— Мы поедем к доктору Притчарду сделать отцу укол от столбняка, а затем подъедем посмотреть на твою игру.

Хэнк взъерошил Мэгги волосы.

— Не забудь, что вечером танцы.

У Баббы отвисла челюсть.

— Ты что, пойдешь на танцы в ассоциацию фермеров? Ты же всегда ненавидел танцы.

— Я тоже туда собираюсь, — сказала Элси, — я слышала, там будут буквально все. Я даже специально сделала прическу.

— Фермеры устраивают танцы всего два раза: один на открытии ярмарки графства, другой — на закрытии. Эти танцы самые лучшие, — продолжал Бабба, — выбирают даже Короля и Королеву бала. Один год Хэнку предлагали быть Королем, но он там ни разу не показался.

И он толкнул Хэнка в бок.

— Помнишь?

— Он был наказанием, — подхватила мать Хэнка, — но теперь все позади, он женился на красивой девушке и его глупые затеи остались в прошлом.

Мэгги почувствовала, что у нее задергался глаз. Хелена спросила:

— Что с тобой, дорогая?

— Небольшой тик, доктора говорят, что это нервное расстройство. Но я не особо верю. По-моему, я человек не нервный. Как ты считаешь, Хэнк?

— Я всегда говорил, что она ненормальная, — шепнул Бабба Хэнку, — старый Берн Гриззард тоже начал с тика, а теперь разговаривает с дверной ручкой.

Хэнк обнял ее за плечи.

— Ты спокойная. Просто ты слишком много работаешь. Вероятно, у тебя перенапряжение глаз из-за компьютера.

— Она работает день и ночь, — сказала Элси родителям Хэнка, — невозможно сидеть перед компьютером столько, сколько она, неудивительно, что она такая бледная и дергается.

Хэнк погладил Мэгги по голове.

— Бедная моя девочка, все работает, некогда даже поиграть, но мы исправим это сегодня ночью, правда крошка?

В его глазах светилась насмешка, но Мэгги знала, что направлена она не против нее. Он любил ее, любил и людей, окружающих его, своих близких, друзей. Там, где она раздражалась, он шутил. И она любила его за это, любила и за молчаливую поддержку и утешение. Его глаза говорили ей, что она вовсе не была бледной, нет — она была красивой — самой желанной для него. И улыбка его была пугающе откровенной, вызывающей в памяти воспоминания прошедшей ночи.

— Мы опоздаем на игру, — прервал их идиллию Бабба, — нам пора идти.

Хелен взяла мужа под руку.

— Нам тоже пора.

Мэгги из окна смотрела на скрывающиеся вдали машины, поднимавшие за собой заметные клубы пыли. Затем пыль стала потихоньку оседать. В груди Мэгги теснилось волнение. Сегодня она будет танцевать! Как она могла забыть об этом. С Хэнком Мэллоном! У нее и правда короткая память, еще несколько дней назад она не слышала этого имени, да и потом он не казался ей таким уж замечательным другом. Но сейчас у нее прекрасное настроение, потому что она собралась танцевать. Даже улыбка вернулась к ней!

— Жизнь не так проста, — сказала она Флаффи, беря ее на кухню, чтобы покормить.

Стоявшая там Элси промолвила, обращаясь к Мэгги, как бы думая вслух:

— Если вся охота ведется за дневником, то для воров нельзя найти более подходящего времени, чем сегодняшняя ночь. Сегодня дом будет совершенно пуст. Нельзя оставлять дневник на прежнем месте. Где ты его прячешь, кстати?

— Под матрасом.

Мэгги открывала кошачьи консервы.

— Я обязательно спрячу его получше, как только накормлю кошку.

— В одном детективе я читала, что драгоценности прятали в холодильнике. Я думаю, что это глупо: ни один мужчина не пройдет мимо холодильника, не заглянув внутрь. Думаю, лучше спрятать туда, куда мужчины никогда не заглядывают: в корзину для белья, например, или в ведро с двойным дном для мытья туалета.

— Дневник слишком велик для двойного дна, на самом деле, это — семь тетрадей. Я думаю, что надо спрятать и дискеты.

— Скажи, что в нем может быть ценного, что его так стремятся украсть. Твоя тетя знала об окружающих какие-то тайны, может быть, коммерческие?

