Все это была, конечно, детская болтовня, но Мариану вдруг показалось, что жизнь, которую он вел до сих пор и которая его вполне удовлетворяла, была удивительно неинте­ресной. Всегда знаешь, что будет утром, что вечером, да и посередке ничего необыкновенного не случится. А если бы даже и случилось, то неизвестно, окажется ли Мариан таким же смелым и решительным, как этот парень. «Пожалуй, нет!» — решил Мариан и почувствовал недовольство собой.

— Но ведь Зенек... — задумчиво проговорил он, — Зенек вовсе не считает, что ему везет. Он все время как будто на кого-то злится.

— Каждый бы разозлился, когда такая дрянь на ноге, — горячо возразил ему Юлек. — И потом, он очень торопится к своему дяде, он его очень любит. А здорово, что он на нас наткнулся, верно? Без нас бы ему каюк! — добавил он, гор­дясь, что принимает участие в последнем и самом драматиче­ском приключении своего нового приятеля.

Это соображение несколько утешило Мариана. Он пере­брал в уме все, что они сделали за сегодня на острове, вспо­мнил о предстоящей поездке в Стрыков и почувствовал, что к нему возвращается хорошее настроение.

* * *

На следующий день Вишенка, Уля, Мариан и Юлек по­шли на остров вместе.

Зенек встретил их не на поляне, как они ожидали, а на берегу.

— Ты чего разгуливаешь? — крикнула Вишенка, спрыги­вая с мостика на песок. — Тебе же нельзя!

— Ничего со мной не случится.

— Сменил повязку?

-— Ага. — Действительно из старой дедушкиной туфли вы­глядывал чистый бинт, завязанный не слишком умело, но крепко.

— Кровь больше не идет?

— Нет.

— А мы столько всего притащили! — радостно кричал Юлек. — Мы сказали бабке, что не придем обедать. И дев­чонки тоже. Устроим пир! — Он был нагружен как вол: кар­маны оттягивали какие-то непонятные предметы, в руках— пустые консервные банки, сумка с картошкой... Мариан нес литровую бутылку с молоком, огурцы и котелок какой-то не­обычной формы.

— А у меня есть черешни! — похвасталась Вишенка. Уля, как всегда, ничего не сказала, хотя и она принесла кое-что для «пира» — в сумочке у нее лежали чай, сахар и зеленая пластмассовая кружечка, подаренная когда-то тет­ками.

Воспользовавшись суматохой, она присматривалась к Зенеку. Он был сегодня какой-то другой — более спокойный и чистый. Он, видимо, вымыл голову, волосы стали гладкими и блестящими, мягкая прядка красиво падала на лоб. Когда он откинул ее рукой, Уля заметила, что ногти у него тоже акку­ратно вычищены.

Боясь, что кто-нибудь заметит, какое сильное впечатление произвели на нее происшедшие с Зенеком перемены, Уля бы­стро отвернулась к реке. Впрочем, это было совершенно из­лишне, никто не обращал на нее внимания. Мариан и Юлек не отходили от Зенека, Вишенка тоже.

«А он, оказывается, симпатичный, — с удивлением обна­ружила Улина подруга. — И брови у него красивые, даже очень.»

— Дунай плывет, — сказала Уля.

И правда, наперерез течению неторопливо и деловито плыл пес, поглядывая в сторону Ули. Вишенка мельком взглянула на Дуная, ребята даже не обернулись. Дунай вылез из воды, старательно отряхнулся, подняв вокруг себя тучу водяной пыли, и, по своему обыкновению, скрылся в кустах, не огля­нувшись даже на Улю.

— Пошли, — позвал Юлек, которому не терпелось пока­зать, что он принес.

Выбежав на поляну, он стал на коленки и начал разгру­жать свои карманы.

— Ты видишь? — с гордостью спрашивал он Зенека. — Ви­дишь? Больше не придется есть картошку без соли! А это я стянул у бабушки соус. С картошкой знаешь как вкусно!

Кроме жестянки с солью и бутылочки с соусом, которым он измазал себе карман и руки, Юлек разложил на траве три банки из-под горчицы, рассыпающуюся пачку печенья и целую гору бутербродов с маслом.

— Шикарно, а? — снова обратился он к Зенеку, требуя, чтоб его похвалили.

— Шикарно, — слегка улыбнулся тот. — А что это за коте­лок? — спросил он Мариана.

