— А почему нет?
Викки поморщилась:
— Не знаю. Мириам такая своеобразная, во всяком случае, может такой быть. А в семье Криспина все, как один…
— Потому-то он и предпочитает остаться здесь. Уверен, они будут счастливы. И старик попляшет у них на свадьбе.
Викки усмехнулась, представив себе это. Она уже отбросила все свои опасения и сомнения. Напротив, уже появилась уверенность, что в конце концов она сможет овладеть ситуацией. И вообще, Викки сейчас почувствовала, что счастлива, как никогда в жизни, — Адам был рядом, одетый, наконец, по-европейски, хорошо причесанный, чисто выбритый, такой красивый…
Адам завел машину, и они медленно тронулись с места. Они ехали по долине, засаженной оливами и поросшей дикими маками, грациозно покачивающими своими алыми головками. Адам молча смотрел на дорогу.
— А могли бы вы остаться здесь? — неожиданно спросил он.
Почему-то Викки было трудно найти нужные слова. Она представила себе Дамаск, сонный в жаркие летние месяцы, с искрящимися фонтанами, внезапные осенние ливни, редкий случайный снег зимой.
— Да, — мягко ответила она.
Адам повернул к ней голову и улыбнулся:
— Знаете, я проработаю здесь еще несколько лет.
Викки молча кивнула. Чувства переполняли ее. Адам продолжал улыбаться.
— Значит, вы думали об этом? И, разумеется, думали о Криспине?
Она вспыхнула:
— Криспин всегда был только моим другом!
Адам вскинул брови:
— Ну и пусть им остается. Но я не хочу быть вам другом.
— Не хотите? — вздохнула Викки.
— Нет, — покачал головой Адам. — Открою вам одну тайну. Умм-Яхья сказала мне как-то, что вы влюблены… в меня.
— Она не имела права, — взорвалась Викки. — И кроме того, я никогда не говорила ей ничего подобного.
— Ну, может быть, не в словах дело, — признался он. — Но она была обеспокоена, собираюсь ли я жениться на Мириам, не так ли?
— Да. Она хотела… — Тут Викки внезапно запнулась, вспомнив, на что рассчитывала Умм-Яхья.
— Чтобы вы каким-то образом привлекли мое внимание? — сказал Адам так просто, как если бы комментировал окрестности. — Неужели она не знала, что вы уже выполнили эту задачу? Когда я впервые увидал вас в магазине Хуссейна, я был просто ослеплен. Я задавал себе множество вопросов. Что вас связывает с Криспином, например. И еще другие, и все не слишком приятные. Я и теперь не уверен, что нравлюсь вам…
— Да, конечно… — вставила Викки.
— Но это не то, чего бы мне хотелось, — продолжал Адам.
— Но вы мне правда нравитесь, — с тревогой уверила она. — Вы мне очень нравитесь.
Он остановил машину и притянул Викки к себе.
— Вот как, дорогая? А может быть, вы меня, кроме того, еще и любите?
Она судорожно глотнула, но отступать было некуда. Неужели он никогда не узнает как сильно она любит его, какое для нее счастье просто сидеть рядом и что она чувствовала каждый раз, когда он заходил к ней в магазин?
— Думаю, да… люблю, — решилась она.
И тогда Адам ее поцеловал. Это получился неловкий поцелуй, но что-то он ему подсказал, и тогда Адам поцеловал ее снова, и на сей раз Викки уже не испытала ни малейшего неудобства. Она любила его больше, чем даже могла осознавать, и хотела, чтобы этот поцелуй длился вечно.
Наконец оторвавшись от Адама, Викки уткнулась лицом ему в плечо, чувствуя необыкновенное счастье от одного лишь прикосновения к нему, к его прекрасным блестящим волосам.
— И я так думаю, — проговорил он с улыбкой.
— Думаешь что? — прошептала она, все еще прижимаясь к Адаму.
— Что ты меня любишь. И я тоже люблю тебя, дорогая. Так что ситуация самая удовлетворительная, — опять улыбнулся он.
Викки осторожно подвинулась, все еще держа Адама за руку и удивляясь твердости его чутких пальцев.
— Да, — только и сказала она.
Уже темнело, когда они въезжали в Дамаск. Бродячие собаки все так же рыскали в поисках еды. Тут и там мерцали огоньки сказочных арабских домов. Но Викки больше не ощущала этот город чужим. Адам сидел рядом с ней, он был ее жизнью, и это было возвращение домой.