— Мадам, сколько сейчас стоит спуститься, в сей быстрейший вид общественного транспорта, дабы иметь возможность насладиться уникальными шедеврами подземной архитектуры эпохи процветающего социализма, — с неимоверным сарказмом сказал Китяж кассирше за стеклом.

— Чё? — кассирша за стеклом посмотрела на Китяжа с таким видом, будто на неё напали марсиане и пытаются пролезть в метро.

— Скока стоит проехать! Чё непонятно? Тоже мне, а ещё живёте в культурной столице.

— Так бы и говорил, — выдохнула кассирша.- 32 рубля поездка, плюс 10 карта, при покупке более восьми пое…

— Хватит и двух поездок, — перебил ее Тяжин.

— Тогда 74 рубля.

Но Китяж, который считал быстрее, уже пропихнул в щель под окном сторублевку. Получив сдачу, бумажную карточку и чек, Кирилл подошел к турникету и не нашел куда приложить карточку. Он начал осматриваться, как проходят другие и понял, что они просто проходят и всё. Он поступил также. Проходя, он услышал тихий женский голос, и понял, что он идет из турникета.

— У вас осталась одна поездка, счастливого пути.

— Спасибо, милый житель турникета, — с улыбкой ответил Китяж и шагнул на эскалатор.

Спускаясь по эскалатору, Китяж продолжал удивляться. Через каждые 10 метров на балюстраде стояли на столбиках жидкокристаллические мониторы, по которым гоняли рекламу, а приятный женский голос напоминал о правилах поведения в метро.«…В метрополитене запрещается: находиться в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, провозить огнестрельное, химическое, бактериологическое оружие, токсичные, радиоактивные и взрывчатые вещества, и прочие предметы, которые могут нанести ущерб здоровью других пассажиров или имуществу метрополитена. Запрещается курить и распивать спиртные напитки на территории метрополитена. Если вы заметили пассажира вызывающего подозрения или бесхозные предметы, немедленно обратитесь к сотруднику полиции или дежурному по станции. Помните — ваша бдительность, залог вашей безопасности…»

— Да уж, давненько я не спускался под землю, — вдруг вслух сказал Китяж, когда подъезжая к концу эскалатора, он увидел рамку металлодетектора. Такими рамками пользуются в аэропортах. А после терактов в Московском метро их стали устанавливать на всех станциях всех метрополитенов России. У каждой рамки дежурил полицейский (раньше они были милиционерами). Глядя на щупленького сотрудника полиции, Китяж заметил, изменилась только «форма», «содержание» осталось прежним.

Увидав здоровенного дядьку с коробкой, на которой нарисована СВД, щупленький напрягся и что-то начал быстро говорить по рации. Через пять секунд, когда Китяж делал первый шаг с эскалатора, из боковой, неприметной двери вышли четверо бойцов ОПОНа с «огрызками» наперевес. Спокойно двинувшись в сторону рамки, Китяж с интересом наблюдал за ОПОНовцами. Он помнил всё, чему его научил Аббат.

«Мозг может забыть — тело никогда», — говорил Аббат, обучая Китяжа специальной системой рукопашного боя Кадочникова. Система основывалась на физике «коротких рычагов» и на первый взгляд напоминала айкидо. Вот только травмы, наносимые бойцом, знающим искусство Кадочникова, часто были несовместимы с жизнью. ОПОНовцы же владели исключительно боевым самбо.

— Коробку на стол, лицом к стене, — капитан ОПОНа явно знал толк в досмотре «подозрительных» личностей. Китяж послушно положил коробку на досмотровый столик и встал лицом к стене.

— Руки в гору, шире ноги, ладони покажи! — голос был жёстким, а приказы, требующие немедленного выполнения.

Досматривал Китяжа румяный сержант, по «оканью» которого было понятно, что он только что демобилизовался из армии и приехал в Питер из родной Вологды, потому, что там нету работы для простого российского десантника. Когда Китяж разворачивал ладони по приказу капитана, вологодский сержант заметил на запястье Тяжина татуировку.

— КОпитан, у него птичка на запястье, из рОзведки он, — с не скрываемым удивлением сказал сержант.

— Так точно, — громко сказал Китяж, — Тяжин Кирилл Александрович. 1977 года рождения, уроженец города Севастополь. Старший лейтенант 26-й отдельной штурмовой бригады ГРУ, генштаба России, — и помолчав, добавил, — в запасе. Удостоверение ветерана ГРУ в правом кармане брюк.

