С сильно бьющимся сердцем она наклонилась и заглянула в корзинку. Пестрый котенок посапывал на клетчатой подстилке. Джулия протянула руку и дотронулась до нежной шерстки.

— Пи… — пропищал гепарденок и вздрогнул.

— Ну что ты, Пипа, — прошептала Джулия. — Ты тоже испугалась, как и я…

Стивен заметил, что Джулия проснулась, и быстро подошел к ней.

— Ох, Джулия, слава Богу! Ну как вы, в порядке? Вы меня здорово напугали.

— Подойди ко мне, Холт…

— О, вы не можете встать?

— Подойди ко мне, Холт.

Он подошел.

— Наклонись.

Стивен наклонился, Джулия ощутила запах мужского тела, молодого и сильного. Она всегда любила этот запах, сейчас он не волновал ее, но она помнила, как такой запах волновал ее прежде. С возрастом, усвоила Джулия, ощущения замещаются воспоминаниями.

— Дайте руку, Холт.

Стивен протянул ее, а Джулия быстро наклонилась и поцеловала.

— Спасибо за мою жизнь.

Он отдернул руку, смущенный. Его веснушчатое лицо залилось краской.

— Не смущайтесь, Холт. Я гожусь вам в матери. Я, старая дура, вошла в раж и готова была сунуть голову в пасть зверю, исполняя свою прихоть. Я все понимаю. — Джулия прикусила губу, потом подняла на него внезапно повлажневшие глаза. — Стивен, вынь ее из корзинки, пожалуйста, и дай мне.

Стивен поднял корзинку и вытащил пестрого котенка.

— Вот ваше сокровище, Джулия.

Она протянула руки, и лицо ее осветилось умильной улыбкой.

— Вон она, моя Пипа. Моя будущая компаньонка на охоте.

— Джулия, можно, я вас поцелую?

Она тихонько засмеялась.

— Можно.

Стивен прикоснулся губами к ее щеке.

— Спасибо, Джулия, что вы остались живы.

— Это твоей дочери спасибо, Стивен. Какая потрясающая реакция.

Джулия закрыла глаза и снова увидела большое пестрое гибкое животное, которое летело на нее со скоростью шестьдесят миль в час. А потом внезапно замерло в воздухе, перевернулось и упало на бок.

— Между прочим, моя дочь химик, и фирма, в которой она работала, делала этот препарат.

— Вместо пули патрон был заряжен лекарством?

— Да, в него закладывается пуля, похожая на маленький шприц. От введенного таким образом лекарства животное быстро засыпает, и его можно перевозить без всякой опаски.

Джулия кивнула.

— Хорошо, что все хорошо закончилось. Но тогда, мне кажется, адреналин вытеснил всю мою кровь. Говорят, такой стресс бывает при родах. Так что Пипа — мой самый настоящий детеныш. — Джулия засмеялась, теперь уже почти весело. — Знаешь, Стивен, я уже давно поняла, что любое приключение полезно, если не трагично. Да, а где Кэрри?

— Уехала в город прогуляться.

— Я хочу увидеться с ней до отъезда. Это возможно?

— Не знаю, Джулия. Наша дочь отличается чрезмерной самостоятельностью. Ничего удивительного не будет, если она вдруг позвонит и объявит, что улетает в Британию прямо оттуда.

— Мне это нравится. Я сама такая. Но я, наверное, увижусь с ней, я еще не собираюсь уезжать в Штаты.

Однако Джулия переценила себя, полагая, что потрясение прошло совершенно бесследно. Им с Джорджем пришлось вернуться в Штаты, на свое ранчо.

Джулия стала плохо спать, ей мерещились кошмары, ей казалось, что мать Пипы, гигантская гепардиха, обмотала ее длинным хвостом и душит. Джулия просыпалась в горячем поту.

Джордж втайне от жены встретился с психотерапевтом, совершенно точно зная, что Джулию к нему не вытащить. Врач дал ему точные указания, которые Джордж начал исполнять тотчас.

Однажды на закате он усадил Джулию в кресло-качалку на веранде их ранчо в Калифорнии. Он налил ей двойную порцию скотча, потому что врач посоветовал дать ей выпить не просто что-то расслабляющее, но того напитка, с которым у Джулии связано чувство абсолютной уверенности, что он безупречен.

— Посмотри-ка, твой любимчик Джонни Уокер прибыл в наши края. — Джордж поставил бутылку виски перед Джулией. — Давай окажем ему гостеприимство.

