Рою показалось, что, когда Эмма покачала головой, он почувствовал слабый запах цветущей яблони. Свежий, невинный аромат до странности не вязался с нынешним обликом Эммы. Немного озадаченный, он заметил:

— Вы — настоящий хамелеон. Не могу представить ничего, что могло бы вызвать у вас неловкость.

— Вы недостаточно хорошо меня знаете.

В ее честном ответе слышались нотки отчаяния, но Рой этого не заметил. Он возразил с коротким чувственным смешком:

— Я знаю вас гораздо лучше, чем вы думаете.

Беда в том, что он в это верил. Кажется, я влипла! — в панике подумала Эмма. От волнения она затараторила быстрее, чем нужно:

— Послушайте, я никогда не была в Глайндборне, могу попасть впросак.

Но даже это не насторожило Роя.

— Знаю, Аманда говорила, — ответил он спокойно. — Ничего страшного, все когда-нибудь бывает впервые.

Эмма настороженно покосилась на него, но лицо Роя хранило нейтральное выражение, а взгляд был прикован к дороге. Помолчав, Эмма попросила:

— Тогда просветите меня.

Рой сдержал улыбку.

— Дом стоит в лощине между тремя холмами, это очень красивое старинное поместье с настоящим английским садом, довольно большим. Первоначально под оперу перестроили бывшие конюшни, но сейчас отстроен новый зал с великолепной акустикой.

Эмма покачала головой.

— Странное место для театра.

— Верно, вот почему спектакли начинаются так рано.

— Но на билетах указано, что начало в половине седьмого.

— Это только потому, что сегодняшний спектакль относительно короткий, а вот оперы Моцарта начинаются в пять. Между двумя действиями предусмотрен полуторачасовой перерыв. В окрестностях есть несколько превосходных ресторанов, но приверженцы традиций предпочитают пикник в саду.

Вспомнив обширный список провизии, необходимой, по мнению Аманды, Эмма фыркнула.

— У нас столько еды, что придется жевать быстро.

Рой рассмеялся.

— Мы с братом в первые наши поездки обычно брали бутылку шампанского и салат, но теперь все стало сложнее — и намного дороже.

— Это мне известно. Наша фирма каждый год покупает билеты на фестиваль, однако обычно гостей сопровождает как минимум член правления.

— Ничего удивительного, — сухо заметил Рой. — К сожалению, фестиваль становится все более дорогим удовольствием, отсюда и смокинги, и шампанское. — Неожиданно он улыбнулся. — Но ради того, чтобы послушать лучших молодых оперных певцов со всего мира, можно и потерпеть. Они репетируют шесть недель, лучшей оперы не услышишь нигде в мире.

Эмма ничего не сказала, но неловко заёрзала на сиденье.

— Вы не любите оперу? — Рой словно прочел ее мысли.

— Как вам сказать… Я была в опере всего один раз и чуть с ума не сошла.

Как ни странно, он не рассмеялся.

— Почему?

— Герои все пели и пели, вместо того, чтобы хоть что-то сделать, — честно сказала Эмма и с вызовом посмотрела на Роя. — Да, такая вот я серая. Я не могу всерьез переживать из-за каких-то вещей, которые не имеют ничего общего с реальной жизнью.

Рой опять не посмеялся над ней, наоборот, кивнул с таким видом, словно она сказала что-то очень разумное.

Опасения Эммы оказались напрасными. Все шло как по маслу — и в основном благодаря Рою.

Наконец они достигли цели своего путешествия. Рой оставил машину на стоянке и взял под мышку корзину для пикника. Рой хорошо знал дорогу. Он уверенно провел Эмму мимо кустов ранних роз, мимо пышных клумб, и когда они вышли к овальному, сверкающему на солнце озеру, Эмма восторженно выдохнула:

— Похоже на какую-то картину! — Восхищенная пейзажем, она не подумала о том, что образованному, искушенному Рою ее замечание может показаться невежественным. — Кажется, где-нибудь поблизости прекрасные дамы в остроконечных шляпах собирают золотые яблоки…

Рой удивленно приподнял бровь.

— Боюсь, шляпа может не понравится тем, кто окажется в театре позади вас, — заметил он сухо. — А с деревьев здесь что-нибудь рвут только вандалы, но ход вашей мысли мне понятен.

Он улыбнулся так ослепительно, что Эмма сощурилась, а потом невольно улыбнулась в ответ. Может, он все-таки не станет смешивать меня с грязью? — подумала она.

