Будильник опять остановил работу. За пятнадцать минут она должна вымыть кисти и выйти из здания. Секретарша Фрэнка дала специальную карточку для охраны. Но нужно было ее заранее оставить на выходе, а Кэрол не сделала этого. Она быстро сгребла кисти и помчалась в туалет. Ну почему она не удержалась от соблазна и не ушла в пять тридцать? Зачем она переставила будильник?

Но все же она успела и вышла из служебного выхода в двадцать минут восьмого.

Автобус должен был подойти только минут через пятнадцать. За это время она уже пройдет половину пути. И Кэрол зашагала вперед.

Машина с мощными фарами настигла ее своим лучом. Ощутив вдруг свое одиночество и уязвимость на полуосвещенной улице, Кэрол испугалась. Почему все-таки она не ушла вместе с остальными? Окошко со стороны водителя с жужжанием опустилось вниз, и она услышала голос Фрэнка. Сердце подскочило от радости, напряжение спало.

— Ты только сейчас ушла? Забирайся, я подвезу тебя.

Как здорово, что она его встретила! В машине было тепло, она с комфортом устроилась на мягком сиденье. Его лицо было в тени, никак не удавалось разглядеть выражение глаз. Кэрол сделала над собой усилие, чтобы казаться спокойной.

— Я велел уходить в пять тридцать! Мне не нравится, что ты возвращаешься домой одна в темноте.

— Вчера я ушла рано. А сегодня — как только зазвонил будильник. А ты собирался поработать?

— Немного. Я прилетел полчаса назад.

— Проблемы? Ты выглядишь усталым который день. Продолжай в том же духе, и скоро тебе понадобится лесничий — считать круги под глазами! — Она не видела, как блеснули его зубы в улыбке. — Не стоит так переутомляться, Фрэнк!

— Вы только послушайте, кто это говорит! — Он дотронулся до завитка на ее виске, который качнулся, как пружинка. — Согласен на все, только вместе с тобой. Хотя, если честно, ты безумно отвлекаешь меня!

— Я! Почему?

В его признании прозвучало восхищение.

— Потому что я только о тебе и думаю. Вспоминаю… Правда, от тебя поддержки, как от кусачего крокодила… — Он улыбнулся. — У меня не было намерения жениться еще несколько лет. Сначала — дело!

— Значит, для тебя будущая жена — красивое дополнение к удачливому мужу? Элегантная, любезная партнерша для сна, а не равноправная личность?

— Спустись на землю, — усмехнулся Фрэнк. — Я собираюсь жениться на женщине, которую люблю и которая любит меня. Равноправное партнерство? Я буду нежно заботиться о ней, хочу иметь детей… но прежде должен подумать о будущем, должен затратить время и осуществить свои идеи.

— Деньги! — Она вздохнула. — Сколько ты можешь потратить? Сколько домов тебе нужно для жилья? Сколько еды можешь съесть?

— Я не для этого работаю.

— Не для этого?

Пары злости заклубились между ними.

— Послушай, Кэрол! Я честолюбив. Хочу расширить, вырастить фирму Геттисона. Если этого не сделать, мы не сможем конкурировать. Торговля сейчас гораздо сложнее, чем раньше. Я ответственен за жизненный уровень моих служащих. Многие из них всю жизнь трудятся в нашей компании. Мы уже повернули за угол, но впереди еще длинный путь. Для меня это жизненный вызов, задача, требующая воли и ума. Мне нужно забрать кое-какие бумаги. Зайдешь со мной на пару минут или подождешь в машине?

— Я подожду здесь.

Он захлопнул дверь.

Опять это случилось. Кэрол загоревала. Ну почему они ранят друг друга острыми, как ножи, словами? Она была такая счастливая, когда увидела его… И он появился, чтобы встретиться с ней. У Кэрол опустились плечи от расстройства. Разница между ними слишком глубока. Что это за близость, которая ведет к постоянным конфликтам? Может быть, уйти, пока она еще сохраняет свою независимость? Через десять минут автобус будет у остановки на углу. Она достала из сумки листок, чтобы написать ему записку. Фрэнк вернулся как раз в тот момент, когда она пыталась пристроить ее на руле.

— Я надеюсь, это не любовное письмо? — спросил он.

— Я решила поехать на автобусе, — голос был тих, почти как шепот. — Это легче, чем ссориться с тобой.

