— Обещаю, — говорит Джимми. — Если, конечно, Терри не убьет меня. — Смеется.

— За что это? — изумленно спрашиваю я.

— За то, что я пытался ухаживать за тобой, — просто объясняет Джимми. — И за то, что сейчас ты не с ним, а опять со мной.

Вспоминаю, что, дабы пощекотать нервы Терри, называла Джимми своей новой половиной, и усмехаюсь. Надо бы поскорее рассеять туман, чтобы между ними и правда не вспыхнуло драки.

— Не беспокойся, — уверяю я его. — Терри тебя не тронет, уж об этом я позабочусь.

Он поднимает бокал.

— Тогда за вечную не испорченную любовными драмами дружбу!

Смеюсь. Он в самом деле бесконечно мил и в самом деле мог бы завоевать мое сердце. Если бы оно не принадлежало Терри.

— За дружбу!

— Не забудь привезти мне флоридского вареного арахиса, — говорит Джимми почти веселым голосом, каким-то образом ухитрившись прогнать тоску.

С широкой улыбкой киваю.

— Привезу целых два фунта.

Мы чокаемся, скрепляя договоренность о бесконечной дружбе, и выпиваем до дна.

В понедельник я, окрыленная мыслями о предстоящем ужине с Терри, собираюсь на работу раньше времени и остающиеся до выхода десять минут решаю провести в обществе отца. Он сидит в очках, листая «Нью-Йорк пост» и потягивая кофе. Ему доставляет удовольствие никуда не спешить по утрам и спокойно знакомиться с последними новостями, поэтому он встает пораньше и доставляет себе такую радость.

Я тихонько сажусь напротив и заглядываю в газету, раскрытую на страницах, посвященных бизнес-новостям. Думаете, меня интересуют финансовые анализы? Ничуточки. Просто надо переключить на себя папино внимание и сделать это так, чтобы он подумал, будто сам отвлекся от обожаемых нудных статей.

— Чего это ты сегодня такая счастливая? — спрашивает он, не поднимая на меня глаз.

— Счастливая? — Я, стыдливо краснея, хихикаю. — Почему ты так решил?

— Сдается мне, виной тому отнюдь не Джимми, — произносит отец, пропуская мои слова мимо ушей и переводя на меня взгляд. — И даже не новая работа. А что, если не секрет? Или кто? — многозначительно добавляет он. — Неужели Каролина?

Гуще краснею и пытаюсь сдержать улыбку, но губы меня не слушаются и растягиваются сами собой. Признаться, я хотела повременить, рассказать отцу про Терри после, когда можно будет ни в чем не сомневаться, но молчать почти нет сил.

— Позавчера я… — Резко умолкаю — в прихожей в моей сумке звонит сотовый. — Прости! — Вскакиваю, объятая радостным предчувствием, и несусь прочь из кухни.

Когда мой взгляд падает на экранчик, телефон чуть не выскальзывает из руки. Кому скажи: чуть не прыгает от счастья, потому что звонит муж, с которым она развелась, ведь не поверят!

— Алло?

— Привет, — звучит из трубки бодрый голос Терри. — Я тебя не разбудил?

Усмехаюсь. Теперь я, если работаю в первую смену, встаю куда раньше, чем прежде.

— Ты что?! Я давным-давно не сплю.

— Звоню просто так, без причины, — сразу объясняет Терри. — Точнее, нет, причина есть, и немаловажная. По-моему, я успел соскучиться, — говорит он бесконечно знакомым мне и любимым дурашливо-нежным голосом.

У меня в душе распускаются цветы и заливаются трелями птицы. Наверное, я лишь в эту минуту до конца осознаю, что отец был прав. Что, дабы сохранить такую ценность — отношения с самым дорогим человеком, — стоило испробовать все возможные средства. Ничего, мысленно говорю себе. Судьба дает мне второй шанс. Уж им-то я непременно воспользуюсь!

— Такое чувство, что до вечера остается не несколько часов, а целых три жизни, — произносит Терри серьезным тоном.

— Мне тоже так кажется, — негромко, но с чувством отвечаю я.

— Правда?

— Да.

— Радость ты моя, ребенок.

Боже! Никто никогда в жизни не сумел бы назвать меня так просто и так ласково. Я тоже скучала! — рвется из сердца. По этому голосу, по «ребенку», по нас двоих. Но в горле стоит ком и говорить нельзя, а то я заплачу.

