Барон посмотрел вверх и увидел прекрасно сохранившийся барельеф. На нем человек в причудливых доспехах и прямоугольным щитом выставил свое копье навстречу противнику: огромному косматому существу с дубиной в передних лапах. За спиной человека были изображены диковинные создания, выглядывающие из-за подобия колонны.

- Так они представляли потомках наших предков, Седрик, - голос Эбнера за спиной заставил барона невольно содрогнуться, - хотя это все и крайне лживо. - При этих советник сделал жест рукой в сторону изображения получеловека - полузверя с дубиной, атаковавшего воина. - Племена, населявшие эти земли давным-давно, превосходили по своему развитию все легионы в своей совокупности. Тот, кто научился обрабатывать металл раньше других, по праву может считать себя наследником Империи. Но никто не может отнять право на оправдание своих поступков, особенно через искусство.

Из туннеля подул легкий ветерок. Седрик поежился. В те моменты, когда Эбнер не брал свой посох, а вследствие этого передвигался бесшумно, барон чувствовал себя некомфортно. И несмотря на то, что все эмоции и мысли Дика были старику словно книга, Седрик неожиданно для себя вновь принял суровый вид.

- Время уходит, дядюшка Эбнер! Немедленно зови моих людей, чтобы мы смогли войти в этот проклятый туннель. И пусть зажигают факелы. Кажется, уже через несколько щагов я увижу то, о чем ты рассказывал мне с самого детства!

- Будет исполнено, мой господин! - Склонился в поклоне Эбнер, но тут же произнес повелительным тоном: - Терпение - одна из величайших добродетелей, помните это!

- Да я... - Седрик передумал отвечать и только тяжело вздохнул. В это время фигура Эбнера уже скрылась в проеме двери крепости.

Уже через несколько секунд раздался звучный голос Лотара о продолжении пути, и воздух наполнился дымом от зажигаемых факелов. Сладкой волной по телу барона пробежало легкое волнение, и на этот раз он не спешил броситься в туннель первым. Наблюдая за тем, как солдаты гарнизона поочередно скрываются в черном проходе, спеша успеть за преподобным Йоханом, Седрику неожиданно пришли в голову события прошедшего вечера. Наконец и он нырнул в туннель, полностью отдавши себя охватившим размышлениям.

Дверь старой башни скрипнула и распахнулась. Огонь свечи, пригибаясь перед встречным потоком воздуха, перемещался по комнате до тех пор, пока не наполнил собой все светильники, находившиеся здесь. Лишь только после этого действа стало возможным разглядеть убранство этого воистину странного и местами жутковатого помещения.

Стены комнаты были полностью исписаны углем. Даже образованному человеку был бы непонятен язык написанного, равно как и сопровождающие текст рисунки, представляющие из себя запутанные схемы, похожие одновременно как на научные чертежи, так и на колдовские ритуальные указания. Вдоль стен в несколько рядов были расположены полки, прогнувшихся под весом пухлых томов всевозможных книг вперемежку с чучелами птиц и мелких животных. Особое внимание заслуживал стол, находящийся посредине комнаты. Он был заставлен вычурными сосудами и пробирками, соединенными между собой. Дно этих склянок было слегка закопчено: вероятней всего их подвергали воздействию огня. Рядом с настольными весами и пузырьками покоились равномерно насыпанные кучки сероватого порошка. Настольная композиция завершалась чернильницей и большим листом бумаги с нарисованным на ней планом какого-то сооружения. Во избежание изгибов этот лист находился под округлым предметом, неясные очертания которого не позволяли его разглядеть.

Каково было бы удивление человека, вошедшего сюда, и увидевшего сей предмет вблизи, ведь это был подлинный человеческий череп! Конечно, людские останки на улицах не были редкостью тех лет, но народ, увлеченно внимающий проповедям пастырей церкви о греховной сущности магов и ведьм, потерял бы дар речи, очутившись здесь. Но барон Седрик Дик не относился к числу подобных личностей.

