашом:

– Наблюдал за чьими-то смертными муками? Это они называют «наблюдать побочный эффект»? – ахнула Керидвен.

Слова Курои на глазах наполнялись смыслом.

– Теперь я точно могу сказать, чем занимаются все выпускники Змейка, – сказала под вечер Морвидд дрожащим от страха голосом. – Они занимаются наукой.

В это время по библиотечному залу пробежал какой-то холодок и кое-где погасли свечи.

– А почему мы обвиняем Змейка? – внезапно взвилась Керидвен. – Может быть, мы неправильно все понимаем! Если у него был ученик, который использовал знания во зло, то в конце концов, может, это и для самого Змейка трагедия. Почему нет? Да, он выгораживал его, пока учил, но это понятно. Почему он сказал Курои, что гордится им? Потому что Курои его достал!..

– Мда. Не стоит думать, что мы хоть что-то знаем о Змейке. Мы ничего не знаем о нем.

На Рождество в школу был приглашен святой Брендан из Керри, чтобы рассказать ученикам о разных сложностях, которые встречаются в жизни. Собственно, Мерлин каждый год приглашал в школу под Рождество кого-нибудь из святых, чтобы молодежь не отрывалась от реальности.

Брендан сошел с борта своей ладьи, которую он сумел провести вверх по реке Аск дальше, чем это удавалось кому бы то ни было до него, поприветствовал всех, обнялся с Мерлином, подмигнул Мэлдуну и радостно достал сливочный ликерчик в бутылке темного стекла. Мерлин, однако, указал ему глазами на присутствующих учеников, намекая на то, что нужно держать себя в руках и что попойку следует отложить на потом. Почесывая затылок, Брендан проследовал в главный зал Западной четверти, уселся там и простецки высморкался, в то время как все ученики толпились вокруг него в восторге.

– Хронический насморк, – добродушно сказал святой. – От плаваний по морям. Ну, о чем вы хотели бы услышать? – спросил он. – Об одном только вас прошу: забудьте все, что вы читали в житии.

Те из студентов, кто помнил прошлогодний визит святого Кьярана и позапрошлогодний приезд святого Кевина, могли отметить, что это, видимо, общая просьба всех святых.

– А мы и не читали! – закричали все хором, запихивая житие, у кого оно было в руках, подальше, с глаз долой. – Расскажите про свое плавание! Как оно было на самом деле!

– Которое из них? – усмехнулся Брендан. – Ладно, я начну, а там что Бог даст. Итак, слышали ли вы когда-нибудь, – сказал он таинственно, – о коварных торговцах ветрами из Висландии? Купцам с проходящих мимо кораблей, которых прибивает к берегам неблагоприятным ветром, они без зазрения совести предлагают продать попутный ветер. Самое удивительное, что находятся ведь люди, которые верят этим мошенникам! А торговцы ветрами связывают вместе обрывки шерстяных нитей, сматывают их в большой клубок и за большие деньги дают вытянуть покупателю – кому две, кому и три-четыре нити – смотря по силе ветра, который нужен. Те же, кто верит в эту небывальщину, тут же и бывают наказаны за свою доверчивость: иные из них по неопытности вытягивают слишком мало нитей, а другие – слишком много, так что их корабли или погибают во время штиля, не имея возможности пристать к берегу, или налетевший ветер переворачивает и топит их безжалостно, и морская пучина в мгновение ока поглощает как тех, так и других.

– Э, э, стойте! – сказал Ллевелис, заерзав. – По-вашему выходит, что купленные нити и вправду вызывают ветер, а значит, висландские торговцы ветрами – вовсе не плуты?

Брендан расхохотался.