— Это мне дедушка дал, — ответил Мариан. — Солдат­ский. Старый-престарый, еще с первой мировой войны.

— Ничего, годится, — одобрил Зенек, осмотрев котелок и крышку. — А на крышке можно рыбу жарить.

— Ты умеешь жарить рыбу? — удивился Юлек.

— И жарить, и ловить.

— Удочкой?

— Ну да.

Юлек выразительно посмотрел на Мариана и девочек. Все подумали об одном и том же, но промолчали — кому приятно признаваться, что чего-то не умеешь? Мариан взял котелок и пошел за водой, девочки, нарвав листьев лесной малины, стали раскладывать на них съестные припасы, а Юлек побе­жал за хворостом на растопку.

«Полевая кухня» выглядела теперь совсем иначе, чем тогда, когда Уля поила Зенека мятой. Каждая стенка была сложена из четырех кирпичей, все щелки замазаны глиной, топка гладко выровнена. Зенек вымел оттуда вчерашнюю золу и начал укладывать принесенный Юлеком хворост в аккуратную пирамидку.

— Слушай, — вдруг вспомнил Юлек, — это ты здесь жег костер?

— Когда?

— Ну, два дня назад, вечером.

— Я. — Зенек улыбнулся, что случалось с ним редко, а за­тем как бы нехотя добавил: — Я вас видел... тебя и Мариана.

— Правда? — удивился Юлек. — Значит, когда мы искали ножик, ты был на острове?

— Был. Я сидел в кустах.

— Что ж ты нас не окликнул?

— Так. Не захотел.

— Но почему? Почему? — никак не мог понять Юлек. Зенек не ответил. Вишенка тихонько засмеялась.

— Я же говорю, Зенек очень любит таинственность,— сказала она Юлеку.

Но Зенек, занятый костром, не принял вызова. В кустах послышался тихий щебет. Зенек поднял голову и сказал:

— Зяблик. Ищет в траве корм.

— Откуда ты знаешь, что зяблик? — спросила Вишенка.— Ты же его не видишь.

— Ну и что? По голосу.

— А если бы он не искал корм, то у него был бы другой голос? — полюбопытствовал Юлек.

— Конечно. Вот так, с присвистом, он щебечет, только когда кормится. Сейчас мы его увидим.

Птица затихла. Зенек выжидательно поглядывал на кусты. И вот из веток выпорхнула хорошенькая птичка с рыжим брюшком и серо-зеленой спинкой. Она опустилась на землю в нескольких шагах от ребят и пошла прыгать по траве, звонко попискивая.

— Смотри, совсем не боится! — удивилась Вишенка.

— Зяблик птица не пугливая, — сказал Зенек.

— Это зяблик? — осведомился Мариан, который как раз подошел с котелком, полным воды. Он любил все знать на­верняка.

— Да, — ответил Зенек. — На вашем острове вообще мно­го разных птиц. Я видел синиц, дикого голубя, зеленых дят­лов. А зеленые дятлы очень редко встречаются.

— Где ты их видел? — воодушевился Юлек. — Здесь, на поляне?

— Здесь. Но только, пока мы разговариваем, они не пока­жутся. Лучше всего на птиц смотреть утром, когда всходит солнце.

— Слышишь, Мариан! — горестно прошептал Юлек. — Если бы мы ночевали в шалаше, мы бы тоже увидели!

— А что скворцы по утрам выделывают! — улыбнулся Зе­нек. — Я сегодня, наверно, целый час смотрел, как они ку­пались.

Юлек никогда не видел, как купаются скворцы. Он ти­хонько вздохнул, еще раз позавидовав Зенеку, — бабушка, ясное дело, никогда не разрешит ему ночевать на острове.

Мариан, Вишенка и Уля молча рассматривали кусты и деревья, как будто надеялись, что оттуда немедленно появят­ся все те птицы, о которых говорил Зенек.

Птицы не появились. Но они были, им нравилось жить здесь, и от этого остров показался ребятам еще прекраснее, еще заманчивее.

***

Приготовления к «пиру» потребовали много времени и сил. Нужно было не только вскипятить воду для чая — тут-то и пошел в дело солдатский котелок, — но еще испечь картошку, а для этого, как известно, требуется много горячих углей. Поэтому членам команды пришлось основательно потрудить­ся, стаскивая со всего острова сучья и щепки, тем более что топливо нужно было еще и про запас, чтобы Зенек мог жечь костер вечером, когда они уйдут.