Ким наконец смущенно улыбнулась, впервые за вечер.

— Дурной викторианской мелодрамы? — прошептала она.

Конни усмехнулась.

— Очень дурной. Настолько дурной, что я, если хочешь, забуду даже, что ты упомянула о том, чтобы выйти замуж за Эдварда, и мы вернемся к такой скучной штуке, как просмотр отчета, который я тебе передала.

— Нет, как я уже говорила, мне нет смысла проверять деловую информацию, которую вы хотите передать папе. Моя специальность — жизненный цикл мухи цеце, а не найм рабочей силы.

Ким встала и нервно прошлась по кабинету.

— Конни, все, что вы сказали о моих планах познакомиться с Эдвардом Кампари, — правда. По крайней мере, чисто логически я понимаю, что вы правы. Но это меня не спасает. Подождите до вашего визита к отцу сегодня вечером, не читайте пока мне своих нравоучений. Он выглядит таким измученным, таким серым и усталым, словно ему жить надоело. — Ким потерла суставами пальцев уголки глаз и фыркнула. — Проклятие, у меня никогда не оказывается бумажной салфетки, когда она мне особенно нужна!

— Вот, возьми. — Конни протянула ей коробку салфеток. — Ким, ты блестящая студентка, красивая женщина и любящая дочь. Больше ты не черта не должна отцу.

— Может, и не должна, но могу же я сделать что-то для него, а?

— Но не такую безумную вещь, как обещание выйти за Эдварда Кампари… или любого другого мужчину, которого ты не любишь.

— Ну, может, и не замужество. А свидание? Я могла бы порадовать отца тем, что договорилась о свидании с мистером Кампари, тогда у него появится желание выздороветь. Как вы считаете, Конни? — Щеки Ким порозовели от восторга. — Черт, кого я дурачу? Пойти на свидание с Эдвардом Кампари никакая не жертва. Чудо, что за мужик!

— Ты так говоришь, словно знакома с ним.

— Да нет, только видела его по телеку. Это-то и завело папу вчера, знаете? В новостях по местному каналу сообщили о новом адвокате Антона Бригеля. Эдвард… мистер Кампари не только выглядел достаточно аппетитным, чтобы захотелось проглотить его, но и давал такие остроумные ответы на дурацкие вопросы журналистов, что я просто балдела. Папа заметил, что я была под впечатлением, и достал досье Эдварда. И разумеется, не мог понять, почему я не хочу ухватиться за возможность встретиться с таким мужиком. Папа принадлежит к поколению, которое считает: если женщина восхищается мужчиной, она должна желать замужества с ним.

С точки зрения здоровья Рудольфа идея свидания его дочери с Недом заслуживает внимания, вдруг сообразила Конни. При одной мысли о нем у нее все задрожало внутри. Все ее советы Ким до сих пор были серьезными, искренними, обоснованными и от всего сердца. Неожиданно сама мысль об устройстве свидания Ким с Эдди пробудила в ней ненужные эмоции. Как профессиональная служащая "Неограниченных услуг" она могла бы, разумеется, отказать в организации их встречи. Однако компания принадлежит Рудольфу, и после нескольких лет совместной работы Конни отлично понимала, что Ким не ошибается в психологии отца. В семейных делах Руд проявлял упрямство, а его мозг зациклился на образе жизни дочери. Его выздоровление вполне может ускориться, если он узнает, что его дочь встречается с таким привлекательным и завидным женихом, как Эдвард. И все бы чудесно и превосходно, только вот Конни совсем не хочется устраивать им свидание…

— Мистер Кампари обратился в нашу компанию с просьбой предоставить ему наши профессиональные услуги, — наконец заговорила она. — Он желает познакомиться с потенциальными невестами, и я считаю несправедливым и даже неэтичным устраивать его свидание с тобой, заранее зная, что о супружестве не может быть и речи.

Конни высказывала обоснованное возражение, но все же заерзала на стуле, сознавая, что не до конца честна. Где-то внутри ее покалывало опасение, что Эдди и Ким могут обнаружить родство душ и в самом деле решат пожениться. Но сама перспектива их бракосочетания привела Конни в трепет. Просто потому, что они совершенно несовместимы, уверила она себя, а вовсе не по другим, более личным причинам.