– Да, вы умеете слушать, – сказал он с одобрением. – Слушать внимательно – драгоценное умение. Помню, у нас в обители много лет жил один клирик, очень усердный и благочестивый, заслуживший всеобщую любовь и уважение. Аббат любил слушать его рассказы о древних временах, и вот однажды разговор зашел о Рождестве Христовом, и этот клирик поведал множество неизвестных другим подробностей, а среди прочего добавил: «И когда Христос явился во плоти, бесы повсюду бежали от Его лика: одни укрылись в море, другие – в дуплах деревьев и каменных расщелинах, а я прыгнул в какой-то источник». Тут он замолчал, сильно покраснел и вышел. Те, кто слушал его невнимательно, впоследствии немало изумлялись, куда же он девался.

И святой Брендан, посмеиваясь, посмотрел на всех, очень довольный.

– Ну-ну, – проворчал Мерлин, – кончайте их испытывать, в самом деле. У детишек каникулы. Умеют они слушать, умеют. Не зря мы тут к ним приставлены. Расскажите же им что-нибудь увлекательное. Вот про хвост Ясконтия, например.

– А, ну что про хвост? – сказал Брендан. – Находясь в плавании, мы с братьями как-то высадились на остров, собрали хворост, развели костер небольшой. Когда мы сварили похлебку, мы увидели, что к нашему острову приблизилась огромная морда и внимательно смотрит. Оказалось, что наш островок был хвостом огромной рыбы. Имя ее Ясконтий, и она всю жизнь пыталась достать носом собственный хвост. И вот в тот самый день ей это удалось. То есть Ясконтий впервые в жизни увидел свой хвост, понимаете? А на хвосте как раз сидим мы всемером – варим уху, вещички разложили. Представляете, какая неловкость? Ведь он мог подумать, что мы… ну, это… постоянно там сидим! Ужасный конфуз.

Мерлин посмотрел на раскрытые рты учеников и вышел на цыпочках.

Для празднования Рождества в школе принято было отпирать зал, примыкавший к залу педсовета, который в другие дни года обычно не отпирался. Там была какая-то необыкновенная акустика или что-то, Мерлин не вдавался. А поскольку он был убежден, что если редко заглядывать в помещение, то однажды там можно увидеть черт знает что, он пошел на всякий случай заранее осмотреть место, где предполагалось провести рождественскую ночь. Зал, к удивлению Мерлина, уже был полон хлопочущими и щебечущими хлебопечками от пола до потолка. Его именная тряпка, которой он пугал нерадивых учеников, проехалась ему по ноге и клацнула на него зубами. «Главное – никаких особенных затей, – распорядился Мерлин, ретируясь. – Пирожки с брусникой, восковые свечи… Рождество – это то редкое время, когда чудеса совершаются сами собой. А вот пыль с этого канделябра сотрите». И он, замотавшись поплотнее в плед, ушел договариваться со сварливой елью, росшей в Северной четверти и каждое Рождество начинавшей бубнить, что в ее возрасте наряжаться уже неприлично.

…Когда Мерлин через три часа снова заглянул на встречу со святым, Брендан уже разошелся как следует и со всеми ухватками старого морского волка рассказывал:

– …И вот к западу от острова Говорящих Птиц в океане, на мелководье, мы услышали колокола. Мы удивились, бросили якорь. Кругом ничего не видно. Погода чудная, солнечная, волны голубые, белая пена вокруг корабля, тишина. И вот в этой тишине мы слышим колокола, потом какие-то крики, голоса, и некоторые голоса вроде знакомые. Все как один слышали это. Только через час мы выбрали якорь и, удивляясь, поплыли дальше по курсу. Так вот: когда через полгода мы вернулись в Трали, откуда отплыли год назад, оказалось, что в тот самый день посреди городской площади прямо с неба, из облака, опустился якорь и лег перед дверями собора. Вокруг, конечно, собрался народ, все шумели, обсуждали, к чему это знамение. И колокола в тот день звонили, потому что был праздник святой Бригитты. Через час якорь пошевелился и вознесся в облака. Ну, и может ли кто из вас объяснить такое загадочное явление?