— Пожалуйста… сейчас!.. — простонала Вероника.

— Сейчас, — согласился он.

Ощущение было захватывающим. Вероника закричала бы от удовольствия, но Деймон припал к ее губам жадным поцелуем, из-за чего ее внезапный, невероятно сильный оргазм известил о себе только всхлипом. Вероника закрыла глаза, купаясь в блаженстве. Какой же он все-таки нежный!

Деймон проникал в нее все глубже. Тело Вероники раскрылось, как цветок в жаркий день. Ощущение было изысканное и грубое, радостное, жестокое и восхитительное одновременно.

Глаза у Деймона были глубокие и жаркие, как вулкан. Его напор, его мужская жадность завораживали. Вероника не могла отвести взгляда от Деймона, даже когда налетел ее второй, неистовый оргазм. Деймон тоже расслабился, и они исторгли лаву вместе, пылая, тая, опаляя друг друга жаром, который иссушал их души. Они глубоко и неровно дышали, изнеможенные бурей своего слияния, лежа в объятиях друг друга, ослабевшие от пресыщения.

Текли минуты. Вероника лежала неподвижно, почти ощущая, как вращается под ней Земля. По небу плыли кучевые облака, похожие на взбитые сливки.

— Мяу! — Вероника по-кошачьи потянулась и, подняв ногу, закинула ее на бедро Деймона.

Он обнял ее и рассмеялся.

— Вот именно такой я тебя всегда и хотел. Чтобы ты мурлыкала, как котенок.

— Не очень-то задавайся. — Вероника слегка царапнула его грудь сверху вниз. — У меня и когти есть!

— Ладно, не котенок. Здоровенная противная кошара!

— Все-то ты знаешь, красавчик.

Она удивилась, как трудно сохранять игривый тон, когда пробуждаются чувства. Может, она зря так долго продолжала их игру. То, что должно было быть только сексом, стало…

Вероника прикусила губу. Заниматься любовью еще куда ни шло, но полюбить… Неужели она полюбила? Она не это обещала Деймону. И, разумеется, не это обещала себе.

Раздраженная тем, в каком направлении потекли ее мысли, растревоженная глупыми, недостойными чувствами, просочившимися в ее циничное сердце, затуманившими ее мозг, она положила ладонь между ног Деймона и сжала. Сжала самую малость сильнее, чем нужно — просто потому, что хотела на ком-то выместить злость.

— Аккуратнее, — предостерег Деймон.

Вероника опять сжала руку и усмехнулась, заметив, что глаза у него уже не такие сонные.

— По-моему, я победила, Джефферсон.

— Как сказать, — прорычал он.

— Как сказать, — согласилась она, приподнимаясь на локте. Наклонилась и звонко поцеловала его. Ее волосы окружили их лица волнистым занавесом. Она слегка засосала его нижнюю губу, потом лизнула неглубокую ямочку на подбородке.

— Мо-о-ой! — протянула Вероника, осыпая быстрыми поцелуями его лицо и шею.

— Я думал, мы разрешили этот вопрос к обоюдному удовлетворению. Буквально.

Вероника выпрямилась, отбросив волосы назад.

— Ты меня взял, — высокомерно напомнила она. — Поимел. Пометил свою территорию, как дикарь.

Он посмотрел на ее обнаженные груди, приподнятые вырезом платья. Бледную кожу вокруг смугло-розовых ареол испещряли следы грубых поцелуев.

— Думаю, здесь ты права, — задыхаясь, проговорил Деймон.

Орган, который она держала в руке, увеличился, стал твердым. Вероника улыбнулась и принялась ласкать его — грубо, почти безжалостно. И остановилась, почувствовав, что Деймон готов взорваться.

— Ну давай же, — сказал он сквозь стиснутые зубы грубым, почти неузнаваемым голосом.

Вероника отчетливо услышала повелительную барабанную дробь сердца. Она больше не ощущала себя мягкой, слабой, сентиментальной. Она чувствовала… что все под контролем. Удовлетворить их обоюдное плотское желание будет просто, если она согласится не обращать внимания на то, как это отражается на ее чувствах.

— Давай! — стонал Деймон. — Ну же!

Вероника пожала плечами и спокойно обронила:

— Я еще не решила, довести ли тебя до конца.

— Я за тебя решил! Сядь верхом.

