— Я знаю только одно… — раздраженно оборвала его Ева, — что если ваши рассуждения об отсутствии пробок продлятся еще несколько минут, то они наверняка образуются.

Опасливо покосившись на сердитую пассажирку, водитель наконец нажал педаль газа. Ева откинулась на спинку, машинально разглядывая мелькавшие за окном тротуары и здания. От терзавшей ее еще несколько минут назад печали теперь не осталось и следа. Она была настроена на разгром апартаментов Марселя, и все ее устремления были подчинены обдумыванию стратегии и тактики предстоящих боевых действий.

Едва автомобиль успел притормозить возле отеля, как Ева выскочила на улицу, оставив на сиденье первую попавшуюся в кошельке купюру, которую даже толком не рассмотрела. Увидев обозначенные на ней цифры, водитель удивленно присвистнул, но Ева была уже далеко. Влетев в услужливо распахнутые перед ней швейцаром двери, она бросилась к стойке портье.

— Синьор Вернье уже вернулся? — нетерпеливо поинтересовалась она.

— Нет, синьорина, — степенно ответил усатый портье, окидывая ее равнодушным взглядом, но затем, видимо узнав в ней утреннюю гостью Марселя, спросил с услужливой улыбкой: — Вы где-то разминулись с ним?

Да, на его счастье, мысленно ответила ему Ева. Вслух же непринужденно бросила:

— Ничего, я подожду здесь, в холле.

Она расположилась в большом мягком кресле, выполненном в форме груши. Закинув ногу на ногу, Ева принялась листать лежавшие на стеклянной столешнице модные журналы.

Пусть только явится, ручаюсь, он пожалеет о том, что вообще приехал в наш город, думала она, нервно перелистывая глянцевые страницы. А вчерашнее падение, в результате которого он порезал руку, покажется ему просто праздничным фейерверком в виде разноцветных стекляшек, когда я доберусь до мебели в его апартаментах.

Ева некоторое время продолжала листать журнал, с надеждой поглядывая в сторону дверей, но по мере того, как проходила минута за минутой, надежда в ее взгляде постепенно угасала, уступая место очередному за сегодняшний день разочарованию.

Что ж, ничего не поделаешь. Придется отложить разгром на некоторое время, подумала она, взглянув на часы. Не сидеть же мне здесь до позднего вечера. Может, у него сегодня запланирована экскурсия по ночным клубам.

Отложив журнал в сторону, она решительно поднялась с кресла и, приблизившись к портье, попросила, лучезарно улыбаясь:

— Будьте добры, передайте, пожалуйста, синьору Вернье, когда он вернется, чтобы он готовился к новой оплате счета.

Тот ответил услужливым кивком.

— Хорошо, синьорина, я обязательно передам. Только… вы уверены, что он поймет, о чем идет речь?

Улыбка Евы стала шире.

— Ни секунды в этом не сомневаюсь. Но, если все же понадобятся уточнения, скажите, что на этот раз ему придется оплачивать уже мой погром. — Одарив портье на прощание еще одной лучезарной улыбкой, она вышла из отеля.

Пусть не думает, что этот обман пройдет ему даром, с удовлетворением подумала она, сев в остановившееся неподалеку такси. Может, я, конечно, зря оставила для него это предупреждение. Только как бы он не готовился к встрече со мной, грандиозного скандала ему избежать не удастся.

Когда такси притормозило возле ее дома, Ева принялась лихорадочно осматривать многочисленные отделения замшевого кошелька, но, так и не найдя денег ни в одном из них, устремила на водителя растерянный взгляд.

— Знаете, я уверена, что они были здесь.

— Я не так в этом уверен, синьорина, — строго откликнулся тот.

Если признаться честно, то теперь и я тоже, мысленно заметила Ева. Особенно после всех этих похождений.

— Я обязательно с вами расплачусь, — заверила его Ева. — Только поднимусь в свою квартиру. — Она сделала жест в сторону окон на третьем этаже.

— Не выйдет, — все так же строго перебил ее водитель. — Знаю я таких аферисток. Или платите сейчас, или будем разбираться в полиции.

Вот дьявол! — разгневанно воскликнула про себя Ева. Везет же мне в последнее время на разного рода болванов!

Машинально ощупав карманы, она вдруг услышала хруст купюр. Бросив на водителя победоносный взгляд, она помахала перед его носом смятыми деньгами.