Сержант ловко вытащил красную корку, на которой золотом была нарисована летучая мышь, накрывающая крыльями земной шар, а внизу была надпись «Общество ветеранов спецназа ГРУ».

Сзади многозначительно лязгнул затвор капитанского «огрызка».

— Вы, Кирилл Александрович постойте пока, как стоите, а то ведь, мы люди исполнительные и резких движений не любим, — с плохо скрываемой опаской проговорил капитан.

— Да ладно, капитан, — Китяж готов был расхохотаться, — палева с собой не ношу. Нет ни холодного при мне, ни огнестрельного. А химическое бывает очень редко, и то, с бодуна, да всё больше на горшке.

Сержант продолжал старательный досмотр, но ничего найти так и не смог.

— Он чистый, кОпитан, — сержант хлопнул Китяжа по плечу, — Ну, рОзведка, пОвернись к нам передОм, к стенке задОм.

Китяж опустил руки и медленно, как бы, нехотя повернулся к ОПОНовцам. Картина обороны станции сильно изменилась. Перед ним продолжал стоять румяный, улыбчивый вологодский сержант, однако капитан отошёл метров на пять. В правой руке капитан держал новенький АКСУ-110/74. У «огрызка» был расстёгнут приклад, который упирался в локтевой сгиб, а локоть, в свою очередь, капитану в бок. В левой руке, капитан держал удостоверение Китяжа. Щупленький младший сержант, который сидел у рамки и вызвал подкрепление, прятался за капитаном. Трое других ОПОНовцев заняли грамотную оборону. Один сидел у неприметной лестницы, которая вела куда-то вниз, прямо у гермозатвора. Второй прошёл по выключенному эскалатору наверх, тем самым обеспечивая безопасность спускающихся пассажиров, и имел стопроцентный шанс прострелить Китяжу голову, если, конечно понадобится. А последний боец, пройдя в вестибюль, обеспечивал безопасность пассажиров, которые прибыли на станцию. Таким образом, в Китяжа были направлены 5 стволов, причем все были в зоне видимости и прикрывали друг друга. «Грамотно парни сработали. И главное бесшумно», — думал Китяж, оценивая всю шумиху вокруг Данькиного подарка.

— Что-же ты, Кирилл Александрович, с «веслом» в метро полез. Здесь с оружием только по особым разрешениям ходить можно, и то, не везде, — капитан явно пытался прощупать настроение Китяжа.

— И не всем, — добавил румяный сержант и расхохотался.

— Я погляжу, капитан, у тебя этот вологодский — полковой шут? — нагловато отреагировал на хохот сержанта Китяж. Румянец сержанта мгновенно пропал, точнее сам сержант превратился не просто в румянец, а в багрянец. Стиснув зубы, он гневно процедил:

— Ты чО, рОзведка, пОпутОлся? Дык я тебе в миг Объясню, где у тебя печень, ты…

— Тихо Семёнов, — осек его капитан, — не видишь, мужчина, серьезный. Для него СВД, не оружие, а так — зубочистка.

Багровый от обиды на Китяжа и злости на то, что капитан не дал обработать этого выскочку, Семёнов отвернулся и сплюнул на мраморный пол.

— Да не «весло» это, капитан. Игрушка. Видишь, написано «airsoft gun». Это обычная пневматика. У сына сегодня день рождения. Вот, подарок купил, а вы меня к стенке…

— Ну, извини, старшой, служба — есть служба, — капитан дал отмашку остальным бойцам, — Отбой! А ты парень, не промах. Спокойный как танк.

— А у меня тоже служба была не простая. Ладно, всякое бывает, — Китяж с улыбкой подмигнул все ещё дувшемуся сержанту, — Правда, Семёнов?

— КОпитан, ты на часики его взгляни, — сказал вдруг отошедший от злости Семёнов, — такими в драке, и убить можно.

— Верно, заметил, Семёнов. Часики у меня, что надо. Но для убийства мне и голых рук хватит, а это — подарок. — Китяж старался снять напряжение оппонентов и ему это удавалось.

— Видать жена тебя любит, раз такие часики дарит, — капитан уже давно закинул автомат за спину и протягивал Китяжу его удостоверение, — не, ну везёт же людям. А моя курва, только триппер подарить может.