Надо как-то выходить из глупого положения. Меня вдруг посещает безумная мысль. Провожу по лбу рукой.

— Ужас. Представляешь, я в последнее время стала совсем рассеянной — думала, что уезжаю завтра.

Мы обе разражаемся смехом.

— Со мной тоже подобное случалось, — признается Мэри. — Однажды я, представь, поднялась в выходной, полностью собралась, выгуляла собаку и только когда села в машину, включила радио и услышала, какой сегодня день, вспомнила, что мне еще спать и спать!

Опять смеемся.

— Ну давай, дуй домой и быстрее собирайся! — говорит Мэри. — Насколько я помню, твой самолет что-то около трех дня. Еще успеешь!

Киваю. Ну и память! Мне бы такую! Впрочем, я на свою тоже никогда не жаловалась, но в последнее время все идет кувырком.

— Спасибо тебе. — Делаю шаг к выходу.

— Счастливо отдохнуть! — Мэри машет рукой.

— Постараюсь, — с улыбкой бормочу я, думая о том, что без Терри это будет не отдых, а полмесяца воспоминаний об утраченном счастье. И потуг изобрести достойный выход…

Все то время, пока я пряталась у Джимми, о поездке во Флориду всерьез не задумывалась. А в подсознании воспринимала ее как нечто утраченное, подобно возможности в ближайшем времени вернуться к Терри. Сегодня же внезапно приняла решение воспользоваться дедовым подарком и, раздумывая об этом по дороге домой, почему-то страшно волновалась.

До вылета еще масса времени, но собираюсь я в жуткой спешке, будто сильно опаздываю. Перед самым выходом звоню отцу.

— Пап, я уезжаю.

— Опять? — изумляется он.

— Да нет, не к Джимми. Во Флориду. Помнишь, я говорила, что дед купил нам билеты? — Может, их купил вовсе не он, мелькает в голове мысль, но вслух я ее не высказываю, больше не желая рассуждать на эту тему и кого-либо винить.

— Вы что, помирились с Терри? — осторожно интересуется папа.

Тяжело вздыхаю.

— Нет.

— Тогда с кем же ты поедешь?

— Одна.

У меня в душе вдруг шевелится странное ощущение. То ли предчувствие неожиданных перемен, то ли слабая надежда. Нет, подобного не может быть, говорю сама себе, злясь, что утешаюсь глупыми иллюзиями.

— Ну раз ты считаешь, что так надо… — не вполне уверенным голосом произносит отец. — Поезжай. И постарайся расслабиться, — более сердечно добавляет он.

— Угу, — отвечаю я.

Оставаться дома становится невыносимо. Что-то подсказывает мне, что там, в дороге, в суете аэропорта я наконец обрету покой, в котором так нуждаюсь. Вызываю такси и отправляюсь в путь.

В первые минуты оживленность аэропорта, напротив, нагоняет тоску. Мне живо представляется, что, если бы не моя глупость и горячность, тогда мы приехали бы сюда вместе с Терри, что строили бы планы, что-нибудь обсуждали, вспоминали прошлое…

Останавливаюсь посреди центрального зала, устало снимаю с плеча дорожную сумку и ставлю ее на пол. Мой взгляд случайно падает на мужчину, стоящего так же растерянно чуть поодаль, и мозг пронзает оглушительно звонкая мысль. Он! Мой муж!

Качаю головой, возражая самой себе. Моргаю, уверенная в том, что меня подводят глаза и разыгравшееся воображение. Даже мысленно смеюсь над собой и уже намереваюсь отвести взгляд, когда парень, до сих пор стоявший ко мне вполоборота, внезапно поворачивает голову.

Пораженная, я ахаю, неосознанно делаю шаг вперед, спотыкаюсь о собственную сумку и чуть не падаю. Терри в несколько прыжков подскакивает ко мне, резко тормозит и смотрит на меня так, будто я свалилась с потолка или возникла из-под земли.

— Джесси… — он задыхается от волнения, — это ты?! Ты мне не снишься?

