Человек не может сделаться счастливым без больших трудностей.

Кто бы ни жил в настоящем, тот живет без страха и надежды.

21.7.16.

Как в действительности обстоит дело с человеческой волей? Я волеизъявляю названную "волю" сначала, а уже потом носителя добра и зла.

Представим себе человека, который не мог бы использовать ни один из своих членов и, следовательно, не мог бы в обычном смысле осуществлять свою волю. Он мог бы тем не менее думать и хотеть и передавать свои мысли кому-то еще. Мог бы, следовательно, делать добро или зло через другого человека. Тогда ясно, что этика в равной мере будет сохранять для него действительную силу, и что он в этическом смысле будет являться носителем воли.

Теперь, есть ли различие между этой волей и той, которая приводит в движение человеческое тело?

Или есть ли ошибка в этом: даже желание (думанье) есть действие воли? (И в этом смысле человек без воли не был бы живым.)

Но можем ли мы рассмотреть существо, которое не способно к Воле вообще, но только к Представлению (в¦идение, например)? В некотором смысле это представляется невозможным. Но если бы это было возможно, также возможен был бы мир без этики.

24.7.16.

Мир и жизнь одно. (5.621.)

Физиологическая жизнь это, конечно, не Жизнь. И ничто не есть физиологическая жизнь. Жизнь это мир.

Этика не изучает мир. Этика должна быть условием мира, подобно логике.

Этика и эстетика одно. (см. 6.421.)

29.7.16.

Ибо фактом логики является то, что она (логика (?) перев.) не хочет стоять в какой-либо логической связи со своим собственным наполнением. И ясно также, что мир счастливого это совсем другой мир, чем мир несчастного. (ср. 6.43.)

Является ли видение действием?

Возможно ли желать хорошего, желать плохого и не желать ничего?

Или только тот счастлив, кто не желает?

"Любить своего ближнего" значило бы желать?

Но может ли кто-то хотеть и еще не быть несчастливым, если желание не достигает полноты (а эта возможность всегда существует)? Хорошо ли, согласно обычным представлениям, не хотеть ничего для ближнего, ни хорошего, ни плохого?

И еще в определенном смысле кажется, что не-хотение есть только добро.

Здесь я еще делаю грубые ошибки!

Можешь быть уверен в этом!

Обычно предполагается, что это дурно, хотеть кому-то еще быть неудачливым. Может ли это быть правильно? Может ли это быть хуже, чем хотелось ему быть удачливым?

Кажется, что здесь все зависит от того, как он хочет?

Кажется, что нельзя сказать более, чем: Живи счастливо!

Мир счастливого это совсем другой мир, чем мир несчастного. (см. 6.43.)

Мир счастливого это счастливый мир.

Тогда может ли существовать мир, который не является ни счастливым, ни несчастливым?

30.7.16.

Когда установлен общий этический закон формы "Ты должен...", первая мысль: "Положим, я этого не сделаю?"

Но ясно, что этика ничего не может сделать путем наказания и награды. Потому этот вопрос о последствиях действия должен быть не важен. По меньшей мере, эти последствия не могут быть событиями. Но должно быть и нечто правильное в этом вопросе помимо прочего. Должен быть какой-то род этического вознаграждения и этического наказания, но они должны быть включены в само действие.

И ясно также, что награда должна быть чем-то приятным, а наказание чем-то неприятным. (6.422.)

Я продолжаю возвращаться к этому! Просто счастливая жизнь хороша, несчастливая дурна. И если я теперь спрашиваю себя: Почему бы мне жить счастливо, это само по себе кажется мне тавтологическим вопросом; счастливая жизнь кажется самооправданной, кажется, что только она есть единственно правильная жизнь.

Но это действительно в каком-то смысле глубоко таинственно: ясно, что этика не может быть выражена! (ср. 6.421.)