— Постарайся не опаздывать, — просит Терри.

— Постараюсь, — шепчу я.

В кухню я возвращаюсь бегом, вся сияя и не пытаясь это скрыть. Смотрю на часы.

— Ой, мне пора! Удачного тебе дня!

Целую изумленного отца, не заботясь о том, что, когда наклоняюсь к нему, жестоко мну его драгоценную газету, выпрямляюсь, в приступе беспредельного счастья секунду-другую кружу на месте, заливаюсь легким звонким смехом и бегу прочь.

До меня только на работе доходит, что я все перепутала и, когда договаривалась с Терри о встрече, подумала, что в понедельник у меня вторая смена. Получается, если бы не моя несобранность, мы могли бы встретиться хоть в три дня! И не пришлось бы так долго мучиться в разлуке.

Салон еще закрыт, и посетителей нет. Достаю телефон, собравшись позвонить Терри, но задумываюсь о том, что он наверняка уже наметил план на день, и о том, что быть навязчивой тоже не стоит. Вздыхаю и убираю трубку.

День проходит насыщенно, скучать не приходится ни минуты. Общаться с ухоженными клиентками легко и приятно, узнавать массу нового о секретах, помогающих сохранить здоровье, свежесть и молодость, намного интереснее, чем сидеть в безлюдном библиотечном зале.

Когда моя смена подходит к концу, приезжает Мэри. Мы с ней, конечно, еще не подруги, но, по-моему, нашли общий язык. Поэтому именно к ней я и обращаюсь за советом, хоть мне и очень неловко.

— А если мне понадобятся две недельки отпуска? В августе? Возможно это устроить? Или с работой придется проститься?

На лице Мэри не отражается ни недовольства, ни укора, ни осуждения. Она лишь пожимает плечами.

— С этим у нас без особых проблем. Эванс повторяет: лишь бы не было сбоев. А там договаривайтесь сами.

— В каком смысле? — спрашиваю я, не веря, что все так просто улаживается.

Мэри улыбается своей неподражаемой открытой улыбочкой. Надо бы этому у нее поучиться, отмечаю я. И в работе пригодится и просто в жизни.

— Договоришься, например, со мной, — объясняет она. — Я поработаю за тебя, а потом когда-нибудь и ты меня выручишь.

— Правда?! — Я вскидываю руки и от радости сжимаю кулаки. — Ты просто не представляешь, какую мне оказываешь услугу! От этой поездки зависит… — На секунду задумываюсь. — Да вся моя жизнь!

Мэри смеется.

— Если помогу, буду рада. Говоришь, в августе?

Хватаю сумку и достаю из нее билет, который до сих пор всюду ношу с собой.

— Вот! — Я трясу им в воздухе.

Мэри берет его и изучает.

— Флорида, — мечтательно протягивает она. — Эх, я бы тоже не отказалась! — Она корчит потешную гримасу. — Но в этом году я свой отпуск уже отгуляла. Ездили с бойфрендом в Венецию. А ты? Тоже полетишь с любимым? — Она кивает на билет.

— Да, — отвечаю я, преисполненная гордости и того особенного довольства, которое понятно лишь тем, кто не одинок.

После работы еду домой и только теперь обнаруживаю, что в сумке нет моей любимой помады. Задумываюсь. Я красилась ею в субботу, когда ездила к деду. Воспроизвожу в памяти события того вечера. Перед глазами вырисовывается полочка и зеркало, а в нем — мое собственное отражение. Ну конечно! Я оставила помаду в ванной, когда почти решила, что непременно должна вернуться к Терри, и помчалась припудрить нос.

До встречи с Терри еще почти пять часов. Я вполне успею съездить к деду, вернуться и подготовиться к свиданию. И перекусить можно будет вместе с ним. Одной скучно, а отец еще на работе.

Отправляюсь в Бруклин, в фастфудовском ресторанчике покупаю пиццу и без предупреждения еду в гости. Знаю, всегда лучше заранее позвонить, но очень близкие люди рады тебе всегда, и потом я уверена, что дед сейчас дома, а если и отлучился, то лишь до ближайшего магазина и скоро вернется.

Сознавать, что я для него до сих пор как родная внучка и что счастье Терри он не представляет без моего участия, волнительно и отрадно. Раздумываю о том, что теперь, когда я работаю посменно, вполне смогу навещать деда почаще. Буду приезжать к нему даже одна, как сейчас, если Терри будет слишком занят.