Джулия захлопала в ладоши.

— О, дорогой, наконец-то и ты стал проявлять склонность к чему-то настоящему!

— Если человека учить чему-то всю жизнь, то можно выучить. Особенно имея наставника вроде тебя.

— Какой ты покладистый, Джордж. К чему бы это?

Джулия внимательно посмотрела на мужа, а он заметил в глубине ее синих глаз беспокойство. Казалось, она произносит слова, но думает о другом, о том, что ее никак не отпускает.

— Я знаю, о чем ты думаешь, дорогая, — тихо проговорил Джордж, когда они, выпив, наблюдали за уходящим за гору солнцем. — Пообещай мне сделать так, как я попрошу.

Джулия улыбнулась.

— А разве я когда-то не выполняла твои просьбы? Вспомни…

— И ты вспомни. Вспомни все. Как ты споткнулась, обо что споткнулась. Какого цвета была трава. Что ты увидела и чего ты на самом деле испугалась. Это ведь была всего-навсего кошка, правда?

— Да… Кошка. У которой я захотела отнять котенка. — Джулия усмехнулась. — Она имела полное право разорвать меня.

— Конечно, потому что ты в ее глазах была негодяйкой.

— Я и на самом деле негодяйка. — Джулия печально улыбнулась. — Но я люблю ее детеныша. Я забочусь о нем.

— Да, мать Пипы простила тебя, дорогая, я уверен. Да она просто благодарна тебе за все.

Джордж погладил жену по руке. Красивая рука, пальцы ровные, длинные, нет и намека на подагрические узелки. Вот только кожа выдает возраст и эти желтые пятна, как на шкурке Пипы.

Джулия покрутила бокал, потом протянула его Джорджу и потребовала:

— Еще полпорции.

Джордж безропотно налил. Она выпила и засмеялась.

— Мой дорогой Джордж, если ты хотя бы на минуту допустил, что я понятия не имею, чьи слова ты сейчас повторяешь, то ты глубоко ошибаешься. Твоя толстокожая и самоуверенная натура не способна родить столько тонких нематериальных мыслей. Ты забыл, видимо, что я врач.

— Ты не врач, ты хирург.

— Который всегда решает сам, как поступить с тем, что несовместимо с жизнью пациента: отрезать и выбросить или зашить, не трогая. Так вот, можешь больше не трудиться, я вырезала свой страх и выбросила его в мусорное ведро…

Внезапно Джордж выдернул из кармана пневматический пистолет и отсалютовал длинной очередью этот счастливый момент.

— Ур-р-ра! — закричал он.

Вынырнув из воспоминаний, Джулия шумно вздохнула и открыла глаза. Солнце почти зашло за горизонт, как тогда, после салюта, который устроил Джордж. И надо признаться, что вместе с тем закатом ушел страх из души Джулии навсегда.

— Ваш чай, Джулия. — Эмма направлялась к ней, неся на маленьком подносике чашку зеленого чая.

— Эмма, посиди со мной.

— С удовольствием. — Эмма опустилась на траву подле Джулии.

— Скажи мне честно, чего именно хочет Кэрри?

— Она мечтает о своем деле. Хочет заработать денег и открыть туристическое бюро, направлять любителей охоты и рыбалки к отцу.

— А что, очень верная мысль, молодец девочка, — похвалила Джулия.

И подумала, что ничего лучшего она не хотела бы услышать.

«Боинг» стремительно набирал высоту, и у Кэрри заложило уши. Она тупо смотрела на мерцающие огни большого чужого города, которые становились похожими на звездочки, и ей вдруг показалось, что она больше не понимает, где земля, а где небо.

В чем дело? — спросила она себя. Неужели это первое разочарование в твоей жизни? Ведь нет? И ты сама знаешь, что все проходит. Со временем. Тебе ничего и делать не надо — время идет и все уносит, пыталась успокоить себя Кэрри.

Подушечкой указательного пальца она вытерла слезинку, готовую сорваться с ресницы.

Почему Люк не сказал, что между нами стоит не только его профессия, которую я, как теперь поняла, не могу принять? Между нами есть еще женщина, Мэрион, которая гораздо лучше, чем я, подходит на роль жены пастора.

— Люк, это она? — спросила Кэрри после службы, когда они вместе выходили с церковного двора, а Мэрион обогнала их и тихо попрощалась.