- Знаешь, Эбнер, в твоем жилище так ничего и не изменилось с тех пор, как я покинул Хермелирд. Хорошо помню те времена, когда еще мальчишкой игрался среди этой дьявольской утвари!

- Времени никогда не стереть из моей памяти те счастливые годы, господин. - Эбнер давно привык не обращать внимания на, порою, колкие высказывания барона, зная его истинную сущность.

- Солнце бродит весь день по небосводу. И ночь сменяет день. А мы можем это лицезреть и отсчитывать дни, не в силах изменить что-либо. Так и жизнь...- Седрик резко прервал свою речь и после непродолжительного молчания продолжил: - К черту, жизнь! Помню, как я, будучи ребенком, деревянным мечом сбивал с твоего стола пузырьки и чучела. Я представлял себя Эреком, вступившим в схватку с Мабонагреном!

Эбнер без труда заметил скрытое внутри Седрика волнение, мешавшее ему начать столь важный для него разговор и заставляющее его вести диалог на отвлеченные темы. Старый советник, как видимо, также не имел ни малейшего желания поднимать на поверхность столь беспокоившие барона вопросы и поэтому невозмутимым голосом произнес:

- А уже через добрый десяток лет юный Седрик Дик не выходил из лаборатории даже по ночам, лишь бы успеть приготовить снадобье той несчастной крестьянке, испытывающей невиданные муки от неожиданно поразившей ее хвори. Мой господин вернулся в свои покои только после того, как это девушка со взглядом, полным счастья и благодарности, помогала собирать снопы сена у стен Хермелирда!

- Да, я хорошо помню ту девушку, Эбнер. Мы с тобой не могли позволить увянуть цветку жизни в ее молодом теле, поскольку несем ответственность за всех своих людей, возложенную на нас Господом Богом и королем! - Седрик подошел к единственному окну башни и облокотился на стену - А после исцеления крестьянки мы с тобой, измученные трудом и бессонницей, стояли возле этого самого окна и глядели в звездное небо. При этом, ты, дядюшка, рассказывал мне всяческие легенды, о которых невозможно было прочесть в книгах. И при этом утверждал, что многие из этих историй - правдивые.

- Что-то мне удалось узреть воочию, господин - Эбнер склонился в учтивом поклоне, - ровно настолько, насколько я вижу Вас сейчас.

По багровеющему лицу барона Эбнеру сразу стало понятен дальнейший ход этого разговора, но он, оставаясь верным свойственной ему манере поведения, так и не выплеснул наружу негодования, которое уже начало накапливаться.

- Я по-прежнему желаю еще раз услышать историю про Адовы Ворота, - Выпалил на одном дыхании Седрик. - Если память не изменяет мне, то места их расположения таится где-то в землях Хермелирда.

- В превеликом множестве шагов на юго-восток от замка, господин. - Уточнил Эбнер. - Что ж, если вы считаете эту легенду столь приятной для своего слуха, что даже готовы слушать ее вновь, то я охотно поведаю вам ее.

Советник подошел к окну и, пропуская вперед себя барона, встал чуть поодаль него. Как и в далекие времена детства, Седрик обратил взгляд в небо, разглядывая причудливые созвездия. За его спиной ровным и спокойным голосом начал свое повествование Эбнер:

- Когда-то очень давно, войска императора Рима Тиберия Юлия Цезаря Августа вели кровопролитные сражения в германских землях. И несмотря на то, что король Генрих и поныне носит титул императора Священной Римской Империи, наши предки не имели ничего общего с этими властолюбцами, жаждущих только богатств и могущества. В своей культуре они изображали германцев дикарями и больше похожими на троллей, нежели на людей. Но этим лживым историям давно уже нет веры. Об этом можно рассуждать, вспоминая битву в Тевтобургском лесу. Очень часто жажда наживы затмевает стремления к совершенствованию и знанию, а в ту пору Рим был глубоко погружен в пороки и страсти. Именно тогда когорта центуриона Леонтинуса вторглась в Хермелирдские леса. То место о котором вы говорите, господин, было населено жрицами, поклоняющимся, по большей части силам природы, видя в них могущественных божеств...