Но мы могли бы сказать: Счастливая жизнь представляется в каком-то смысле более гармоничной, чем несчастливая. Но в каком смысле?

Что является объективным показателем счастливой, гармоничной жизни? Тут опять ясно, что не может быть такого показателя, который мог бы быть описан.

Этот показатель не может быть физическим, но только метафизическим, трансцендентальным.

Этика трансцендентальна. (см. 6.421.)

1.8.16.

То, как значат вещи, есть Бог.

Бог есть то, как значат вещи.

Только из сознания уникальности моей жизни возникает религия наука искусство.

2.8.16.

И это сознание есть сама жизнь.

Может ли быть какая-то другая этика, если нет живого существа, кроме меня?

Если этика может быть определена для того, что было бы чем-то основополагающим, то да.

Если я прав, тогда нет ничего более достаточного для этического суждения, чем этот мир так, каким он дан.

Тогда мир сам по себе не является ни добром, ни злом.

Но это должно быть все равно, постольку поскольку это касается этики, существует ли живая материя или нет.

И ясно, что мир, в котором есть только мертвая материя, сам по себе ни добр, ни зол, и даже мир живых существ может сам по себе не быть ни добрым, ни злым.

Добро и зло входят только через субъект.

И субъект это не часть мира, но граница мира. (ср. 5.632.)

Возможно было бы сказать (в стиле Шопенгауэра): не мир Представления добр или зол, но волеизъявляющий субъект.

Я сознаю полную затемненность всех этих предложений.

Исходя из сказанного, волеизъявляющий субъект тогда должен бы быть счастлив или несчастлив, и счастье и несчастье не могут быть частью мира.

Так как субъект это не часть мира, а исходная предпосылка его существования, то добро и зло, которые являются предикатами субъекта, не являются свойствами мира.

Природа субъекта здесь полностью завуалирована.

Моя работа распространилась от оснований логики к природе мира.

4.8.16.

Не есть ли мыслящий субъект по меньшей мере чистый предрассудок?

Где в мире может быть найден метафизический субъект? (см. 5.633.)

Вы скажете, что то, что это так, является таковым для глаза и для поля зрения. Но вы на самом деле не видите глаза. (см. 3.633.)

И я думаю, что ничего нет в поле зрения такого, что могло бы быть в состоянии заключить, что оно видится глазом. (ср. 5.633.)

5.8.16.

Мыслящий субъект есть, несомненно, чистая иллюзия. Но волеизъявляющий субъект существует. (ср. 5.631.)

Если воля не существует, то, стало быть, не существует того центра мира, который называется Я и который является носителем этики.

То, что хорошо и дурно это, по существу, Я, а не мир.

Я, Я вот что глубоко таинственно!

7.8.16.

Я не являюсь объектом.

11.8.16.

Я объективно противостоит каждому объекту. Но не Мне.

Итак, это действительно путь, на котором можно и должно ссылаться на Я в не-психологическом смысле, в философском. (ср. 5.641.)

Я проявляет себя в философии через мир как мой мир. (см. 5.641.)

Поле зрения не имеет такую, например, форму, как эта:

Глаз

(5.6331.)

Это связано с тем фактом, что ничего в нашем опыте не есть а priori. (см. 5.643.)

Все, что мы видим, могло бы быть также совсем другим.

Все, что мы вообще можем описать, также могло бы быть совсем другим. (см. 5.634.)

13.8.16.

Предположим, что человек не мог осуществлять свою волю, но должен был претерпевать все страдания этого мира, тогда что бы могло сделать его счастливым?

Как человек вообще может оградить себя от страданий этого мира?

Через жизнь знания.

Чистая совесть это счастье, которое сохраняется посредством жизни знания.

Жизнь знания это жизнь, которая счастлива, несмотря на страдания мира.

Только та жизнь является жизнью, которая счастлива, которая может отказаться от радостей мира.

Для нее радости мира суть только благосклонности судьбы.

16.8.16.