Вот мерзавец! Именно этого она и хотела, представляя, что в этой позиции главной будет она. Она ни за что не простит Деймону, что он обернул в свою пользу ее желания!

Задумчиво склонив голову, Вероника еще раз сжала руку.

— Я не совсем поняла указания.

Деймон задыхался.

— Делай же что-нибудь, а то будет поздно!

Ладно-ладно. Намучаешься ты у меня, пока дашь то, что мне нужно. Она отпустила его и нависла над ним, нарочно касаясь сосками его вздымающейся груди.

— Да кто ты такой, чтобы приказывать мне? Я с тобой сделаю, что захочу, Джефферсон. — Она полюбовалась его напряженным лицом и добавила: — И так ме-е-е-едленно, как захочу!

Мгновение спустя Деймон обхватил ее руками за талию и снял ее с себя легко, как куклу, прижал ее к земле и, не давая ей пошевелиться, навалился всем своим весом.

— Поздно, моя милая!

И Вероника отдалась жаркому порыву наслаждения, ее сердце лихорадочно билось, губы беззвучно шевелились: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

— Ты хорошо поняла указания. Ты хочешь этого, правда?

Она зажмурилась и качнулась к нему, ожидая, когда Деймон нырнет в нее. Она хотела, чтобы он проглотил ее.

Получившееся глубокое, медленное проникновение было великолепно. Как и замыслила природа, думала Вероника, отдаваясь дикому, мучительному наслаждению. Ее кости плавились, все тело дрожало и дергалось, она находилась на грани прострации. Что за безумие! Какое пронизывающее блаженство!

Когда успокоилось ее тело, Вероника начала замечать другие желания, которые раньше были подавлены страстью. Теперь эти желания усилились. Вероника вздрогнула. Все это — предательская слабость, из-за которой она хотела свернуться клубочком в его мужественных руках — счастливая, удовлетворенная, доверяющая без оглядки.

Деймон следил за выражением ее лица. Возможно, читал все ее мысли. Вероника смежила веки, не готовая отдать ему и это. А то останется совсем безоружной.

Он крепко прижал ее к себе, поцеловал и сказал нежно:

— Ты отдала мне свое тело. Когда ты впустишь меня в свое сердце?

Она молча обхватила его руками и прижалась щекой к его теплой шее, зная, что он не ждет ответа. Пока не ждет.

Вероника Филдинг считала себя счастливицей.

Ее третий десяток был бурным — время неугомонного поиска. Около двух лет назад Кейси шокировала всех своих знакомых — и особенно Веронику — сообщением о том, что станет матерью. Вероника запаниковала. Уж если Кейси, краса и гордость лондонской богемы, уступила потребности свить гнездышко, то что сказать о ней самой? И однажды, вернувшись рано утром с очередной затянувшейся вечеринки, она бросила задавать себе вечные вопросы: куда я иду? и что буду делать, когда туда приду?

В то утро к Веронике пришло решение. Ей не нужны для счастья ни слава, ни состояние, ни связанная с ними суета. Все, чего она на самом деле хочет, — спокойно жить и плодотворно работать. Чтобы ее уважали как художника, а не как тусовочную девочку со знаменитой фамилией. И к черту отца с его убийственной критикой и мрачными предсказаниями!

Скоро, вспомнив восхитительный летний отдых в Шотландии, Вероника отказалась от городской жизни, переехав в деревню. И отказалась от мужчин. Главным образом, из-за отсутствия выбора: вокруг было не так уж много холостяков, да и те обхаживали потенциальных жен.

Оказалось, что отшельническая жизнь Веронике вполне по душе. У нее есть домик, друзья, родные и, конечно, искусство. А теперь еще и Деймон Джефферсон.

Нет только любви и семьи.

И не надо, сказала себе Вероника. Любовь эфемерна, как пригоршня воды. Сколько раз она наблюдала, как ее друзья боролись, чтобы удержать любовь, утекающую между пальцев, как они ни старались сохранить каждую капельку… Нет уж, лучше разжать пальцы и потянуться за чем-нибудь более существенным, более достижимым, более реальным. Вроде солидной карьеры, надежного дома и регулярных выходных с по-настоящему опытным любовником. Этого любой женщине хватит.

Улыбаясь своим мыслям, Вероника искоса посмотрела на Деймона. Ей в самом деле повезло! Не многим женщинам достается такое… такое удовлетворение.