Но наряду с этим, многие продолжали оставаться на враждебной Власову платформе. Пережив мучительные годы в ужасной обстановке немецкого плена и предвидя скорое окончание войны и поражение нацизма, они не имели никакого желания вступить в новую сомнительную борьбу и обрекать себя на суровые испытания.

В то время армии союзников в успешных боях продвигались вперёд. Поражение Германии можно было ожидать в ближайшие месяцы, но, тем не менее, как ни парадоксально, тяга в освободительную армию была невероятно велика. Верилось, что после поражения Германии начнётся настоящая освободительная война, в которой и советский народ будет на стороне освободителей.

На имя Комитета Освобождения Народов России со всех сторон Германии и других оккупированных немцами западных стран ежедневно поступали тысячи писем с просьбами о зачислении в Освободительную Армию.

Характерным показателем отношения людей к Освободительному Движению в его новых формах могут послужить, например, такие факты, как массовые добровольные денежные взносы в «Фонд Народной Помощи». Пожертвования поступали от разных лиц и организаций и выражались суммами от десятков и сотен тысяч марок от русских организаций и добровольческих воинских частей, до 3–5 марок от остовского рабочего. Дорог и ценен был вклад из последних средств бедного остовца, присланный вместе с письмом, в котором он извинялся за малую сумму своего взноса и передавал свои пожелания успеха начатому делу. За короткий срок в фонд народной помощи было собрано несколько миллионов марок, которые использовались для помощи нуждающимся, находившихся в немецких лагерях.

Несмотря на всё это, немцы повсеместно тормозили приём добровольцев, запрещали производить их набор в лагерях и продолжали удерживать в своих войсках разрозненные добровольческие части. Казалось непонятным такое противоречие слов и дела. В конце концов, создание Российской Освободительной Армии ограничилось только тремя дивизиями, из которых вторая дивизия так и не была окончательно сформирована, а третья осталась до конца войны в зачаточном состоянии.

Единственной, целиком сформированной, вооруженной и сколоченной в боевом отношении дивизией была только Первая Дивизия под командованием генерала Буняченко — (600 пехотная дивизия по немецкой номенклатуре.)

В германской провинции Вюртемберг, в военных городках, расположенных близ города Мюнзингена, 14 ноября 1944 года начала формироваться Первая Русская Дивизия Вооружённых Сил Народов России. (Русской Освободительной Армии). Командиром дивизии был назначен полковник Буняченко, впоследствии произведённый в генерал-майоры.

Сергей Кузьмич Буняченко, один из ветеранов офицерского корпуса советской армии. Он попал в плен к немцам в 1942 году. Несмотря на то, что он много лет состоял членом компартии, он был противником коммунистического режима и в то же время он с ненавистью относился к нацизму, ошибочно отожествляя его со всем немецким народом. По натуре это был человек сильной воли, с решительным, твёрдым характером. Он был отлично подготовлен в военном деле, был опытным и способным военачальником.

Состав дивизии предусматривался в соответствии со штатами немецких соединений, но без третьих батальонов в полках. К окончанию формирования Первая дивизия состояла из следующих частей: Штаб дивизии и при нём штабная рота и жандармский взвод; три гренадёрских полка с полковой артиллерией и ротами тяжёлого вооружения в батальонах; артиллерийский полк девятибатарейного состава; отдельный разведывательный батальон в составе: одной танковой роты, одного конно-пулемётного и двух кавалерийских эскадронов; полк снабжения; отдельный учебный батальон; отдельный сапёрный батальон; отдельный батальон связи и медицинский батальон.

Численность дивизии первоначально составляла около 10 тысяч человек. Впоследствии, независимо от штатной положенности, численность дивизии незаконно возросла до 20 тысяч.

Командир дивизии и командиры полков были назначены лично генералом Власовым. Офицерский состав прибывал, как из добровольческих русских частей, находившихся в в немецкой армии, так и из скрытого офицерского резерва при Дабендорфской школе РОА. Комплектование солдатским и унтер-офицерским составом производилось также из расформировываемых для пополнения дивизии русских частей немецкой армии и из расформированной дивизии Каминского. (Антипартизанское иррегулярное соединение — РОНА — Русская Освободительная Народная Армия).

Значительно хуже обстояло дело с унтер-офицерским составом. Добровольческие батальоны, прибывающие для пополнения дивизии из немецких частей были без унтер-офицеров, так как таковыми состояли немцы. Командование дивизии было вынуждено принять срочные меры для ускоренной подготовки унтер-офицеров в учебном батальоне, отобрав для этого кандидатов из лучших солдат.

Обозы частей дивизии состояли преимущественно из конного транспорта, пополнение же конским составом происходило очень плохо. Лошади прибывали в жалком состоянии — истощённые, больные и в недостаточном количестве. Для приведения лошадей в работоспособное состояние требовалось усиленное питание, а зачастую и лечение. Фуражное довольствие строго лимитировалось и выдавалось по очень ограниченным нормам. Снабжение дивизии вооружением, снаряжением, обмундированием, обозным имуществом и автотранспортом производились чрезвычайно медленно, с большим опозданием по сравнению с планом. Всё это тормозило формирование и отражалось на обучении частей дивизии.

Особенно плохо было поставлено снабжение тяжёлым вооружением — материальной частью артиллерии и миномётов, которое поступало в течение почти трёх месяцев, что затрудняло подготовку артиллеристов.

Отсутствие обмундирования и, главным образом, обуви, в первое время лишало возможности выводить части на обучение в полном составе, тем более, что зима была суровая, снежная. До января 1945 года солдаты донашивали старое, пришедшее в негодность обмундирование. Из-за отсутствия обуви до 15 % личного состава дивизии не могло выходить из казарм, солдаты выводились на учения поочерёдно, а с разутыми занятия производились в помещениях. Только в январе полностью было получено новое обмундирование и стало возможным, с полным охватом всего личного состава, проводить систематически нормальную боевую подготовку частей дивизии.

В Первой дивизии не было ни одного солдата или офицера, которые прибыли бы непосредственно из лагеря военнопленных. Все были обученные, обстрелянные фронтовики с большим боевым опытом.

Со стороны личного состава дивизии было исключительно ревностное отношение к службе, к занятиям. Нередко можно было встретить на учениях в поле, в ненастную погоду солдат в рваном обмундировании, с обмотанными в тряпки ногами, добровольно вышедших на занятия, хотя и имевших право оставаться в казармах. Несмотря на вес трудности и лишения — не было ни ропота, ни выражения недовольства. Все, от генерала до солдата, сознавали, что от степени боеспособности дивизии зависит ее сила и способность к защите своих интересов при любой ситуации. У всех была одна цель, одно стремление, одни враги и одна судьба. Общность эта сплотила личный состав дивизии, укрепляла его и придавала ему ещё больше силы в преодолении трудностей. Солдаты и офицеры дивизии понимали, что полученное оружие нужно было крепко держать в руках, что они с оружием в руках представляют собою ту силу, которая резко изменила положение, как их самих, так и положение их соотечественников в нацистской Германии. Несмотря на вынужденный союз с гитлеровской Германией, нацисты всё же оставались врагами, в чём они были виноваты сами.

Через два месяца, в январе 1945 года, в 60 километрах от места расположения Первой дивизии, в городе Хойберг начала формироваться Вторая русская дивизия под командованием бывшего советского полковника Зверева, также впоследствии произведённого в генерал-майоры. В то же время в Хойберг прибыл из Берлина генерал Власов со штабом Освободительной Армии.