— Прошу вас, — с преувеличенной вежливостью проговорила она, протягивая их ему. — Сдачу можете потратить на изучение правил хорошего тона.

И куда могли подеваться те сто евро, которые уже несколько дней лежали в моем кошельке? — недоуменно размышляла Ева, поднимаясь по лестнице. Нет, этот лиможский псих абсолютно точно сведет меня с ума. Я даже не помню, на что потратила деньги. А ведь это была последняя имевшаяся у меня наличность. Придется прямо сейчас спуститься к банкомату.

Забрав из дома кредитную карту, Ева направилась к кондитерской, неподалеку от которой находился банкомат. Когда через некоторое время он выдал требуемые ею пятьсот евро и Ева уже протянула руку, чтобы забрать купюры, их тут же ловко выхватила из-за ее спины чужая рука. Стремительно обернувшись к наглецу, чтобы любой ценой отобрать у него так бесцеремонно похищенные деньги, Ева тотчас узнала, что этим наглецом является не кто иной, как… Марсель Вернье. Несколько секунд она не двигалась с места, изумленно уставившись на него, затем решительно сделала несколько шагов вперед, намереваясь привести свой первоначальный план в исполнение. Но Марсель так же ловко спрятал деньги в карман брюк. Ева почувствовала, как у нее буквально перехватило дыхание от подобного нахальства.

— Что ты себе позволяешь?! Кем ты себя возомнил?! — возмущенно воскликнула она. — Ты думаешь, если твой отец лиможский фарфорщик, так тебе все позволено?! Отдай немедленно мои деньги!

Марсель недоуменно пожал плечами.

— С чего вдруг? У меня нет ни малейшего желания расставаться с ними.

— Ах так?! Ну ладно. Тогда я их сама отберу у тебя. И не надейся, что у меня не хватит на это смелости, — предупредила Ева, приближаясь к нему еще на несколько шагов.

— Я надеюсь лишь на то, что благоразумия у тебя ничуть не меньше, чем смелости, — спокойно откликнулся Марсель. — Ведь не станешь же ты прямо здесь, посреди улицы, воровать мои деньги? — сделав ударение на слове «мои», он выразительно похлопал себя по заднему карману неизменных клоунских брюк.

— Воровать?! Твои деньги?! — опешила Ева. — И у тебя поворачивается язык произносить эту гнусную ложь?

Марсель развел руками.

— А что ты хотела? Конечно, они теперь мои. Я забрал их в качестве аванса, чтобы оплатить расходы за погром, который ты грозишься у меня устроить. К чему дожидаться вмешательства полиции? Ведь все можно решить мирным путем.

— Мирным путем?! Ты говоришь о мире после того, как сам же спровоцировал меня на крайние меры?! После того, как оклеветал меня в глазах Винченцо и хладнокровно солгал мне, будто он вовсе даже не звонил?!

— Но неужели ты не догадываешься, зачем я это сделал? — окинув Еву испытующим взглядом, тихо спросил Марсель.

— Чтобы я стала участницей придуманного тобою спектакля! — нетерпеливо выпалила Ева. — Как и сегодня в переулке, где за нами подглядывала твоя девица.

— Она не моя, — поспешно возразил Марсель.

— Ну конечно, другого ответа я и не ждала, — иронично откликнулась Ева. — Ты забыл поклясться, что никогда не был с нею знаком и вообще видел ее первый раз в жизни.

Марсель немного помолчал, сосредоточенно разглядывая свои кроссовки, затем все так же тихо проговорил:

— Я не понимаю, о ком ты говоришь. Я не заметил в том переулке никакой девицы.

— Ах вот как?! — угрожающим тоном протянула Ева. — Значит, это не от нее ты бежал из кафе словно умалишенный? И целовал меня вовсе не для того, чтобы вызвать ее ревность?! Ты считаешь, что можешь безнаказанно водить меня за нос? Что вправе клеветать на меня моим близким людям, когда тебе вздумается?!

— Твоим любовникам, ты хотела сказать! — вдруг вспылил Марсель. — Потому что этот пресловутый Винченцо вовсе не входит в число твоих близких людей.

— Да какое тебе дело до того, кем он мне доводится?! — разъяренно прокричала Ева, обратив на себя внимание нескольких прохожих, которые смерили их с Марселем удивленными взглядами.