— Я полагаю, в дневнике есть коммерческие тайны, но не думаю, что в нем что-нибудь действительно стоящее, из-за чего стоило бы его красть.

— Можно мне его посмотреть? Сегодня я смогу освободиться от дел и почитаю его, если ты разрешишь, конечно.

— Пожалуйста.

— А потом мы найдем ему надежное укрытие.

В шесть часов Элси накрыла стол к обеду.

— Я во всем люблю точность: не могу, да и не хочу заставлять людей есть мою стряпню, но время обеда — свято, кто хочет, тот придет, остальных я ждать не намерена.

Час спустя Хэнк появился на заднем крыльце.

— Вкусно пахнет, готов поспорить, что сегодня на обед тушеное мясо и фирменное домашнее печенье, — и обняв Элси, добавил:

— Извини, я опоздал, была дополнительная подача.

И он достал из кармана мячик.

— Это тебе, Элси. Этот мяч принес нам победу.

— На твое счастье, меня можно подкупить, обычно я не обслуживаю опоздавших.

И она подала ему разогревавшееся на плите мясо.

— На десерт слоеный пирог. Управляйтесь здесь сами, а мне надо идти.

Мэгги еще доедала десерт.

— Как тебе удается?

— Удается что?

— Обводить всех женщин вокруг пальца.

— И кого именно, позволь узнать?

— Да всех, включая мать и меня.

— А я тебя обвел?

— Ну, я сопротивляюсь.

— Не надо всех женщин валить в одну кучу, между ними мало общего, с этим надо разобраться детально. Ведь матери всегда балуют своих детей, независимо от того, насколько те испорчены. Девушки, с которыми я учился в школе, их вообще не очень-то обведешь вокруг пальца, а что касается моих подруг после возвращения домой, то им я ничего и не обещал, они, правда, и не просили обещаний, зато старались меня наставить на путь истинный.

И он отправил в рот еще одно печенье.

— А ты просто влюбилась в меня и не знаешь, что с этим поделать.

— Почему ты так решил?

Он улыбнулся.

— Есть много примет: во-первых, ты позволила мне первым зайти в душ сегодня утром, днем стояла на крыльце и смотрела нам вслед. Ну и, конечно, твоя улыбка.

— Ты думаешь, это неопровержимые доказательства?

— Мужчины знают такие вещи.

— Хорошо, признаю, ты свел меня с ума, но не окончательно.

И она вспомнила про «форд», который он отправился чинить сразу после ночи любви. И, взяв свою тарелку, она вымыла ее, чтобы умерить гнев.

— Не провоцируй меня.

— Я стараюсь поднять твое настроение перед танцами.

И совместными с ней усилиями он даже слишком преуспел в этом. Так она думала, стоя обнаженная под теплыми струями душа и позволяя воде ласкать тело. Ей представлялись танцы с Хэнком и настроение поднималось. Теперь Мэгги чувствовала себя хорошо, настолько хорошо, чтобы желать быть особенно красивой сегодня. Поэтому она приложила все свое искусство, придавая волосам наилучший вид. Коснувшись духами самых важных точек, слегка оттенила щеки румянами, затем покрыла губы блеском, наконец подкрасила веки, решив надеть самый романтичный наряд из своего гардероба — черное трикотажное платье с мягко обрисовывающим грудь лифом, стянутое по талии узким ремешком, с широкой ниспадавшей складками юбкой. Закрытое и лапидарное, на Мэгги оно выглядело сногсшибательно. Даже продавщица в супермаркете, где она его покупала, сказала ей, что в нем она очень соблазнительна. И тетя Китти, несомненно, согласилась бы с ней.

Мэгги повертелась перед зеркалом, глядя, как кружится юбка. В этот момент в дверь постучали.

— Мэгги, ты там не умерла? Уже два часа, как ты вышла из душа.

— Неправда, прошло всего сорок минут.

И она последний раз покрутилась перед зеркалом, желая, чтобы он тоже полюбовался.

— Как тебе мое платье?

— Знаешь, это что-то наподобие тех термометров, которые показывают в мультфильмах, когда ртуть ползет по стеклянной трубке вверх, а потом разрывает колбу, фонтаном вырываясь наружу.

— Ух.

Он внимательно посмотрел на отчетливый под джерси абрис твердого соска на ее полной груди, на то, какую соблазнительную расселину образуют мягкие складки ткани, ниспадая по ее бедрам.