Рой поставил корзину на траву под старой ивой.

— Подождите здесь наших гостей, а я пока принесу остальное.

К тому времени, когда прибыли Куперсы, стол был накрыт, а Эмма сидела на парусиновом складном стуле, глядя на голубое небо, проглядывающее между ветвями ивы. Увидев Куперсов, она встала и широко улыбнулась.

— Какая красота!

Мерное гудение пчел усиливало ощущение всеобщего умиротворения.

— Согласен с вами, — сказал Тед Куперс.

Он помог жене сесть и стал разливать шампанское. Эмма вдруг перестала воспринимать свою задачу как тяжкую повинность. Вечер в целом прошел неплохо, хотя было и несколько неприятных моментов, например, когда Нэнси Куперс ненавязчиво пыталась выяснить, каковы отношения Эммы и Роя, или когда Куперсам не досталось программок. К счастью, вторую проблему Рой решил довольно быстро. Он исчез и вернулся с четырьмя программками еще до того, как Эмма закончила извиняться.

Но неприятный сюрприз ждал Эмму в конце антракта, когда все пребывали в состоянии приятной расслабленности. Над садом стоял приглушенный гул голосов, то и дело слышался негромкий смех. Тед Куперс фотографировал окрестности, Нэнси беседовала с Роем об опере. Внезапно Эмма почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она огляделась. С противоположного края лужайки на нее смотрел какой-то мужчина, стоящий чуть в стороне от компании из нескольких человек. Эмма нахмурилась. С такого расстояния, да еще в сумерках она не могла разглядеть лица мужчины, но что-то в его облике казалось Эмме смутно знакомым.

Увидев, что Эмма обратила на него внимание, мужчина повернулся к своим спутникам, медленно, словно демонстрируя этот жест Эмме, поставил стакан и двинулся в ее сторону. И тут Эмма его узнала. Казалось, ее кровь замерзла в жилах.

— Эмми, ты!

Рой прервал разговор с Нэнси и встал, приветствуя подошедшего мужчину.

— Привет, Эндрю, — пробормотала Эмма, едва шевеля одеревеневшими губами.

— Привет, куколка. Давно не виделись.

Ни секунды не колеблясь, он наклонился, чтобы поцеловать Эмму, но она отвернулась, и поцелуй пришелся в щеку. Она тоже встала.

— Позвольте представить вам Эндрю Найта. Он некоторое время тоже работал в нашей фирме. Эндрю, миссис Куперс, граф Баккарди.

Эмма находилась на грани истерики, но ее голос звучал бесстрастно. У нее мелькнула мысль, что Аманда могла бы ею гордиться. К сожалению, у самой Эммы не было сил порадоваться своей выдержке. Она чувствовала себя так, словно получила мощный удар по голове.

Как и следовало ожидать, Эндрю не облегчил ей жизнь. Он не сказал ни единого грубого слова, но, когда Эмма представила ему Роя, его насмешливое удивление было весьма красноречивым. В довершение всего Эндрю по-хозяйски обнял ее за талию, словно имел на это право. Эмма отодвинулась, но недостаточно быстро. Лицо Роя оставалось непроницаемым, тем не менее, Эмме было неприятно, что он заметил символический жест Эндрю.

— Мы с Эмми давно не виделись, — охотно пояснил Эндрю всем остальным. Он откровенно разглядывал ее, взгляд задержался на груди, обрисованной платьем. — Куколка, ты похорошела.

Эмма не знала, куда деваться. Ей стоило невероятных усилий держать себя в руках. Под сальным взглядом Эндрю ее кожа покрылась мурашками. Эмма недоумевала, как могла когда-то доверять этому скользкому типу. Хуже всего, что она не находила слов. И снова положение спас Рой. Он предложил Эндрю выпить, сменил тему и поддерживал беседу до тех пор, когда зрителей пригласили в зал.

В суете, пока складывали стулья и убирали остатки пиршества, Эмме удалось не думать об Эндрю. Но передышка длилась недолго. В затемненном зале Эмма снова оказалась наедине со своими чувствами. В финале, когда героиня умирала от чахотки, Эмма не смогла сдержать слез. Она шмыгнула носом и съёжилась в кресле, чувствуя себя ужасно неловко. Рой сжал ее руку, и Эмма увидела, что он вкладывает в ее пальцы белоснежный носовой платок. Она взяла платок, не смея посмотреть на Роя.