Ким умоляюще наклонилась вперед.

— Конни, позвоните ему и договоритесь о свидании. Обещаю быть честной с ним с первой минуты встречи. Я скажу ему, что не хочу замуж и что согласилась на свидание только из-за состояния здоровья папы. А там посмотрим.

— Я позвоню Эдварду, но должна буду сразу сказать ему правду, — после паузы ответила Конни. — Я не стану представлять тебя серьезной кандидаткой в супруги, поскольку ты таковой не являешься.

— Тогда что вы скажете? Что я хочу свидания с ним, но не уверена насчет брака?

— Я расскажу ему о сердечном приступе отца и о твоей надежде на то, что Рудольф выздоровеет быстрее, узнав, что ты встречаешься с Эдвардом. Это лучшее, что я могу предложить тебе, Ким. Согласна?

Ким встала.

— Согласна. И спасибо, Конни, за отзывчивость. Папа всегда называл вас одной из немногих проницательных и одновременно добросердечных людей, которых он знал. Теперь я понимаю, что он имел в виду.

Комплимент всегда приятен, и Конни была бы не против заслужить его. Но в данный момент она с трудом могла вообразить кого-либо, менее заслуживающего такого комплимента. По правде говоря, она совершенно ничего не понимала в своих чувствах к Эдварду Кампари, но точно знала, что не питала того тепла к Ким, которое должна была бы питать. У нее горели щеки. Она встала, надеясь, что не выглядит такой смущенной и виноватой, какой себя чувствовала.

— Рудди полагает, что другие обладают теми же качествами, что и он, — сказала она. — Не рассчитывай особенно на это свидание с мистером Кампари, Ким.

— Не буду, — ответила та, но ее сверкающие глаза выдали обман.

Конни вздохнула, почувствовала себя столетней старухой.

— Я свяжусь с тобой завтра и дам тебе знать.

— Я очень ценю вашу помощь.

— Не за что меня благодарить, — улыбнулась Конни, сознавая собственное лицемерие. Эдвард, слава Богу, редко отвечает сам на телефонные звонки в течение рабочего дня, а это значило, что в ее распоряжении есть еще час до того, когда ей придется собраться с духом, чтобы говорить с ним впервые после их неприятного прощания прошлой ночью. И в предстоящем разговоре ей надо быть деловой и убедить его в том, какая Ким славная, умная и привлекательная и как ему необходимо встретиться с ней. Эта перспектива наполнила ее унынием.

Две недели назад Конни считала, что в целом свете не найдется темы, которую ей трудно было бы обсуждать с Недом. За последние дни она начала задаваться вопросом, не верно ли как раз противоположное. Есть ли хоть одна тема, которую они с ним могли бы обсудить так, чтобы ее сердце не забилось вдвое быстрее обычного.

Жизнь, решила она, подавляя вздох, иногда такая бестолковая.

В контору Неда она позвонила в шесть, перед самым уходом в клинику к Рудольфу. Алиса добилась невозможного — говорила еще более недружелюбно, чем обычно. Ее непреклонный ответ напомнил Конни, что она так ни разу и не спросила Неда, почему его секретарша так не любит ее.

— Эдвард с клиентом, мисс Майерс, и у него расписано все время вплоть до семи вечера. — И после четырех лет она так и не научилась называть Конни по имени. — Дело Бригеля отнимает слишком много времени.

Как всегда, Конни стала, запинаясь, извиняться. Как всегда, она пыталась понять, как Алиса ухитряется заставить ее чувствовать себя такой виноватой.

— Попробую дозвониться ему домой. Это очень важно, поэтому предупредите его, пожалуйста, чтобы он ждал моего звонка в девять тридцать или в десять.

— У вас все важно… — проворчала Алиса.

Впервые эта женщина была откровенно груба, и Конни решила, что лучшего момента, чтобы потребовать объяснения такой враждебности, не будет.

— Знаете, Алиса, я не считаю вас невежливой или негодной секретаршей, вы умеете любезно разговаривать по телефону, если захотите. Так не будете ли вы столь же любезны сказать, что я такого наделала, чтобы вы так невзлюбили меня?