Она откинулась назад, отчаянно пытаясь защититься от него. Сердце колотилось, тревожно отстукивая ритм. Она была близка к тому, чтобы разрыдаться, но удерживала нежность его ускользающего взгляда.

Прикосновение чутких пальцев к щекам было легким. Кэрол ждала поцелуя, но он продолжал нежно гладить ее. Провел по бровям, по щекам и подбородку, наконец дотронулся до губ. Медленно-медленно очертил изогнутый контур рта, тревожа лаской, пока она не задрожала. Руки сжали ее подбородок, он коснулся ее щеки и поцеловал ее. Губы тепло, мягко и властно вдавились в губы Кэрол, даря радость, добиваясь, побеждая, соблазняя… Вокруг разлилась утренняя заря, танцующая, вспыхивающая, блещущая красками… Ошеломленная, она ответила на его поцелуй своим — желающим, дающим… В истоме прошептала его имя. Поцелуи вспыхивали на ее щеках, веках, на мочках ушей, и тихий стон экстаза вырвался у девушки.

— Да, ты права! — голос Фрэнка был глухим и низким от страсти. Он нежно отпустил ее, поправил сбившиеся кудри. — Не стоит любить друг друга в машине… — голос прервался. — Я отвезу тебя к себе домой.

Кэрол осознала вдруг, что он ничего не понял. Или напротив, все понял? Ведь если быть честной, то следует признать, что Фрэнк прав. Они хотят друг друга. Его поцелуи так чувственны! Она и раньше целовалась, но разве сравнишь бурный поток с тихой излучиной? С Фрэнком страсть уносила ее стремительно! Желание вело их к опасной близости, к безбрежному океану. Все случилось слишком быстро. Она не готова любить его! Для нее физическая близость — это абсолютное обязательство, для него — короткое удовольствие, физическая разрядка. С широко распахнутыми глазами, припухшими чувственными губами Кэрол покачала головой:

— Нет, Фрэнк, не стоит. Мы слишком разные.

— Разные, но подходящие. Мужчина и женщина. Две половинки целого. — Он снова тронул пальцами ее губы. — Твой поцелуй, как вино из одуванчиков, золотое, искрящееся, возбуждающее…

— Нет! — Кэрол задохнулась, не в состоянии больше разговаривать. Картины любовной страсти, где Фрэнк с нею, но и с другими женщинами, вспыхивали в ее голове. Она — временный каприз, прихоть, недолговечный одуванчик. А он более привычен к орхидеям и отбрасывает их прочь, когда они перестают доставлять ему удовольствие. Кэрол задрожала, вспомнив разрыв родителей… Отец, кричащий, что не может устоять, чтобы не сорвать новый цветочек… Истерические обвинения и рыдания матери, ее мучения и боль. Опять отец, говорящий, что это ничего не значит… Утром его уже не было… волшебного, смеющегося отца. Она ждала, что он вернется, как делал всегда, не понимая, что он не вернется больше никогда…

Кэрол почувствовала привычный желудочный спазм и тошноту. Она не могла смотреть на Фрэнка.

— Я не могу. У тебя уже есть партнерша. Я видела вас вместе в кафетерии. Она — прелесть.

— Все женщины, с которыми я имею дело, красивые создания. — Он поддразнивал ее, глаза его искрились от смеха. — Я встречаюсь с прекрасными женщинами. Конечно, я люблю их. А они любят меня!

Кэрол казалось, что она слышит разговор отца. Тот же насмешливый тон, те же легкость и непонимание. Ощущение было такое, будто ей раздирали все внутренности.

— Ты же обещал, что оставишь меня в покое.

— Я прочел разрешение в твоих глазах, — он пристально посмотрел на Кэрол, — я ошибся? Ты побледнела…

Кэрол расстроилась. Она не сможет объяснить. Фрэнку этого не понять. Как рассказать ему об отце? О его неверности, дезертирстве… Чернота засасывала ее, зашумело в ушах, во рту появился кислый, тошнотворный вкус. Желудок выворачивало. Нужно немедленно выйти из машины. Она не может… Нет, только не это… не перед Фрэнком… Но ничего не произошло. Дрожащая, застывшая Кэрол вытерла рот платком.

— Теперь ты выглядишь лучше, Кэрол! Садись, я отвезу тебя домой. К тебе домой. Ты ведь этого хочешь, да?

— Да, Фрэнк. Я уже в порядке.

Ей было восемь лет, когда она дала себе слово не доверять ни одному мужчине, пока не найдет надежного. Такого, который держит свои обещания.