Я настолько ошеломлена, что какое-то время не могу заставить себя говорить. На меня вдруг наваливается дикая слабость. Хочется обхватить мужа за шею, уткнуться ему в грудь и долго-долго плакать, безмолвно раскаиваясь, объясняясь в любви и давая обещания…

Но я стою и стою, глядя на него во все глаза и не видя больше никого вокруг. Он еще раз спрашивает, я ли это, потом порывисто привлекает меня к себе и горячо шепчет мне в самое ухо:

— Где же ты была, моя глупенькая, родная моя Джесси? Не представляешь себе, что со мной творилось. Честное слово, последнее время я не я. А комок несчастья, тревоги, отчаяния. Дурочка моя, ты все не так поняла…

В эти минуты, клянусь, я предельно счастлива быть глупенькой и дурочкой. Я и раньше все это любила, однако что-то пыталась доказать, не понимая, что борюсь против того, с чем не могу расстаться.

Терри шепчет и шепчет любовно-восторженные глупости, я слушаю их, как восхитительную музыку. Потом он умолкает, и мы обнявшись стоим молча. Мимо проходят потоки людей, неся каждый в своем сердце иную любовь — к другим мужчинам и другим женщинам.

— Что ты здесь делаешь? — наконец начиная приходить в себя, спрашиваю я.

Терри немного отстраняется, но не убирает рук с моей талии.

— Я… гм… — Он смущенно улыбается. — А ты?

Краснею. Что говорить? Следуя совету отца, прислушиваюсь к сердцу. Правду, подсказывает оно.

Действительно, думаю я. Самое время начать поистине новую жизнь. Хватит прятать чувства под маской недовольства и вспышками гнева, хватит выдавать себя не за ту, какая я есть, какой могу быть…

Прямо смотрю Терри в глаза. Они утомленные, в красных прожилках, но озарены счастьем. Боже, как я скучала по ним! До чего мне их не хватало!

— Ты же отдал мне билет во Флориду, — говорю я, чувствуя дивное умиротворение.

Терри улыбается.

— А свой оставил себе. Поэтому, невзирая на то что ты бесследно исчезла, давно решил поехать. Мне сердце подсказывало, что тут-то мы и встретимся! — Он ударяет себя по груди.

— Правда? — удивленно спрашиваю я. — Мне тоже что-то такое казалось.

Терри опять прижимает меня к себе.

— По сути, это естественно, — шепчет он. — Мы же одно целое. Разделить нас не смогут ни разводы, ни скандалы.

— Да, — так же шепотом отвечаю я.

Терри медленно отстраняется и пытливо всматривается мне в глаза.

— Ты правда… так считаешь? — спрашивает он.

Киваю, остро ощущая, что вот теперь, в эту самую минуту, наконец выхожу на верную тропу.

Терри крепче обхватывает меня, поднимает и кружит на месте.

— Значит, мы снова вместе? Значит, попробуем начать сначала? — опуская меня на пол, но неотрывно глядя мне в глаза, спрашивает он.

Мои глаза наполняются слезами, но я даже не пытаюсь удерживать их.

— Да, попробуем. И на сей раз все получится. Во всяком случае, я буду очень стараться…

— И я! — Терри ласково проводит рукой по моей щеке. — А с этой историей… с этим нашим планом…

Я хочу остановить его, хочу сказать, что теперь это все не важно, что многое поняла, но не могу говорить из-за сдавливающих горло слез.

— Понимаешь, я почувствовал, что обязан сделать что-то совершенно неожиданное, иначе все продолжалось бы, как шло, и бог знает чем бы закончилось…

Я только киваю, тем самым показывая, что в объяснениях нет нужды, но Терри продолжает:

— Я знал, что иду на огромный риск, поэтому и обратился за помощью к нашим. Они с большой готовностью откликнулись, потому что мы оба им очень дороги. Вот так все и вышло. — Он пожимает плечами.

Я делаю шаг к нему и без слов утыкаюсь в его грудь.

— К тому же всех нас беспокоили влюбленные взгляды этого твоего Джимми, — сдавленным голосом говорит Терри. — Каролина давно заявила: он совсем не для нее! И мы боялись, что ты с горя бросишься ему в объятия и будешь страдать с ним намного больше, чем со мной.

Поднимаю голову и с улыбкой смотрю на него.

— Значит, ты заревновал?

Терри с виноватым видом кивает.

— Еще и как! — Он пристально смотрит мне в глаза. — У вас с ним… что-нибудь было? Ты не шутила, когда называла его половиной?

Смеясь похлопываю его по груди.

— Успокойся! Поначалу Джимми пытался говорить о чувствах, но черту дозволенного не переступил ни разу.

— Правда?! — с надеждой и ликованием спрашивает Терри.